С золотом, но без алмазов

ИТОГИ СОЧИ-2014

Наша сборная не добрала обещанных медалей, но готова поставить себе "четверку с плюсом"

Евгений ДЗИЧКОВСКИЙ
из Красной Поляны

После женской эстафеты я наткнулся на Михаила Прохорова. При том что на него сложно не наткнуться, если он где-то рядом. Шел вдоль стадиона "Лаура", смотрю, – стоит. Попросил прокомментировать все то, что здесь происходило. Услышал в ответ: "Завтра, после мужской эстафеты". О'кей.

Наступило завтра. Пришел на то же место в тот же час. Дождался Прохорова. И получил короткий экспресс-комментарий: "Доволен, выиграли эстафетное мужское золото впервые за 26 лет, порадовали страну". Более развернуто, несмотря на активную серию правых прямых и левых боковых вопросов, президент СБР высказываться не захотел.

Ноль претензий, никаких обид. Прохоров был улыбчив, отвечал дружелюбно, хотя и на ходу. Речь вообще не о том, что и как он сказал. А о том, почему он был столь краток. Потому, полагаю, что ему не хотелось услышать вопрос: "Что дальше, Михаил Дмитриевич?".

Это сейчас главное. Олимпиада отгремела, отплясала, собрала урожай. И теперь требует выводов с действиями, анонсированными, кстати, еще до Игр. В частности, реакции самого Прохорова на количество завоеванных сборной России золотых медалей.

Напоминать тут особо нечего. Президентом СБР было обещано: два золота в Сочи – остаюсь. Меньше – завязываю с биатлоном. Сейчас оценки того, как выступили наши на Олимпиаде, расходятся в диапазоне от "четверки" до "четверки с плюсом". Медалей столько же, сколько в Ванкувере. Только вот золотых не две, а одна. И это означает...

Страшно далек я от кровожадности в данном вопросе. Сбриты у тренера усы или продолжают колоситься, менее важно, чем спорится ли дело или лежит пластом. Обещания – не карточный долг, за который бьют канделябрами, а требовать формальностей вопреки здравому смыслу – тупой догматизм. Но понять, чего российскому биатлону ждать в ближайшем будущем, было бы крайне интересно. Оттого и хотелось услышать мнение Прохорова.

Судя по краткости нашей беседы, это мнение пока не сформировано. Что, может, и к лучшему. Взвешенные решения лучше гусарства. А темы, активизированные Олимпиадой, мы и сами заострим.

Первое. Эстафеты в очередной раз доказали: Россия умеет задавать высокий общий уровень подготовки. Закладывать базу. Растить команду в общем и целом, так сказать. (О том же говорят сразу пять гонщиков, заслуживших право представлять Россию в сочинском масс-старте. Гонщиц, правда, в нем выступило всего две, но не станем забывать про отказавшуюся Романову и опрокинутую Старых). Однако для личных побед надобно не среднее арифметическое, а персональный "вырвиглаз". Чтобы именно в этот день да дым из ушей, да нервы-канаты, да из месяца в месяц, а еще лучше из года в год. России нужны монстры, биатлонные Вики Вайлды и Викторы Аны. А мы пока плодим героев-эстафетчиков.

Иное подтверждение той же проблемы: высокий отток россиян в сборные других стран при нулевом движении в обратном направлении. Наша массовость велика, конвейерная подготовка сильна. Индивидуализация и тонкая огранка алмазов почти отсутствует.

Второе. Являющееся одновременно следствием первого. Екатерина Глазырина, выведенная из сборной за то, что не сумела сдержать разочарование непопаданием в эстафету, обозначила в разговоре с коллегой важный тренд. За точность слов не ручаюсь, но смысл таков. Мнение спортсмена никого не интересует. Его держат на элитных казенных харчах, лечат, обслуживают, обстирывают и тренируют в десять пар не самых согласованных рук. Им двигают, как пешкой. Но в этом случае и ответственность должна лежать на тех, кто двигает. Российский биатлонист не имеет права голоса. Чаще всего это тело, в которое закладывают программу. А что, если ее закладывают неверно? Виновато ли в этом случае само тело?

Едешь туда-то, делаешь то-то, бежишь на таком-то этапе под таким-то номером, потом в горы, затем на равнину... "Но я..." Молчи, тебя не спрашивают. Ты солдат российского спорта, красив в строю, силен в бою. За тебя уже подумали, – обязан победить. Да – грудь в крестах, нет – голова в кустах.

Тренер – он и в Африке тренер. Но некоторые, слышал я, сами нанимают тренеров. И вряд ли для того, чтобы те ими помыкали.

Биатлон команден лишь в эстафетах, а в остальном это очень даже индивидуальный вид спорта. Сложно представить, чтобы наставники не интересовались мнением Бьорндалена, М.Фуркада или Домрачевой. Ведь они не только тела, но и личности. Оловянные же солдаты золото Олимпиад выигрывают нечасто.

Дойдет ли когда-нибудь наша система подготовки до подлинных высот персонализации? До гармонии души и тела, сознания и методики?

Третье. Сочи, надеюсь, подвел черту под вакханалией, творившейся с росийским тренерским штабом. Кто и зачем дробил его на кучу осколков, плодя одновременно интриги и размывая ответственность? Какими критериями руководствовались в СБР при наборе специалистов? Почему при "живых" штатных рулили теневые? Зачем одних задвигали, а других приподнимали с пугающей периодичностью, если на результатах это не сказывалось?

Тренеры, по аналогии со спортсменами, – не только лишь воля с мозгами. Они еще и люди, обязанные чувствовать доверие, а не локти коллег под ребрами или пинки стоглавого правления СБР. Результаты приходят и уходят. Но если уж менять из-за этого тренерскую конфигурацию, то на понятную, а не на раздутую.

Четвертое. Допинг. Повторять одно и то же в сотый раз излишне. Вопрос требуется максимально раскудрявить, чтобы другие или вовсе думать о нем забыли, или, на крайний случай, шифровались лучше. Вот вскроют 3 марта пробу "В"... Кстати, а почему только 3-го марта? У Захенбахер-Штеле уже вскрыты все пробы, вплоть до "Э", "Ю" и "Я". У нее в доме побывала с обыском полиция, хотя там речь шла не о EPO, а чуть ли не о сникерсе. Наша полиция шибко занята, нам ли этого не знать. Но если впредь вообще не реагировать на допинг, продолжим получать по мозгам и при старом президенте СБР, и при новом, и при высоком, и при низком.

...А сезон, конечно, надо докатать. После чего врубить, наконец, серьезную конкретику. Которой нашему биатлону, в отличие от денег, в последние годы очень не хватает.