Молодой Дацик: учился на собачьих боях, ночевал в офисе, бегал как регбист, захотел подраться — получил перцовкой в лицо
Вячеслав Дацик, конечно, далеко не лучший спортсмен, но вне всяких сомнений — легенда российских ММА. И 24 сентября, на турнире Hardcore Boxing, он проведет самый громкий бой в карьере — против Александра Емельяненко. Переругиваются они с 2010 года и вот, наконец, разрешат конфликт в ринге (поединок пройдет по правилам бокса). А в начале июня, когда бой уже был анонсирован, я встретился в Санкт-Петербурге с человеком, который сделал из Дацика бойца ММА, — президентом Федерации муай-тай Санкт-Петербурга Эриком Кайбышевым. Компанию нам составил петербургский журналист, автор книг о спорте и ринг-анонсер Константин Осипов.
Осипов: Cложно представить таиландца, который любит треш-ток.
Кайбышев: Свое мнение скажу: мне вообще это не нравится. Я считаю, что это движение не является боевыми единоборствами. Не надо этот шоубиз... Шоубиз должен быть в категории шоубиза, рестлинг американский. Тут мне не нравится сама форма, люди, которые в каких-то одеждах... Я посмотрел один раз — да, это круто, конечно, но какие выводы делают молодые люди, которые смотрят на беспричинное насилие? Непонятно, почему люди нападают друг на друга. Потом выходишь на улицу и думаешь: «А что происходит? Может, можно ударить кого-то просто так? Давайте ударю, это же тоже треш-ток, это же шикарно». Это шоубиз, но это очень плохая форма, это не имеет никакого отношения к единоборствам.
Мы пришли к муай-тай через восток, через карате, ушу-саньда. Будучи в карате, я изучал принципы, кодекс самурая. Я прочитал кодекс самурая в 17 лет. Это были выжимки, но для меня было удивительным то, как они описывают это, почему они так считают. Когда из двух путей нужно выбирать тот, который ведет тебя к смерти, я думал: почему так? Или: «Мы должны драться так, будто мы умерли. Мы уже умерли, поэтому деремся». Я сидел и думал: как так? Еще в 17 лет, перед армией, начал это изучать. Потом я уже прочитал их гокуры, посмотрел все фильмы Акиры Куросавы. Это было еще в 1991-1992 году. Конечно, основная история, о которой мы говорили с учениками, — это развитие чувства гири, чувства долга, почтительности. У нас, в России, все спрашивают: «Что такое чувство гири?» Вот когда ты выходишь с плакатом своего деда — это чувство гири, это сыновья почтительность. Если твой дед участвовал в войне — ничего стыдного нет. Это 9 Мая, это победа и твоя сыновья почтительность. Тебя никто не заставляет. Если ты верующий — поставь свечку в церкви, вспомни деда, вспомни родных, это важно. И это глубоко связано с единоборствами. Если ты занимаешься этим, то ты должен воспитывать в себе организованность и сыновью почтительность.
Переходим к нашему герою: Вячеслав вообще воспитан достаточно строго. Когда он учился в техникуме и появился у нас, сразу было видно, что у него есть чувство долга. Я это видел и без этого с ним бы вообще не занимался. До этого он прошелся по всем клубам — отовсюду выгнали.
Осипов: Думаю, никто не знает эту историю, расскажу. Я готовился, был ринг-анонсером: бабочка, микрофон. И вдруг Эрик подходит и говорит: «Объяви его Рыжим Тарзаном». Я ему: «Какой Рыжий Тарзан?» Он убедил: «Давай ты объявишь его — Вячеслав Рыжий Тарзан Дацик!» Но это еще не все. Эрик предложил: «Давай он как будто отнимет у тебя микрофон и крикнет в него, как Тарзан». Помните эту историю?
Андреев: А кто придумал это прозвище? И что это был за турнир?
Кайбышев: История про прозвище Рыжий Тарзан... Я помню первый день, когда Дацик появился, — отмечает Кайбышев. — У меня был очень тяжелый турнир в «Гигант Холле», тогда Павел Мигаль выступал против Магомеда Магомедова. Магомедов сделал сечку, а Павла ждал турнир в Европе. Пясецкий тогда устроил жуткий скандал, мы ругались насчет того, продолжать бой или нет. В конце концов объявили ничью. А я мало того что тяжело готовил его к бою, так и сам вышел абсолютно без сил. А тут пришел этот человек [Дацик] и заявил: «О, я сейчас выйду на ринг и буду драться». Я на автомате ответил: «С кем?» — а он мне: «Я вот с охранником договорился, сейчас выйдем на ринг и подеремся». Говорю ему: «Слушай, давай не надо, я без сил, приходи завтра». Он спросил: «Куда?» Я объяснил: «Здесь на Медиков есть стадион». Мои ребята в этот момент готовились к сейкендо, были сборы на открытой площадке, на стадионе. Тогда [на тренировки] ездили Дмитрий Садыков, Олег Сидоров, Коля Савин и Максим Иванов — Тони Монтана. Фактически это наша элита, бойцы уже в Японии выступали. Я попросил Дацика приехать в 2 часа на стадион.
На следующий день я немного задержался, прихожу, ко мне подходит парень и говорит: «Тут твой родственник уже начал всех гонять». Спрашиваю: «Какой родственник?» Якобы чуть ли не мой племянник. Потом я с трудом вспомнил, что вчера попросил Дацика приехать. Смотрю: он уже этих звезд чему-то учит, а ему 17 лет! 1998 год.
Я позвал его, мы познакомились. Он сказал: «Я буду драться». Я у него спросил: «А какую технику ты знаешь?» Он стал объяснять: «Ну, я немного занимался тхэквондо». Уточнил у него: «А чем еще занимался?» — он сказал: «Ничем». Говорю ему: «Ну, хорошо, попробуй ударь». Он подпрыгнул, что-то там сделал, все очень неловко, просто. Ну совсем по-колхозному. Сказал ему: «Хорошо, начнем с бега. Беги и маши руками вверх». Смотрю — бежит очень быстро, такая мощь прямо в разбеге. Он был килограммов 90. Спросил его: «Умеешь что-то поднимать?» Я уже к этому времени многих потренировал и понял, что у него сильные ноги. Ритма нет, но ноги сильные и бежит быстро и мощно. Остановил его, отправил бороться. Он немного поборолся, потолкался. Я его спросил: «Это откуда у тебя?» — а он ответил: «Я смотрю очень много собачьих боев».
Я тогда как-то не обратил внимания, потому что эти все истории для меня... Для меня важнее, что это люди духа, организованные. В тот момент, когда Дацик появился, у нас уже было четыре клуба, была история проведения первых боев без правил. Я сам уже съездил в Израиль и подрался там по боям без правил.
Осипов: Была совершенно потрясающая история. Эрик мне как-то позвонил и сказал: «Костя, приезжай, поговорим». Почему я всегда любил работать с Эриком? Такой профессии, как ринг-анонсер, нигде не учат. Учат на повара, водителя троллейбуса. А ринг-анонсер — это и журналист, и актер, и конферансье. Тогда косяком шли какие-то люди: диджеи, тамада со свадьбы мог прийти, еще кто-то. Они красиво одевались, но совершенно не понимали сути происходящего. Они могли как-то пошутить, порой неудачно. А тогда времена были такие, что могли и просто по голове дать, если что-то не то скажешь. А люди из шоу-бизнеса постоянно навязывали, говорили: «Давайте выйдет кто-нибудь в золотой шапке», — предлагали многих ведущих. Мы как-то все время отталкивали это.
И вот, Эрик позвал меня, мы встретились в кафе в «Гигант Холле», и кто бы вы думали сидел рядом с Эриком? Дмитрий Нагиев! Эрик нас познакомил, Нагиев тогда уже был известен — радио «Модерн» и все это. В общем, у нас он не вызвал отторжения. Эрик сказал: «Вы вдвоем будете ведущими». Нагиев борьбой занимался, и это было одним из его плюсов. Тогда была бомба, хороший матч — турнир-восьмерка, где Дацик проиграл Вадиму Токареву, прекрасному боксеру-профессионалу из Казани.
Кайбышев: А это была восьмерка, мы ее называли К-1, потому что правила мы делали универсальные. Но для понимания: Вадик Токарев, который выиграл этот турнир, потом стал чемпионом по профессиональному боксу, у него была кличка Казанский Тайсон, он собирал «Ак Барс Арену». И Дацик там выступил. Я помню, почему он получил этого соперника. Он тогда говорил: «Да я его уберу сейчас», — начал чуть-чуть звездиться. Я ему говорил: «Будь внимательнее, тебе попался боксер очень высокого уровня».
Андреев: А это было до Орловского?
Кайбышев: Уже после. Ему уже было 19 лет, он уже был звездой. Он выходит в «Конти», против него будущий чемпион мира, который всех нокаутировал в этой восьмерке.
Осипов: Да, и финал тоже был скоротечный, хотя [Сергей] Казновский — очень сильный боец.
Кайбышев: Чемпион мира по ММА!
Осипов: Хороший силовик, со своеобразной манерой, высокий, всегда использовал рост.
Андреев: Он же еще нормально с Александром Емельяненко общался.
Кайбышев: Они там все друзья — дружеский круг Red Devil. И Серега, и Тенгиз Худжадзе, наш тренер, дружили с Саней. Они и гуляли, и отдыхали. Когда приключилась эта история с Казновским, я был удивлен (в 2008 году Казновский обвинялся в вымогательстве. — Прим. «СЭ»). Но сейчас мы о другом. Нагиев на том турнире отработал отлично. Я до сих пор очень высокого мнения о нем. Он скромный, профессионал. Мы с ним тогда разговаривали, я ему сказал: «Одно из наших правил — надо смотреть, что происходит в ринге, надо видеть это. Если выходишь и объявляешь по бумажке — зал тебе не поверит». А самая фишка, когда зал в конце начинает орать — это было для нас лучшим исходом. Деньги — одно, но главное, чтобы человек вышел из зала и был в восторге. Ну и судейские решения для меня всегда были серьезным делом. Как вот сейчас со «Спартаком» — я смотрю и плююсь от того, как команду засуживают, выключаю и ухожу.
Андреев: Вы живете в Питере и болеете за «Спартак»?
Кайбышев: Я — да.
Осипов: А я — за «Зенит».
Кайбышев: Я с детства за «Спартак», хотя играл в «Нефтянике» в Уфе. Я из Уфы, играл четыре года на этом стадионе, забивал там. Я, правда, так и не приехал ни на одну игру «Уфы», но мои племянники, родственники там играют.
Вернемся к Дацику и К-1. Тогда он проиграл [Токареву] и начал кидаться на судей. Рядом стоял Дима Садыков, этот момент даже на видео есть. Дима его осадил, сказал: «***, я сейчас тебя...» И после этого Слава успокоился. Он понял, что был неправ. Его качнуло тогда сильно, хороший был удар, но это же Токарев, чемпион мира, хороший боксер.
Осипов: Тогда не нужно было дополнительного треш-тока, люди шли, был интерес. Ведущий — Нагиев, Токарев — чемпион мира, Казновский и так далее. Приезжали почетные гости, смотрели, переживали, можно было встретить Славу Яковлева, например.
Андреев: Помню, что на М-1 часто ходил Михаил Боярский.
Осипов: Боярского у нас не помню, он один раз выступал, просили, но это был фестиваль частной охраны. Зато приходили актеры из «Улицы разбитых фонарей». Женя Дятлов приходил пару раз, он и сам занимался, и был финалистом шоу «Король ринга». У нас в Петербурге есть клуб «На Боровой». Там и Рома Зенцов занимался, и Женя Дятлов. Часто к нам на турниры приходил [Михаил] Пореченков, он тоже из этого клуба.
Мы двигались много лет, у нас не было генеральных спонсоров, мы ориентировались на ту систему, которую создавали, — это клубная система, фанатская. Мы могли одному боксеру дать 100 билетов, притом что зал — на 400 человек. Мы не давали билеты бесплатно, был принцип, что все платят. Это было важной частью того капитализма, как нам казалось. Это нас всегда поддерживало, потому что мы практически не тратили денег на рекламу, кроме рекламы на радио «Бизнес FM» в последние годы. И еще у нас была договоренность с «Балтикой», у нас были обязательства о рекламе на «ТВ-6». С 2 часов ночи до 5 утра мы сидели в студии и отвечали на вопросы, показывали видео. Все приходили туда — Вадик Финкельштейн был в гостях, Дацик был на последнем эфире. Скандальный эфир был, кстати.
Андреев: Что же там произошло? В интернете не видел.
Кайбышев: Это был прямой эфир, мы не записывали. Это была студия. Мы показывали и Славины бои, и Бозигита Атаева на Арбате. Я вообще поклонник Бозигита, считаю его лучшим бойцом на постсоветском пространстве. Дело в его движении и чувстве ритма. Он абсолютно точно знает момент, когда нужно ударить, у него очумелый тайминг. Он сносит всех, и непонятно, как он это делает. Я показывал видео Атаева в том эфире, а Слава меня начал упрашивать: «Давай, сделай мне с ним бой».
Я ему ответил: «Даже не думай». Но суть не в этом. Мы сели втроем: я, ведущий и Славик. Я сказал Дацику: «Слава, твоя задача — сиди и молчи. Ты лицо промоушена. Тебе запрещено говорить. Я показываю твой бой, рассказываю, что и как». Он ответил: «Да, хорошо». А когда он говорит: «Да, хорошо», — всегда жди подвоха. В какой-то момент я обратился к нему: «Ты, может, что-нибудь скажешь?», — а он заявил: «Да, я расскажу анекдот». У меня началась небольшая паника, я посмотрел на него и сказал: «Хорошо, рассказывай». Он рассказал какой-то анекдот про каких-то летающих слонов, ночь, прямой эфир. Я сижу в ужасе и понимаю, что надо спасать эфир.
В общем, эту ситуацию мы выправили. В конце эфира поступил звонок в студию. Человек говорит: «Это народный депутат. Слава — молодец!» — и все в таком духе. А потом поступил еще один звонок, и мужской голос сказал: «Слава, я тебя люблю». Я посмотрел на Славу и сказал: «Как это попало в эфир?» В итоге мы сказали: «Да, мы вас тоже любим, до свидания», — и сразу попросил вывести человека из эфира. Скандалище я устроил! Хорошо, что в тот день выпускающим режиссером была моя жена, она сказала: «Все, я ничего не видела, не слышала». Тогда можно было съехать с этой линии. Это была последняя передача, потом «ТВ-6» у нас закрылся. Это был питерский ночной эфир, региональный. Было много историй, но в основном хороших.
Андреев: Многие думают, что Дацик — сумасшедший, неадекватный, опасный для общества.
Осипов: Да, что он фрик какой-то. Но серьезные люди, которые много лет в единоборствах, все видят и понимают. Вот Эрик сказал, что Дацика отовсюду выгоняли, но тайский бокс стал для него благодатной почвой. Конечно, сложно представить Славу в таком антураже...
Кайбышев: Он абсолютно неприспособлен для боев, конечно, но это сила его буйной фантазии. Это его выбор. Его, по большому счету, никто не взял, потому что он не подходил.
Андреев: Почему его выгоняли? Он устраивал драки, не подчинялся?
Кайбышев: Нет-нет. У него развиты определенные мышцы, но у него отсутствует напрочь чувство ритма. Это чувство у него своеобразное. Например, я вот люблю слушать свою, тюркскую музыку, но в то же время слушаю и американский джаз. Я собираю эти сложные ритмы, синкопированные звуки. Когда ты глубоко слушаешь музыку и получаешь удовольствие — ты развиваешь свою голову и чувствуешь ритм, у тебя развивается мелкая моторика. А если ты не слышишь музыку или слышишь какие-то регистры, то у тебя реакция замедлена. Например, если перед тобой будет кто-то прыгать, а ты не видишь, в какой момент он начинает махать руками или передвигаться, — это же тоже тренировка для глаз. У нас и такое есть, нужно, чтобы глаза привыкли к прыгающему перед тобой человеку. А кто будет этим заниматься? Никто. Конечно, Дацик — аритмичный, но в этом и есть его главная опасность. Кавалари ждал, что Дацик ударит в ритм и уйдет, а он сделал движение и ударил не в ритм, а туда, где была его голова (в апреле Дацик победил нокаутом бывшего чемпиона Glory Сауло Кавалари. — Прим. «СЭ»). Это интуитивный бокс, и Слава — яркий представитель этого интуитивного бокса. Там нужно чувство ритма, но ты не можешь...
С 1993-1995 года, когда мы организовали федерацию [тайского бокса], мы провели около 150 турниров. Самое большое число турниров прошло в бокс-баре «Тундра», они маленькие, но я их все равно считаю, потому что на каждом турнире натягивал канаты и ринг, писал сценарий, приглашал ведущих, вкладывал деньги в бойцов, пиво закупал, пресс-конференции проводил. Я провел столько боев, столько разных людей видел. Например, у человека нет почки, а он выступает. Я его спросил: «Как так?» — а он отвечает: «Я хочу». Или вот Миша Михайлов, президент Курской федерации тайского бокса. Он мой ученик, ученик Сереги. Он вообще на один глаз слепой. Выходил драться одноглазый человек! У одного глаз не видит, у другого еще что-то, и ты пытаешься все это скрыть.
Один раз поехали с Олегом Сидоровым на Украину, в Полтаву. Чистов позвонил и сказал: «Эрик, у нас такая ситуация, бой будет с Архиповым. Будете драться?» Я сказал: «Ну, да, Архипов — классный парень, Олег подерется. Могу привезти и Дацика, и Казновского, и Олега». А Чистов объясняет: «Да тут парень погиб после боя с Архиповым только что». Я говорю: «Ааа...» Чистов попросил: «Выручи меня, пожалуйста». Я сказал: «Хорошо, я поговорю». Меня внутри всего трясет, а Олег ничего не знает, он сказал: «Ну, поеду, подерусь, мне все равно». Мы приехали — мне просто голову рвет от всего этого. Я прямо перед боем сел с Олегом и сказал: «Работаем вот так и так. Как только чуть-чуть устанешь, мне покажи рукой — я тебя сниму сразу». Потому что у Архипова безумный, своеобразный удар коленом. Он бьет по ребрам, практически по легким, и там происходят какие-то внутренние разрывы. Ужасный удар. Я сказал Олегу: «Как только увидишь это — показывай мне». Он спросил: «А почему?» — а я ему ответил: «Потом расскажу». В итоге мы провели этот бой в спокойном режиме, но для меня это стоило полжизни. Я шел на риск, я понимал, что в любую секунду могу снять Олега, но все равно эти истории, когда ты едешь с бойцом на турнир, где все может закончиться летальным исходом... Причем таких турниров за это время было очень много. Ты понимаешь, что здесь необходимо чувство долга друг перед другом. Единоборства — одна большая семья.
Осипов: Вспомнил историю, которая не имеет отношения к муай-тай, но имеет отношение к нам. Еще не было нашего друга Саши Загорского. Не помню, какой это был год, но посчитать нетрудно, потому что Загорский недавно писал, что он уже 20 лет как ринг-анонсер.
Кайбышев: Я его в первый раз видел в 2002 году у Вадика [Финкельштейна].
Осипов: Значит, это где-то 2000 год. Эрик говорит о важности и сложности доверия, о клановости, концентрации. Я очень редко вел ММА в силу разных причин, я больше ведущий бокса, кикбоксинга и муай-тай, это не лучше и не хуже, просто другая специфика. Вот меня однажды пригласили на ММА, вроде своя площадка, Эрик — почетный гость, приехал посмотреть М-1. Судья, может, неопытный, может, недооценил момент — был удушающий прием. Человек не то чтобы умирает, ему просто становится плохо. Я увидел, как Эрик побежал с другого конца зала, оттолкнул охранника и дурачка-секунданта и закричал судье: «Ты чего, он у тебя умирает!» Парень там уже синий лежит. Казалось бы, что с этого Эрику? Это не его промоушен, не его бойцы, просто пришел, может, спокойно посидеть, попить пива или кофе. Это в подтверждение того тезиса про одну большую семью.
Поймите, мы не против боев в грязи, в бочке, на песке и так далее. Но я думаю, там вряд ли есть какая-то незримая нить между тренером и учеником, между промоутером и тренером. А в этом случае Эрик просто спас жизнь бойцу. Хорошо помню этот эпизод, но не помню, почему до такого дошло.
Кайбышев: Считаю, что каждый боец, который у меня был, заслуживает целого фильма. Про Садыкова я могу такого нарассказывать, или про Тони Монтану — Макса Иванова, он сейчас живет в Чикаго, тренер по боксу. Наш боец, первый чемпион страны. В этот же момент он увлекается тяжелыми наркотиками, героином, он говорил, что целый год весил 45 кг и хотел умереть. А он выступал в 75 и 80 кг. После этого он вернулся к жизни, восстановил себя, получил профессиональную боксерскую лицензию во Франции и стал чемпионом России по нашей версии, по муай-тай, в финале у Зелимхана Умарова выиграл. И это все — семейственность, характер, клановость людей, которые не бросают друг друга. Я не хочу сказать, что это именно я его не бросил, — его мать вытащила. Но и не я туда его затащил. Может, моя вина в этом тоже есть, мы в тот момент были в серьезном разладе, потому что любой боец имеет свой характер. В нашей организации всегда говорили: «Мы не твои хозяева. Мы — общество, в котором ты — равный из равных. Мы покажем тебе, как быть таким, а все решения ты принимаешь сам и несешь ответственность за них сам». И каждый боец сам создавал свой мир.
Человек, который приходит к нам в клуб, с первого дня становится... Он говорит: «Я хочу выступать». Мы отвечаем: «Вот, у нас есть такие механизмы, ты двигаешься вот так. Подставных боев делать никто не будет. Выигрываешь — хорошо, проигрываешь — мы не видим в этом какой-то беды». Помните эту историю, Дацик говорил: «Я не могу проиграть», — у него был такой бзик.
Андреев: Он же часто проигрывал.
Кайбышев: Нет, он тогда не так часто проигрывал, дело в другом — в психологии. Что мы в итоге сделали? Я ему сказал: «Меня тут пригласили на сумо, пойдем?» Он спросил: «А что мы там будем делать?» Я объяснил ему: «Будешь учиться проигрывать». И он такой: «Хорошо, пойду, буду проигрывать и радоваться».
Андреев: Помню вашу цитату в одном из интервью, что Дацика отличало то, что он не боялся боли. Он не боялся ее с самого начала?
Кайбышев: Когда человек дерется в запале... Я же изучал эту историю, изучал по книжкам Альфата Махмудовича Макашева (один из родоначальников восточных единоборств в России. — Прим. «СЭ»). Есть люди, которые не чувствуют боли, есть племена в Африке, которые охотятся на львов, режут их чуть ли не ножами, но они в таком состоянии, что не чувствуют боли. Здесь — та же история. Дацика надо было вводить и выводить из этого состояния. Он входил в него и не чувствовал боли. Было видно, что ему больно, но это чувство приходило потом. Боль приходит потом, но в момент боя ты этого не ощущаешь. Плюс у Дацика природная физическая сила. Ритма только нет. К сожалению — а может, и к радости.
Андреев: Вы обмолвились про собачьи бои. Я так понимаю, там еще что-то было.
Кайбышев: Сами посмотрите эти бои, чтобы прочувствовать.
Андреев: Жестокая вещь, наверное.
Кайбышев: Не жестокая. Там есть определенная механика того, как собаки заползают друг другу на шею. Когда Дацик боролся, я удивлялся, как он это делает. А когда посмотришь несколько собачьих боев, то поймешь, что у этого есть определенная механика, и тебе становится понятно, как это делать. Стас Нущик был звездой до встречи с Дациком, он был лучшим самбистом города. Дацику мы на тот момент даже разряда не давали, а он, просто насмотревшись каких-то видео, взял Нущика на ахилл — и все.
Андреев: Дацик рассказывал, что он еще и дзюдо занимался.
Кайбышев: Да мы все занимались. Я тоже занимался дзюдо, футболом и даже планерным моделированием. Но сама механика боя у Дацика, его борьба — вообще нестандартные. Это не из дзюдо и не из самбо.
Андреев: Из собачьих боев?
Кайбышев: Это идет откуда-то изнутри.
Осипов: Думаю, он про собачьи бои больше для бравады рассказывал.
Кайбышев: Когда посмотришь много собачьих боев — будет естественным образом такая же история. Это откуда-то оттуда, изнутри. Я был организатором первого татарского Сабантуя с борьбой в Питере. Я поклонник этой борьбы, сам боролся, мы сами сделали помост, начали бороться. Я сам боролся, подтягивал друзей. Самое интересное — Дацик меня победил.
Андреев: Вы удивились?
Кайбышев: Я не удивился, потому что у нас в муай-тай есть эти скрутки, я их тоже делаю. Дацик вышел в финал, а меня Янковский потом кинул 12 раз. Они с Трофимом бодались по татарской борьбе минут 20 и никак не могли друг друга кинуть. Там нужен чистый бросок, а у них все время не получалось.
Андреев: А как в конце 90-х жил Дацик? Слышал, что он еще и в шашлычной работал.
Кайбышев: Откуда вы это узнали? Смотрите, рядом со стадионом был наш офис. За аренду мы ничего не платили. И мы решили сделать там шашлычную. Мы все быстро сделали, был обычный ларек с шашлыком, но он просуществовал где-то месяц. Славик как раз начал тренироваться, он периодически терял комнаты, его выгоняли из общежития, постоянно был в каком-то движении. Он иногда ночевал в том здании.
Помимо бойцовских клубов, мы увлекались пейнтболом. Я увлекался не просто пейнтболом, а тактическим пейнтболом, военным, а мой друг, Ренат Раисович, увлекался спортивным, коммерческим — в общем, тем, который приносил деньги для федерации. Ренат закупил тогда какие-то пейнтбольные ракеты. Ракета выглядела как тубус от гранатомета. Как-то ночью Слава вытащил снаряжение, начал играть в пейнтбол то ли сам с собой, то ли с кем-то еще. А потом он достал этот тубус и как пульнул! А в тот момент то ли начался Ботлих, 1999 год, то ли еще что-то. Второй или третий день этой кампании, а Слава в центре города с этой ракетой! Ну, он никого не задел, но я утром приехал и сказал Славе: «Собирайся из этой шашлычной, чтобы больше не стрелял из гранатомета в центре». Таких историй множество, но они безобидные, не несут никакого негатива.
Осипов: Помню, мы сидели в «Тундре», Слава не выступал, но всегда приезжал на турниры — поболеть. Я спросил: «Слава, как поживаешь?» — а он: «Ездили в Псков на турнир по рукопашному бою». Дальше — с его слов. Обычный спортзал, никакого казино, никакой площадки. Ему показалось, что его засудили, он начал спорить, сказал, что не уйдет с ринга, потому что не согласен с решением. Ему сказали, что вызовут ОМОН или охрану, чтобы стащить его с ринга. Охрана приехала, Слава слез с ринга. Что было дальше? Слава сказал: «Ну, что, я взял скамейку, шуганул этот ОМОН из зала и пошел обедать». Вот такой вот человек. Такая история — русский богатырь, все вместе. Наверное, это его не красит, но это безобидная история. Устное творчество такое.
Андреев: Мы с ним делали интервью 3 года назад, он сказал, что у него где-то 1500 драк. Он правда дрался на улице, когда ему было 18-19 лет?
Кайбышев: Помню, одна драка была прямо на моих глазах. Он с кем-то вышел, кто-то быканул. Ему залили глаза перцовым баллончиком — и все.
Осипов: По секрету, только не показывайте никому. Вы забываете самую главную вещь: клуб «Тундра»...
Андреев: Соседствовал с гей-клубом.
Осипов: Абсолютно верно. Конечно, это все отражено во всяких шутках, народном творчестве...
Кайбышев: Но там никто не дрался. Хозяин, Серега Бодров, приходил всегда и говорил...
Андреев: Бодров — это тот самый?
Кайбышев: Нет, не актер, другой человек. Он, по-моему, работает в администрации президента.
Андреев: Просто и Сергей Бодров, который актер, приходил на бои, есть фото, где и он, и Дацик.
Кайбышев: Да, и такое было.
Андреев: Вы сказали, что Дацику залили глаза баллончиком. Чем все закончилось?
Кайбышев: Мы ему глаза помыли, и все. Можно сказать, что и я 5000 боев провел, но я с возрастом пришел к определенным принципам, один из них: все равно, что ты сделал. Это все равно ничего не значит. Важно, что ты можешь сделать. Вот это — самое главное. Если ты можешь что-то сделать на основе своего опыта, интуиции — это важно. Слава сейчас собрал свой опыт, взял себя в руки.
Андреев: В одном из интервью вы сказали, что сделали для Дацика небольшой бой — еще перед Орловским. Что за бой?
Кайбышев: Это на Светлане (Светлановской площади. — Прим. «СЭ») был турнир по муай-тай. Открытый турнир. Слава выиграл.
Андреев: А что был за соперник?
Кайбышев: Уже не помню, но он тренировался на Светлановской площади.
Андреев: Сколько у Дацика было боев до Орловского?
Кайбышев: Да ничего не было. Был один спарринг, и все.
Осипов: Знаете, вообще у Дацика не так много боев. Вот Бивол сейчас — 20 боев...
Кайбышев: Бивол, помню, совсем маленький приходил. Мне все говорили, что это будет великий воин. Вы же видите, какой Бивол спокойный. А сейчас это лучший боксер в мире. Он был еще совсем маленьким, а все видели, что он будет великим. Николай Исаев его растил.
Дело в том, что, когда я появился здесь, я случайно попал в Зимний дворец на чемпионат города и обалдел от уровня бокса. Это было где-то в 1988-1990 году. Говорят: «Вот, Роберт Имамов». Я смотрю на его тренера — и Роберт, и он провели изумительную работу. А потом я узнал, что Николай Исаев привез всех этих ребят из Башкирии, что это мои земляки. Здесь они стали мастерами спорта, все стали серьезными людьми. Бивол — это вторая волна людей Николая Исаева. К Геннадию Юрьевичу Машьянову (нынешний тренер Бивола. — Прим. «СЭ») с огромным уважением отношусь, большой тренер.
Андреев: Бой с Орловским. Слышал версию Вячеслава, слышал версию Николая Кудряшова. Ваша версия: как этот бой возник? Это же произошло почти случайно.
Кайбышев: Да. Чтобы понять меня, как я отношусь к Николаю и М-1, — мы к этому времени в 1997 году уже делали бои без правил, придумывали правила, назвали «Универсальный боец». Там еще участвовал Рома Кармазин.
Андреев: И как же он там подрался?
Кайбышев: Получил по ногам, проиграл. Я ему еще потом перчатки подарил. Он сказал: «Я из Караганды без перчаток приехал». Ну я ему и подарил.
Андреев: А кто был соперником у Кармазина?
Кайбышев: Какой-то кикбоксер, рыжий какой-то.
Андреев: Лоу-киков надавал ему, видимо.
Кайбышев: Он просто интересовался, ему надо было зацепиться, в тот момент у него еще не было вариантов. Было много бойцов, мы собрали всех, это был наш первый опыт проведения боев без правил. Задков — да, они были инициаторами, но у меня еще не было опыта проведения боев в «Конти». Они пришли ко мне и сказали: «Я вас заведу, а вы заводите все остальное». Они завели — Касаткин, Задков, Володя Токарев и я. Мы вместе писали эти правила, все расписали, а потом уже подключились Буланов и саватисты. Тогда мы создали сообщество, которое первым провело бои без правил.
И вдруг Коля Кудряшов уводит ребят из «Конти» и устраивает бои где-то на Ветеранов в кинотеатре. А мы остаемся с таиландцами и привозим первых тайцев. Мы сразу ушли в тайскую историю. Ну, я тоже в первый раз проводил бои без правил — в «Конти» именно с ними, а не сам по себе. Я учился, на тот момент еще не видел все ходы и выходы. Я познакомился с Игорем Вовчанчиным, с ребятами из боев без правил, которые выступали на чемпионатах мира, а потом появляются какие-то люди, мне звонят и говорят: «Здесь бои без правил. Твои ребята?». Я говорю: «Нет, я не знаю, кто это». Оказывается, это Вадим Финкельштейн. Мне назвали его имя, а я сказал: «Я в мире спорта таких не знаю». Суть в том, что мы были первыми, мы были главными, а тут появились какие-то люди с петербуржскими фамилиями.
Да, мы тут идем шажками, собираем людей, а они — раз! — появились. Я лично имел отношения с Георгием Кобылянским, учредителем КХЛ, помощником Чернышенко, который проводил бои без правил в Москве, в Киеве. Мы с Гришкой близкие товарищи, нет-нет да созваниваемся. Я позвонил ему и спросил: «Что происходит, откуда эти люди?» При этом мы все равно уже крутые, нос задрали, мы — «Конти», у нас уже тайцы, мы уже четыре раза съездили в Таиланд на всемирный конгресс. А тут вдруг появляются какие-то мясники с Ольгино.
И все это вдруг — с Колей Кудряшовым. Коля приезжал, говорил: «Эрик, вот так, мы с Вадиком решаем». Я сказал: «Ладно, хорошо, Коленька». Договорились помогать друг другу. Первый турнир я не смотрел, принципиально.
Осипов: Дацик был на втором или третьем турнире, наверное.
Кайбышев: Наверное, я не помню даже.
Андреев: Бой с Орловским был в апреле 1999 года.
Кайбышев: Это мы смотрели. Сколько он тренировался: он пришел к нам в июле-августе [1998 года], в сентябре начались плотные занятия. Получается, прошло шесть месяцев. Вот чему мы можем научить человека за шесть месяцев.
Андреев: Одному удару — точно.
Кайбышев: Да, одному удару — точно. Я ему всегда говорил: «Поймай бабочку, вот она летает, поймай ее». Этот прием есть и у Коли Исаева, когда ты с пакетиком работаешь: если чувствуешь звук — значит, попал. Маленькие боксерские нюансы, которые я всегда подсматривал. Я не скрываю, что у меня нет школы бокса. Я вижу удары руками, но я не настолько искусен, как в ударах ногами, взятых из школы уфимского «Нефтяника».
Апрель 1999 года. Я уезжаю в Уфу на турнир, где-то недели на полторы. Дацик подходит ко мне и говорит, что хочет посмотреть или поучаствовать в турнире в Петербурге. Я ему говорю: «Посмотри на себя, ты занимаешься всего полгода, какие бои?» Он мне: «Ну, я же умею бороться, тренируюсь». Я объясняю: «Да, молодец, но это совсем другой турнир, совсем другие позиции». Он попросил все же помочь ему и заявить на турнир. Я позвонил Коле Кудряшову и сказал: «Слушай, у меня тут есть парень, желающий подраться, но он придет посмотреть». Коля ответил «хорошо», для себя все отметил. Я уехал в Уфу со спокойным сердцем.
Приезжаю обратно, а мне говорят: «Слушай, там Слава такое учудил! Рубанул какого-то самбиста». Я спросил: «Да ладно?», — а мне рассказали: «Он поймал птичку». Спросил: «А что потом?» Мне сказали: «А потом Дацика задушили, чуть не убили». Я так расстроился!
Потом Слава пришел на тренировку, я спросил у него: «Ну, как дела?» Он сказал: «О, классно, хорошо получилось». Я порадовался за него. Еще спросил у него: «А ты чего не сдавался-то?» Он ответил: «Ну, ты же говорил, что тайцы не сдаются, — вот я и не сдаюсь».
Андреев: После боя с Орловским он дал свое знаменитое интервью, издал рык. Этот эпатажный образ — его идея?
Кайбышев: Когда мы встретились в первый раз, я сказал ему: «Понятно, как ты будешь заниматься. Но что ты умеешь делать?» Слава ответил: «Я видел фильм про Тарзана. Во дворе меня все называют Рыжим Тарзаном. С мячом могу работать». У него такая фантазийная история, в городе Сланцы сам себе напридумывал, сам играл в эти игры. Мы же никому ничего не присваиваем. Как человек себя позиционирует — таким его и принимаем. Как раз с этого и пошло, что Дацик — Рыжий Тарзан. Потом уже мы потихонечку начали... Видно, что у него нет рук с ногами, нет одного, нет другого. Мы пытались найти какие-то возможности для него, но это шло потихоньку, мы не раскладывали ему всю программу в первый же день. Он ходил, тренировался с ребятами, мы поняли, что он отлично бегает, что игрок в регби он был бы просто прекраснейший, зарабатывал бы огромные деньги на мировом уровне. Очень быстро и мощно бегает, у него быстрый разгон. Этот быстрый природный разгон есть не у всех. Это взрыв. Некоторые пытаются натренировать это, прыгают-прыгают, раскачивают челночки, а здесь — бам! Но он хотел драться. Я понял, что мы можем развить это качество — взрыв, а аритмичность можем изменить каким-то образом, чтобы Дацик развивал свою интуицию и бил туда, где может оказаться голова соперника.
Продолжение беседы будет опубликовано на sport-express.ru в ближайшие дни.
RSS