Газета Спорт-Экспресс № 181 (4160) от 10 августа 2006 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 1

В июне 1993 года ЗАО "Спорт-Экспресс" и французская издательская группа Филиппа Амори подписали соглашение о сотрудничестве. Совместное предприятие просуществовало до апреля 1996 года.

АЛЬЯНС ПО-ФРАНЦУЗСКИ

Лев РОССОШИК

Самый популярный французско-русский словарь Клавдии Ганшиной слово allianсе переводит как "союз, объединение, смычка", а еще как "брак", в смысле супружество, и даже как "обручальное кольцо". А вот у понятия mesalliance в русском варианте только одно значение - "неравный брак".

ЛОББИСТЫ ИЗ ИССИ-ЛЕ-МУЛИНО

Ситуация была неординарная. Представьте себе: нежаркий парижский июнь, небольшой ресторанчик неподалеку от стадиона Parс des Princes и дружеский обед от имени главного редактора l'Equipe в честь его коллеги - главного редактора "Советского спорта". За столом - знакомые лица. Московский гость живописует безбедную жизнь своего многомиллионного издания. Я же, исполнявший роль толмача, вместо перевода сложноподчиненных предложений рассказывал французам совсем о другом. О том, что группа ведущих журналистов "Совспорта" решила создать свою спортивную газету, потому что не была согласна с методами работы сидевшего за этим же столом руководителя. Информация заинтриговала французских коллег, посыпались вопросы.

Вскоре в редакции l'Equipe я смог поделиться уже более конкретной информацией. Накануне звонил в Москву и узнал, что друзья уже зарегистрировали "Спорт-Экспресс" в Министерстве печати. Рассказал об этом самому близкому из французских знакомых - заместителю главного редактора Жан-Франсуа Рено. Тот тут же поставил в известность высокое начальство, и через несколько минут в кабинете главного редактора Робера Парьянте собралась группа заинтересованных лиц. Был там и Доминик Руссель, самый русский из французов - благодаря своей русской жене, генеральный директор компании Manchette Publicite, поставлявшей рекламу во все издания медиа-группы Филиппа Амори (третьей по значению во Франции).

- Это авантюра, - убеждал коллег Руссель. - Для того чтобы новое издание не провалилось, да еще в такой огромной стране, как СССР, нужно не менее года подготовки. И главное - широкая рекламная кампания.

- А я верю ребятам, - парировал Парьянте. - Я их знаю давно. Уверен, они сделают все, чтобы газета быстро набрала ход.

Рено всегда был на нашей стороне. И до описываемых событий, и после. В итоге все выразили готовность помочь. Сошлись на том, что мы напишем письмо в l'Equipe и изложим наши предложения.

ФРАНЦУЗЫ ЗАПРЯГАЛИ МЕДЛЕННО

В середине июля представился случай передать оговоренное письмо из рук в руки - вместе со сборной СССР по волейболу летел в США на матчи Мировой лиги с пересадкой в Париже. Оставалось дело за малым - составить текст послания. Сложность заключалась в том, что мы предлагали еще непроизведенный товар - этакое виртуальное нечто. Убедить же возможного партнера во взаимовыгодном сотрудничестве в тот момент могли лишь наши имена и абсолютная уверенность в правоте задуманного.

Поскольку своего помещения у "СЭ" не было, собрались вчетвером - Кучмий, Гескин, Лена Вайцеховская и я на моей семиметровой кухоньке в Измайлове. Сегодня уж и не припомню детали того письма "запорожцев турецкому султану", но когда передал его в парижском аэропорту Руасси-Шарль де Голль Доминику, тот бегло посмотрел и одобрил написанное.

Вот только до "бракосочетания" было еще далеко - аж полтора года. Французы держали паузу. Понять их можно было - после августовского путча 91-го, после распада великой страны и болезненного экономического коллапса помогать метущемуся в океане даже не кораблику, а челноку было опасно. Хотя по меркам французов, как считает Доминик, объявленная сумма "обручального кольца" была смешной. Однако даже ею Амори не хотел рисковать.

- И что же все-таки тогда подвигло хозяина издательской группы пойти на сотрудничество? - задаю вопрос Доминику Русселю, позвонив несколько дней назад в Париж.

- Убежденность небольшой группы ваших сторонников, что это хорошее вложение капитала. А мы постоянно "капали" Филиппу Амори, что сделать это необходимо. Мы знали, какими быстрыми темпами растет география газеты, она печаталась уже во многих и не только российских городах. Наконец, самое главное - мы верили в вас.

В феврале 92-го, возвращаясь с Белой олимпиады из Альбервилля, где "СЭ" представляли мы с Гескиным, в Париже прошла новая встреча с французами. Вопросы нам задавали самые неожиданные, ответы, так показалось, собеседников удовлетворили. Но Париж вновь замолчал почти на полгода.

В начале лета того же, 92-го, залетела наконец-то в Москву французская ласточка - под предлогом репортажей о подготовке спортсменов СНГ к Олимпийским играм в Барселоне заглянул к нам первый гость - Рено. Жан-Франсуа не скрывал, что его прислали на разведку, посмотреть хотя бы внешне, все ли обстоит так, как мы рассказывали.

Основных участников переговоров дождались только в декабре 92-го. А еще через полгода альянс состоялся!

Что мы выиграли от создания совместного предприятия? Самое главное - у нас появились средства, чтобы достроить собственный офис в доме по улице Красина, который стал нашим пристанищем, остается им и сейчас. Иначе мыкались бы по задворкам и помойкам еще не один год. А еще наши читатели смогли вместе с нами побывать на таких ни с чем не сравнимых соревнованиях, как ралли Париж - Дакар и велогонка "Тур де Франс", организацией которых опять-таки занималась группа Амори. Участие же в этих событиях - дело более чем накладное. Не подсчитывал специально, но нисколько не сомневаюсь, что такая командировка обойдется не в один десяток тысяч долларов: аренда авто, расходы на бензин и обслуживание машины, а еще расходы на проживание для репортера и шофера, суточные обоим...

ЗАТЯНУТЫЙ "БОЛЬШОЙ ПЕТЛЕЙ"

На Париж - Дакар я не попал, но коллега Костя Клещев взахлеб рассказывал о суперприключениях в сахарских песках, о ночевках в палатках и о журналистском братстве представителей всех изданий, принадлежавших группе Амори - а это не только l'Equipe и его приложения, но и France Football, и lе Parisien, и ряд французских региональных газет.

Зато мне, единственному представителю нашей пишущей братии, посчастливилось трижды пройти супермногодневку "Тур де Франс". "Большая петля" - соревнование особенное, ни на что не похожее. Ни на чемпионаты мира, ни на Олимпийские игры. Представьте себе: в течение трех недель разношерстный тысячеголовый пелотон перемещается с места на место, делая остановки только на ночь.

В 93-м, когда знакомился с великой гонкой, она проходила уже в 80-й раз. Это был праздник души: несмотря на ежедневные смены отелей - от многозвездных до таких, в которых "все удобства во дворе", несмотря на совсем не похожие на гладильную доску семь тысяч километров на спидометре нашего авто и накапливающуюся к финишу усталость, чувствовал себя победителем не меньше, чем Джамолидин Абдужапаров, выигравший на моих глазах три этапа. Никогда прежде за десятилетия журналистской работы не получал от соревнований такого удовлетворения, как после этого первого для себя "Тура".

Не выдержала напряжения и разлетелась на части привезенная из Москвы пишущая машинка. И примерно с середины дистанции репортажи приходилось писать ручкой и отправлять по факсу из штабного автобуса. Но зато наш Fiat с бельгийцем Мишелем Жильбу за рулем и наклейками "Спорт-Экспресс" на передних дверях и капоте (на задних стикеры на французском объясняли, что это вовсе не галльский петух изображен по соседству, перевод звучал так: "СЭ" - крупнейшая российская спортивная газета. Группа Ф. Амори") был на протяжении всего тура в эпицентре событий и вместе с пелотоном финишировал на Елисейских Полях. Ну а квинтэссенцией нашего российско-французского сотрудничества стал прошедший 29 июля 1995 года "Мастерс Критериум" вокруг Кремля - 23 кольца по 5,1 километра каждое, который мы придумали с Жан-Мари Лебланом, генеральным директором общества "Тур де Франс".

Сильнейшие гонщики планеты во главе с великим испанцем Мигелем Индурайном пробыли в нашей столице всего ничего - день и две ночи. Но им понравилось все - от первых шагов в аэропорту Шереметьево-2, когда весь велокараван в считаные минуты перебрался из авиасалона французского чартера в автобусы прямо на летном поле без каких-либо таможенно-пограничных формальностей, до безукоризненно организованной и проведенной гонки по центру Москвы со всеми атрибутами "Тур де Франс": красными машинами Fiat дирекции "Тура", официальными ажанами-мотоциклистами сопровождения, стартовой деревней, подиумом, на котором проходило представление участников.

- Хочу поздравить вас и себя, - признался Жан-Мари Леблан на банкете по завершении московской гонки. - Рожденная два года назад в нашем разговоре идея организовать такую гонку в центре Москвы реализована в лучшем виде. У меня нет никаких сомнений, что приезд в вашу столицу сильнейших велопрофи станет доброй традицией.

Увы, слова известного спортивного менеджера не стали пророческими. Больше "Тур" не только в Москву - в Россию не заглядывал. А все потому, что наши пути с группой Амори разошлись.

НЕРАВНЫЙ БРАК РАСПАЛСЯ

С самого начала "брачный" контракт предполагал, что французские партнеры не станут вмешиваться в творческие вопросы "СЭ". И до поры это условие соблюдалось. Но потом в руководстве l'Equipe прошли перемены, ушел Парьянте, Руссель, чей возраст тоже перевалил пенсионный потолок, сменил свое большое начальственное кресло на более скромное. А в нашем московском офисе расположился специально приехавший из Парижа ревизор-надзиратель Кристоф Николя, который похлеще иного аудитора въедливо сверял каждую цифру из любых приходящих в редакцию отчетов. Не о спортивных матчах, а о том, что происходит в городах, где печатался "СЭ", как газета расходится. И очень возмущался, когда какие-то цифры не совпадали, о чем тут же "стучал" в Париж.

Газета между тем набирала ход, ее читательская аудитория увеличивалась в геометрической прогрессии. Появился спецвыпуск "Футбол", собрались издавать еженедельное приложение. Это не понравилось французским партнерам - они посчитали, что это не выгодно по финансовым соображениям. Так нашла коса на камень, произошло столкновение интересов творческих и коммерческих. И в итоге в 1996 году все кончилось разводом - мезальянс распался. Учредили ЗАО "Спорт-Экспресс", выкупили акции у французских коллег.

- Французы всегда считали, что раз они во что-то вложили деньги, то могут диктовать свои правила игры, ничуть не задумываясь о последствиях, - рассуждал Доминик. - При этом они далее не пытались учитывать отличный от французского читательский менталитет россиян - они мерили всех по своей гребенке. Да и жить привыкли сегодняшним днем, боясь рисковать и задумываясь лишь о том, чтобы быстрее вернуть вложенные средства и начать получать прибыль. Согласиться на ваши условия они не могли.

Самое интересное, что слова эти принадлежат французу же. Пусть и самому русскому. Наши дороги с группой Амори разошлись, но Доминик Руссель оставался с нами еще несколько лет и продолжал жить в Москве и работать, причем очень успешно, на имидж "СЭ". Только после случившегося в августе 98-го дефолта наш французский друг вынужден был уехать в Париж. Мы же продолжили независимое плавание.

Так до сих пор и живем, ни под кого не прогибаясь. И иногда по-доброму вспоминаем о временах совместной работы с друзьями из l'Equipe, которых, увы, во французской газете, отметившей недавно 60-летие, почти не осталось.

Россошик рассказал о том, как встретился с Домиником Русселем 15 лет назад в Париже. А я вспоминаю наши новогодние вечера в ресторане гостиницы "Минск" и танец Доминика на праздничном столе.

Какие это были чудные вечера! Слегка разбогатев, мы устраивали их на Тверской в "Минске", поблизости от тогдашней редакции на Немировича-Данченко. Доминик приходил один, без жены Лизы - русской по происхождению, которую родители когда-то девочкой вывезли во Францию. Он обожал Россию, русских женщин и русскую водку. К концу вечера француз забирался на стол, исполнял что-то среднее между твистом и танго и кричал: "Русские бабульки, я люблю вас!" Под "бабульками" подразумевал не рубли - у него франков хватало, а бабушек, то есть женщин, и просто это были издержки его русского.

А работал как! Рекламный зубр, он готовился к каждой сделке, как первоклашка к уроку: изучал компанию, повадки своих будущих собеседников, даже имена секретарш. Узнавал, например, что директор итальянской фирмы по происхождению француз, который неплохо говорит по-английски. И тогда представлялся секретарше по-русски, разговор с директором начинал по-английски, плавно переходил на итальянский, а потом вдруг говорил: "Месье, да вы француз?! Представьте, я тоже". Рекламный контракт был у нас в кармане. Доминик уехал от нас в разгар дефолта, и мы до сих пор жалеем об этом.

Сколько великих иностранцев за 15 лет побывало в редакции! Прошлой зимой наш давнишний автор Александр Любимов по прозвищу Хайден привел в редакцию живого Эрика Хайдена - того самого феноменального американца, который пять лет не знал поражений в коньках и победил на Олимпиаде-80 на всех пяти классических дистанциях. Он был такой же, что и тридцать лет назад, когда мы встретились впервые, - типичный курносый американец с восторженными глазами, только волосы поседели. "Привет, Эрик! Помнишь Медео?" - спросил я. Хайден вскочил из-за стола, обнял меня: "Разве такое можно забыть?"

В 1977 году он приехал на чудо-каток Медео под Алма-Атой вместе с 18-летней сестренкой Бет, будущей чемпионкой Олимпиады и мира. Они каждое утро тренировались на льду, и как-то мы пошли с Любимовым брать у них интервью. Любимов с пеленок одержим коньками, знает всю конькобежную цифирь, а потому сразу начал расспрашивать Хайдена о его последних результатах. Тот охотно отвечал, а Любимов его беспардонно поправлял: мол, в Скво-Вэлли, любезный, вы бежали "полуторку" не за 1.59,78, а за 1.59,77, а на "пятисотке" в Инцеле у вас и вовсе был плохой результат. Американец пришел в ярость: "Зато я быстрее вас бегаю!" Любимов не растерялся: "На льду - да. А вот давайте попробуем, кто быстрее добежит на Медео из Алма-Аты. Старт - завтра в 6.00". Американец запальчиво согласился - не знал, что бежать придется 18 километров на высоту 1698 метров.

Сижу утром в корпункте, пишу интервью с Хайденом, и в это время в дверь вваливается Любимов - вносит на плечах американца и бросает на диван со словами: "Слабак!" Так его с тех пор и прозывают Хайденом. А с Эриком мы встречались потом в Лейк-Плэсиде, Осло, Стокгольме, Херенвене, на олимпийском катке "Зетра" в Сараево, где сейчас разбито кладбище - он был комментатором на телевидении, теперь работает доктором велосипедной сборной США.

А как вел себя в редакции Пьерлуиджи Коллина - ну вылитый Пинкертон! Прошелся по коридорам, словно по штрафной площадке перед пенальти, изучил количество комнат, наш первый музейный номер на стене у меня в приемной, а потом толкнул дверь в кабинет Титоренко. Тот, фанат Паваротти, сразу повел гостя к карте Италии и стал показывать места, в которых бывал. Коллина же уставился в одну точку и глубоко вздохнул: "Вот мой Виареджо, там меня ждет жена Джанна. Как это далеко от России!" А когда на обеде, устроенном редакцией, с ним обнялась перед фотокамерами наша сотрудница, он подошел к Кудинову и попросил не давать снимки в газету: "А вдруг жена увидит?" Железный арбитр оказался очень сентиментальным итальянцем. Кстати, у титоренковской карты двумя годами раньше стоял другой итальянец - спартаковский тренер Невио Скала и также вздыхал, тыча в свою родную Падую.

Англичанин Брайан Ферри, знаменитый певец и музыкант, фанат "Ньюкасла" и "Челси", которого привезла в редакцию Маргарита Веннберг накануне его большого концерта в "Метрополе", оказался тихим человеком. Все попытки Рабинера налить ему водки в нашем баре ни к чему не привели - Ферри упорно цедил апельсиновый сок. Но когда хитрый Рабинер заговорил о "Ньюкасле", тот преобразился и выдал целый пассаж об английском футболе и Романе Абрамовиче.

Голландец Кес Ван Кейленборг, президент Европейской ассоциации спортивных изданий и директор журнала Voetbal International, в 2000 году приехал на разведку в связи с нашим приемом в ESM. Его тогда, помню, поразил не наш бар и не Рабинер, а то, что на втором этаже вовсю кипела стройка. "Вы еще и строитесь! - воскликнул он. - Значит, мне правду говорили, что у вас серьезная газета".

Марко Аурелиу Кляйн, замминистра спорта Бразилии, сначала по-протокольному рассказывал в пресс-центре о замечательной идее - открытии в России бразильских футбольных школ, осторожно отвечал на вопросы наших "бразильцев" Константинова и Богданова, а когда его спросили что-то о Зико, тут же оживился и до конца встречи говорил только один. О школе бразильского футбола вспомнил, кстати, в своем недавнем поздравлении "СЭ" и Карлос Аугусту Сантус-Невес, посол Бразилии в России.

Гости нашей "Звезды" во время чествования Андрея Шевченко в "Метрополе" вели себя по-разному. Экс-нападающий сборной Франции Давид Жинола, денди с длинными волосами, целовал ручки женщинам и заглядывался на модели Елены Ярмак, а знаменитый Кларенс Зеедорф вручал фирменный мяч "Милана" Саше Коваленко - нападающему команды "Аист" из нашего турнира ТДК. "Знать бы, что вы устроите такой прием, остался бы еще в России". Кстати, на том вечере Вячеслав Колосков зачитал приветствия "Звезде" от Йозефа Блаттера и Леннарта Юханссона, а я вспомнил, что за год до этого Блаттер поздравил еще и участников ТДК и нашу газету с этим замечательным конкурсом.

Тут Квятковский подсказал, что еще бывали у нас в гостях Хорхе Ситрспиллер, агент Диего Марадоны, президент "Эспаньола" Даниэль Санчес Льибре, исполнительный директор "Манчестер Сити" Алистер Макинтош, всемирно известный французский скалолаз, "человек-паук" Ален Робер, знаменитые баскетболисты турок Мирсад Туркан и американец Траджан Лэнгдон. И добавил Квятковский, что пригласил в "СЭ" Гуса Хиддинка. Браво!

...А я с нетерпением жду Доминика Русселя - самого русского француза, как назвал его Россошик. Тот обещал приехать в сентябре. С женой Лизой.