Газета Спорт-Экспресс № 109 (2602) от 17 мая 2001 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 1

Полина Астахова живет в Киеве на проспекте Победы. И это, пожалуй, единственное, что хоть как-то ассоциируется с прошлым пятикратной олимпийской чемпионки, которой сегодня едва хватает денег на лекарства.

Полина АСТАХОВА

Родилась 30 октября 1936 года.

Заслуженный мастер спорта.

Пятикратная олимпийская чемпионка по спортивной гимнастике: в команде (1956, 1960 и 1964), в упражнениях на брусьях (1960, 1964). Двукратный серебряный призер Игр в вольных упражнениях (1960, 1964), трехкратный бронзовый призер - в личном многоборье (1960, 1964), в командных вольных упражнениях с предметом (1956).

Чемпионка мира 1958 и 1962 годов в командных соревнованиях. Чемпионка Европы 1959 (вольные и брусья) и 1961 годов (бревно и брусья). Многократная чемпионка СССР.

Награждена орденами Трудового Красного Знамени, "Знак Почета".

ВО ВСЕМ ВИНОВАТ ФРАНЦУЗСКИЙ

Недавно Полина Григорьевна опять пошла в первый класс. Нормальный удел многих бабушек. Строго по часам забирает Сережку из школы и вместе с внуком учит уроки. Штудируют "ридну мову", математику и все прочее, что положено по программе украинской школы, хотя и с английским уклоном. Уклон по нынешним временам подходящий, однако бабушку он немного смущает: "Боюсь, - говорит, - что моих языковых познаний скоро маловато окажется".

Кстати, у самой Астаховой с этими языками случилось в жизни одно недоразумение, которое, можно сказать, предопределило ее судьбу:

- Во время войны мы с мамой были в эвакуации в Теберде, где я начала учиться в грузинской школе. Потом переехали на Северный Урал, однако климат там для моих слабых легких оказался неподходящим, и в 1951-м мы оказались в Сталине - так тогда назывался Донецк. Мне в восьмой класс идти, а директор школы разводит перед мамой руками: "Ничем не могу помочь. Немецкий язык, который ваша дочь изучала, здесь не проходит, не говоря уже о грузинском. У нас преподают французский". Сентябрь на носу, мама в панике - что делать? И тут по местному радио объявляют: Донецкий техникум физкультуры проводит дополнительный набор учащихся. Причем такого предмета, как иностранный язык, там нет вообще!

- А если бы вы услышали объявление о приеме, допустим, в училище легкой промышленности?

- Тогда, возможно, сейчас перед вами сидела бы не пятикратная олимпийская чемпионка по спортивной гимнастике, а знатная ткачиха. Герой соцтруда на пенсии.

- Вы серьезно?

- Насчет героя? Шутка, конечно. А все остальное - серьезно. Когда у человека нет выбора, он довольствуется тем, что ему посылает случай.

- Как-то слишком все прозаично у вас получается, Полина Григорьевна...

- Поэзия - она в стихах. А жизнь, насколько я успела ее постичь, - это по большей части все-таки проза.

ДЕСЯТЬ ВОЛЬНЫХ ПОДРЯД? ЗАПРОСТО!

- Начинать всерьез заниматься гимнастикой в 13-14 лет по тем временам считалось не поздно?

- Я полагаю, что это не поздно и по нынешним временам. Думаете, ребенку в 6-7 лет нужны сумасшедшие нагрузки? Ничего подобного. В таком возрасте это больше дрессура, чем тренировка.

- И все же трудно сегодня представить, как можно, начав в 13-14 лет с нуля, пройти потом три Олимпиады и завоевать на них десяток медалей разного достоинства.

- Почему же с нуля? В детстве я увлекалась коньками, фигурным катанием, играла в баскетбол, волейбол. Росла нормальным, развитым ребенком. В техникуме тоже занималась не только спортивной гимнастикой, но и художественной, а кроме того, работала в акробатической паре. Причем нормативы первого разряда во всех трех видах выполнила практически одновременно. Главное, с тренерами повезло. У Владимира Александровича Смирнова занималась спортивной гимнастикой, а у его супруги, Зои Павловны, - художественной. Одно естественным образом дополняло другое.

- Когда вы впервые попали в сборную СССР?

- Сразу после чемпионата страны 1954 года в Харькове. Украинская гимнастика в то время была на союзном уровне вне конкуренции. Я ведь застала на помосте еще Марию Гороховскую и Нину Бочарову - первых советских олимпийских чемпионок 1952 года. Удивительные люди, просто отчаянно преданные гимнастике, других слов не подобрать. Рядом с ними нельзя было работать спустя рукава.

- Тренировались помногу?

- На сборе перед Мельбурном, помню, было так: утром - полуторачасовая зарядка, потом две тренировки на снарядах. В общей сложности часов пять ежедневно.

- А по интенсивности что это были за тренировки?

- Ну, как вам сказать... Я, например, запросто делала десять обязательных вольных подряд, а потом еще четыре-пять произвольных. Или десять "бревен" - тоже без отдыха. С нами работали люди из спортивной науки, они все фиксировали, дозировали нагрузки. И потом, в то время у тренера не получалось, да и не принято было, работать исключительно со "своим" спортсменом. Не мог же, скажем, Мешков разорваться между Шахлиным и Дирий, которых он опекал постоянно? Поэтому, когда он занимался с мужчинами, Лора работала в одной группе со мной и другими гимнастками.

"ЖЕНСКИЕ ИСТОРИИ"

- Вот вы назвали фамилию Дирий. Сегодня мало кто помнит такую гимнастку, потому что знаменитой она стала под фамилией Латынина. Только вам двоим в истории мировой гимнастики удалось выиграть командное первенство на трех Олимпиадах подряд. Кто был лидером в этом дуэте?

- Почему только в дуэте? Я была лидером сборной СССР. Что касается Лоры, то она не очень любила тренироваться, однако всегда тянулась за мной. Как и другие девочки. Другое дело, что Лариса была одареннее меня от природы, здоровее, многое ей давалось гораздо легче, чем мне. А уж по части везучести ей, по-моему, просто не было равных. Поэтому олимпийских медалей у Латыниной получилось в итоге почти вдвое больше, чем у Астаховой.

- Не запоздалая ли женская ревность в вас сейчас говорит?

- Это не ревность, а констатация факта. Хотя я, кажется, понимаю, к чему вы клоните: женский коллектив, сплошные звезды гимнастики, да еще столько лет вместе - как без интриг уживались? Это вас интересует?

- Ну, если не возражаете, и это тоже.

- Не думаю, чтобы меня сильно любили в команде. Обычно любят людей компанейских, открытых, таких, у кого "душа нараспашку". Что поделаешь, я не такая. Если намечалась вечеринка, я, как все, сдавала деньги, но сама не ходила. Того, что сегодня называют тусовкой, никогда не любила. Вы ведь наверняка знаете, как в Украине, да и в России, подчас относятся к непьющему человеку: либо "хворый", либо "подлюка". Подозрительный, словом...

- Подождите, что-то я не очень понимаю - при чем здесь все это?

- Сейчас поймете. Только не смейтесь, пожалуйста: я попадала в схожую ситуацию, когда отказывалась... от сладкого. Для гимнасток это такая же больная тема, как водка для алкоголика. Никогда не любила ни конфет, ни пирожных. Обходилась без всего этого, не совершая над собой в отличие от других девчонок никакого насилия. И они мне не верили: дескать, специально Астахова выпендривается, как это можно - сладкого не любить?! Естественно, у многих возникали проблемы с весом, которых я сама никогда не знала. Ага, значит, и тут она - не как все. Белая ворона.

- Слава Богу, что все эти забавные "женские истории" никак не влияли на дееспособность команды. Чем вы объясняете то фантастическое превосходство над соперниками, которое имели советские гимнасты - и женщины, и мужчины - в 50 - 60-е годы?

- Школой. Нас хорошо учили - в первую очередь гармонии, культуре движений. Это был спорт, в чем-то приближавшийся к искусству. Ценилась не "голая" сложность, а завершенность и чистота линий, подчеркнутая легкость, выразительность, артистизм, самобытность и красота исполнения каждого элемента. Многотысячные залы, в которых мы выступали, всегда были забиты битком. Никто и никогда не мог спутать на помосте Астахову с Латыниной, Муратову с Маниной или Калинину с Николаевой. Мы исполняли, в общем-то, одни и те же элементы и связки, однако интерпретировали их по-своему. В каждой из нас сидела "изюминка". Очень важно еще, что на все это накладывалось соответствующее воспитание: честь Родины, советский флаг, советский гимн для нашего поколения были совсем не пустые понятия.

ШАХЛИНУ ПРОЩЕ: ОН - "ЖЕЛЕЗНЫЙ"

- Любимые снаряды у вас были?

- Нет. Это они меня могли иногда "не любить". Хуже всего шел одно время опорный прыжок. Специально шла в зал за час до тренировки и попыток 50 делала сверх плана. Понимаете, "любишь, не любишь" - это вообще в гимнастике не разговор. Главное - чего-то хотеть, к чему-то стремиться.

- Какая победа для вас наиболее памятна?

- Как ни странно, она не из олимпийских. Знаковой для меня оказалась победа в многоборье на Спартакиаде народов СССР 1959 года. Дело в том, что после Мельбурна я ощутила какой-то холодок недоверия со стороны руководства сборной. В 1957-м меня даже не включили в команду для выступлений в спортивной программе Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве, хотя я выиграла тогда прикидку. Поэтому на Спартакиаде пришлось как бы заново доказывать свою состоятельность.

- А самая болезненная неудача?

- Рим, очевидно. Личное многоборье. После шести выходов на помост, считая и обязательную, и произвольную программы, опережала ближайшего преследователя почти на балл. А на седьмом виде упала с бревна. По нынешним правилам за такую ошибку снимают полбалла, но тогда наказывали вдвое суровее. Оставались еще вольные, но на ковре, хоть из кожи вон вылези, наверстать потерянное было уже невозможно. В итоге Лариса Латынина стала в многоборье первой, Софья Муратова - второй, а я - только третьей. Это самый драматический эпизод в моей спортивной карьере.

- Правда, что вы собирались ехать на свою четвертую Олимпиаду - в Мехико?

- Точнее сказать, я имела законное право туда поехать, поскольку на Кубке Союза в 1968 году, по итогам которого формировалась сборная, заняла третье место в многоборье. Однако там же, в Ленинграде, у меня случился сердечный приступ, и все мысли о Мехико пришлось сразу выбросить из головы. Мне шел 32-й год, и пора было уже остановиться.

- Сейчас на помосте "так долго не живут"...

- А знаете, почему?

- Наверное, потому, что рано начинают и быстрее изнашиваются?

- Чепуха! Когда бы ты ни начал, до 30 лет как минимум можно и сегодня спокойно выступать. Просто все стали большими прагматиками: достаточно выиграть одну Олимпиаду, чтобы так выгодно продать себя, как нам не снилось и после трех олимпийских турниров. Это мы, дурочки советские, складывали "в копилку Отчизны" свои медали и ставили никому не нужные, как оказалось, рекорды "спортивного долголетия".

- Значит, вы не осуждаете поколение, которое вместо флага и гимна выбирает "Пепси"?

- Нет, конечно. Могу им только по-хорошему завидовать. Если бы тогда у меня были возможности нынешних спортсменов, еще после Рима уехала бы на Запад и жила бы там, как белый человек.

- И кто это говорит? "Русская березка", мировой символ советской гимнастики!

- Кстати, чтобы вы знали, "русская березка" в Украине - это сейчас не очень хорошо. Даже скорее плохо. Борису Шахлину, который живет неподалеку от меня, в этом смысле повезло больше: он в историю гимнастики вошел как Железный. Нейтральное прозвище, с которым можно и в Африке обитать, и на Северном полюсе.

- Вы это как-то ощущаете?

- Наверное, ощущаю, раз говорю... Но душу выкладывать не собираюсь. Достаточно того, что меня уже давно не зовут ни провожать олимпийцев, ни встречать их, ни чествовать. Как будто пятикратной олимпийской чемпионки Полины Астаховой в Киеве нет вообще. Испарилась.

ПЕНСИОНЕРКА ПЛАНЕТАРНОГО ЗНАЧЕНИЯ

- С подругами по сборной Союза связь поддерживаете?

- В общем-то, нет. К сожалению. Постарели, да и жизнь всех так разбросала, что уже не соберешь. С Лорой Латыниной в последний раз виделись, наверное, еще в советское время, когда я работала старшим тренером женской сборной Украины. Потом как-то раз созванивались. И все. Мария Кондратьевна Гороховская лет десять назад уехала с детьми в Израиль. До этого жила в Евпатории, и знаете, кем там числилась? Сторожем в спортшколе, хотя выполняла обязанности завуча. Потому что, видите ли, пенсионерка "республиканского значения" не могла занимать свою прежнюю должность!

- Вы сами-то сейчас, извините за нескромный вопрос, пенсионерка какого значения?

- (Смеется.) Да почти планетарного! Кроме обычной пенсии получаю еще так называемую президентскую стипендию. В сумме получается чуть больше 50 долларов. Причем, как я понимаю, разницы никакой нет: хоть ты одну Олимпиаду прошла, хоть три. Как минимум 30 долларов из этого щедрого жалования уходит на лекарства. Слава Господу, что не одна на этом свете: живу с дочкой и зятем, иначе оставалось бы заплатить за квартиру и... положить зубы на полку.

В дверь позвонили, Астахова пошла открывать. Это была соседка, видимо, активистка из домового комитета. Занимается сбором подписей под очередной челобитной к киевскому градоначальнику: дом, которому уж больше 30 лет, постоянно подтапливают подземные воды, их надо откачивать из подвалов, пока не подмыли фундамент, но коммунхоз, простите, не чешется.

- Если вы согласны, назовите фамилию-имя-отчество и вот здесь распишитесь, - заученно произнесла активистка.

Астахова была согласна. Назвала. Расписалась.

Наблюдая за этой сценой, я вдруг подумал, что когда-то такой автограф дорогого стоил. Автограф одной из лучших гимнасток минувшего века. "Русской березки". Даже если кому-то это прозвище теперь вдруг разонравилось.