Газета Спорт-Экспресс от 31 января 1997 года, интернет-версия - Полоса 16, Материал 1

Джино ОДЖИК

ИСПОВЕДЬ ШАМАНА-ДРАЧУНА

Начался очередной регулярный чемпионат, и, как обычно, внимание болельщиков приковывают многочисленные звезды НХЛ - Лемье, Гретцки, Сакик, Мессье, Буре... Но таковы уж специфические традиции заокеанского хоккея, что не меньшей популярностью, чем эти признанные мастера, за сезон шутя забивающие по 50 голов и набирающие по 100 очков, пользуются игроки, забрасывающие шайбы лишь раз в год и специализирующиеся на черновой и, казалось бы, такой весьма простой работе, как устрашение противника, а также защита звезд своих команд. Этих хоккеистов, без которых не обходится ни один клуб любой заокеанской лиги, в Канаде и США называют бойцами, "полицейскими" или тафгаями, а спорят они между собой по количеству сломанных соперников и набранных штрафных минут, что внимательно отслеживается большей частью хоккейной Северной Америки.

После первых трех месяцев регулярного чемпионата самым активным НХЛовским "полицейским" журналисты единодушно признали 26-летнего форварда "Ванкувер Кэнакс" Джино Оджика. О профессионализме стокилограммового индейца, пользующегося уважением даже у элитных тафгаев лиги - Саймона, Проберта, Максорли, говорят два факта. Во-первых, хорошее здоровье лидеров "Кэнакс" и прежде всего двух главных звезд клуба - Павла Буре и Александра Могильного, а во-вторых, штрафные минуты, по количеству которых правый крайний "Ванкувера" является единоличным лидером НХЛ-96/97. Агрессивный Оджик развил такую бешеную деятельность, что если не сбавит своего боевого темпа, то по итогам чемпионата установит абсолютный рекорд лиги - 500 штрафных минут!

Впрочем, есть у индейского забияки "Кэнакс" и один, но весьма существенный недостаток: на льду Оджика легко спровоцировать расистскими высказываниями, чем нередко пользуются его противники. И тогда форвард начинает использовать грязные даже по понятиям бойца приемы - удары клюшкой, толчки соперника на борт, удары по ловушкам голкипера. Многим памятны события трехлетней давности, когда подобным образом Оджика вывел из равновесия один из форвардов "Виннипега" и в ответ 29-й номер "Кэнакс" сломал лидера "Реактивщиков" Теему Селянне, развязав тем самым между "Ванкувером" и "Джетс" настоящую войну.

Несмотря на то, что у заокеанских бойцов есть негласное правило, согласно которому секреты своей профессии они стараются публично не раскрывать, Оджик пошел на контакт с популярным канадским ежегодником Bad Boys ("Плохие парни") и подробно рассказал о своей жизни.

"Родился я в провинции Онтарио в резервации, расположенной неподалеку от столицы Канады Оттавы. Мой отец был шаманом в древнем индейском племени алгонкинов, а потому и я - чистокровный алгонкин - в детстве мечтал стать шаманом. Я - единственный сын в семье, в которой также пять дочерей. Когда мне исполнилось пять лет, три мои старшие сестры впервые взяли меня на хоккейный каток, залитый на каком-то поле, считавшемся территорией нашей резервации. Мне очень не хотелось играть в хоккей, поскольку я боялся встать на тоненькие лезвия, которые старшая сестра Джей привязала к моим валенкам. Но детям нашей резервации, кроме хоккея, заняться больше было нечем, и после того, как Джей влепила мне подзатыльник, я с горем пополам встал на коньки и двинулся к воротам соперника, роль которых выполняли брошенные на лед валенки и тулупы.

Так я играл в хоккей ровно два года, которые до сих пор вспоминаю с содроганием - на улице было так холодно, что под краги Джей одевала мне варежки, а под хоккейный шлем - теплую шерстяную шапочку, которую сестры потехи ради нередко натягивали мне на глаза. И я бегал по льду, словно лунатик, причем стоило мне присесть где-нибудь на краю площадки, как появлялась старшая сестра и устраивала взбучку.

Когда мне исполнилось семь лет, отец организовал в резервации детскую хоккейную команду, которую сам решил тренировать. Джей, к тому времени вымахавшая под два метра, была ее капитаном, но я постепенно привык к хоккею и начал играть не хуже всех своих сестер.

Увлекся я и другими видами спорта - к примеру, софтболом, в который мы играли все лето напролет. В восемь лет я впервые подрался на льду - естественно, что моим противником стала Джей, которая первым же ударом отправила меня в нокаут. Наш отец-шаман вступился за своего единственного сына и отнял у Джей капитанскую повязку. Вот такие остались у меня воспоминания о хоккейном детстве и о любимой старшей сестре Джей. которая теперь приходит на каждый мой матч, проводящийся в Оттаве.

Лет в 14 я увлекся хоккеем серьезно и не пропускал не только ни одной тренировки, но и ни одной хоккейной телетрансляции. Большая часть резервации болела за Монреаль Канадиенс", но я свои симпатии отдал "Бостон "Брюинз", в рядах которого выступал мой любимый форвард Стэн Джонатан. Игра этого маленького, юркого нападающего, которому я в те годы старался подражать на льду, привлекала меня тем, что он никогда не боялся куда более крупных соперников и нередко давал им решительный отпор, сбрасывая перчатки. Когда Джонатан завершил свою карьеру, я стал болеть за "Монреаль". 14-летним же я провел свой первый хоккейный бой, который вчистую устуил, я отыграл двухминутную смену и сильно устал, когда мой противник выскочил на площадку и набросился на меня с кулаками. Однако вскоре я стал давать решительный отпор не только драчунам из клубов других резерваций, но и Джей.

В резервации я играл, а точнее дрался, только для собственного удовольствия. Но когда в 17 лет меня заметили скауты Юниорской лиги, наступило время выбора. Посовещавшись с отцом и Джей, которые сказали, что карьерой шамана в ближайшие годы можно пожертвовать и стоит всерьез заняться хоккеем, я отправился в команду "Хоксбери", которой требовался форвард моего плана - мощный (к 17 годам я вымахал до 187 сантиметров и весил около 85 килограммов) и способный напугать противника. Мой полупрофессиональный дебют запомнился мне на всю жизнь - в Юниорской лиге все играли в такой хоккей, в который в резервациях не играют. Мои ровесники бегали по льду так быстро и обращались с шайбой и клюшкой столь, на мой тогдашний взгляд, виртуозно, что я поначалу растерялся. К тому же лидер нашей команды - маленький, но очень техничный парень - сразу же меня невзлюбил и назвал клоуном, который его команде не нужен. Правда, вскоре он понял, что был не совсем прав: в одном из матчей его отловил здоровый парень из команды соперника и как следует отколошматил. Я в этот момент хотя и был на льду, в драку вмешиваться не стал - мне хотелось, чтобы он понял, что крупные хоккеисты, способные защитить лучших игроков своей команды, также необходимы. После этого эпизода наш главный тренер долго меня ругал, но я и теперь не сомневаюсь в своей правоте, мои одноклубники должны были почувствовать, что я им нужен.

Став в команде по-настоящему своим, я уже в первые месяцы завоевал кое-какую репутацию, встретившись едва ли не со всеми тафгаями других команд. Вскоре я получил приглашение из клуба "Лаваль" Квебекской лиги, где провел два сезона и познакомился с НХЛовским скаутом, бывшим форвардом "Монреаля", Жиллем Люпьеном. Он-то мне и объяснил, что для завоевания себе места в НХЛ - а именно об этом я тогда мечтал - необходимо не только драться, но и хотя бы немного играть в созидательный хоккей. Люпьен знал, что говорил, поскольку сам был энхаэловским "полицейским".

Впрочем, тогда созидательный хоккей не был мне по душе, и баллы за результативность я набирал очень редко. Тем не менее НХЛ никуда от меня не ушла - в 1990 году я был задрафтован в пятом раунде клубом НХЛ "Ванкувер Кэнакс". Когда я после летнего отдыха в резервации, где под руководством своего отца и Джей, как заправский боксер, потихоньку готовился к сезону, появился в тренировочном лагере "Кэнакс", тренеры моего нового клуба ужаснулись: и был готов драться с любым противником и даже со своими конкурентами - другими "полицейскими" "Ванкувера"! Наставник клуба Пэт Куинн сказал мне: "О'кей, парень, ты готов играть в НХЛ, но пока наберись опыта в фарм-клубе "Милуоки" Интернациональной лиги".

ИХЛ меня ничем не удивила - дрались в ней не чаще, чем в юниорских лигах, а в хоккей играли не лучше. Когда я проводил 17-й матч за "Милуоки", "Ванкувер" потерпел сокрушительное поражение в Калгари, где хозяева поломали едва ли не всех лидеров "Кэнакс". Видимо, в этот день Пэт Куинн понял, что я нужен его команде, и накануне поединка в Чикаго вызвал меня в "Ванкувер". Через несколько часов после этого известия мне позвонила Джей и сказала, что завтра сбудется ее и моя мечта - играть в НХЛ! Мой дебют на высшем уровне состоялся в первом периоде поединка с "Блэкхокс" - после того как защитник "Черных Ястребов" Дэйв Мэнсон (ныне он выступает в "Финиксе". "СЭ") несколько раз жестко припечатал наших форвардов. Куинн сказал: "Джино, вперед!" и я выскочил на лед. Переполненные трибуны самого "сумасшедшего" в лиге стадиона "Чикаго Стадиум" не ждали от новичка гостей такого нахальства, а потому, наверное, никто не обратил на меня внимания. Я подъехал к Мэнсону и толкнул его на борт, в ответ он отмахнулся клюшкой, и началась моя первая драка в НХЛ. Думаю, что ее я проиграл: обменявшись с противником десятком мощных ударов, я не выдержал темпа, поскользнулся и упал. И все-таки чикагцы запомнили меня, и в третьем периоде на площадку у них вышел Стю "Комбайн" Гримсон (ныне он в "Хартфорде". - "СЭ"), который сразу же налетел на меня, и я, скорее от испуга, одним ударом отправил его на лед. По-моему, агрессивные чикагские хоккеисты и болельщики не ожидали подобного исхода, и в оставшиеся минуты встречи я выходил на площадку как чемпион среди тяжеловесов.

Так я закрепился в основном составе "Ванкувера" и первые свои 10 матчей в НХЛ только и делал, что дрался. Это было незабываемое время - в каждом поединке я должен был выходить на лед и доказывать забиякам других клубов, что способен играть в лиге. Я постоянно был в центре внимания журналистов и болельщиков, а мое племя алгонкинов стало самым популярным среди всех индейских племен Северной Америки, никогда не забуду атмосферу тех матчей: переполненные трибуны во время драк всегда неистово поддерживали бойцов своего клуба, а потому каждый раз приходилось сражаться не на жизнь, а на смерть. И сегодня, когда в "Ванкувер" приходят молодые хоккеисты, желающие выполнять роль тафгая, я им говорю: "Первые десять матчей для вас будут сущим адом - против вас ополчатся авторитеты всех команд лиги, вас будет задевать каждый противник, вас будут проклинать на трибунах. Эти первые десять матчей и определят вашу НХЛовскую судьбу".

Когда завершился мой первый сезон в лучшей хоккейной лиге, я понял, что "чистые" бойцы в НХЛ надолго не задерживаются и необходимо совершенствовать свою игру. Я договорился с бывшим форвардом "Ванкувера" Полином Бордело о том, что он даст мне несколько уроков, в частности, поработает со мной над улучшением техники паса и катания. Параллельно я занимался с бывшим тренером "Питтсбурга" Пьером Кремером, который считался лучшим специалистом по физической подготовке. В итоге уже во втором своем регулярном чемпионате я нередко выходил в ведущей тройке "Ванкувера" вместе со своим лучшим другом Павлом Буре. Играть с Павлом очень легко. Как правило, я отнимал шайбу у противника и вышвыривал ее из своей зоны в сторону Буре, который сам разбирался с защитниками. Но если кто-то из них задевал моего друга, я тут же мчался на помощь, и обидчикам "Русской ракеты" как следует доставалось.

Не забывал я оттачивать и свое боксерское мастерство. Бывший форвард "Ванкувера" Рон Делорм, которому понравился мой боевой дебют, показал мне несколько своих фирменных ударов, позволявших ему быть когда-то ведущим "полицейским" лиги, а также познакомил со специальной методикой наращивания веса и совершенствования боксерской техники. Кроме того, Делорм научил меня грамотной защите, что в НХЛ, где все бойцы обладают превосходно поставленным ударом, крайне важно. Впрочем, даже при такой бешеной конкуренции мой удар правой, который я позаимствовал у своей старшей сестры Джей. гремел по всей лиге.

И все же и сегодня я нередко думаю о том, почему же мне, не обладающему ни сокрушительным броском Алекса Могильного, ни взрывным катанием Буре, ни трудолюбием нашего капитана Тревора Линдсна, удалось столь быстро закрепиться в НХЛ. Джей говорит, что мне просто повезло. Я так не считаю. Мне кажется, что в те годы в "Ванкувере" был избыток маленьких хоккеистов - Буре, Роннинг, Ларионов, Крутов, Куртнолл, которым часто доставалось от крупных противников. А уверенных в себе тафгаев в "Кэнакс" начала 90-х не было, тогда как НХЛ переживала своеобразный боксерский бум, который не смогли остановить даже ужесточения в правилах, отмененные лишь в чемпионате-95.

Кого из своих противников последних лет я могу выделить? Очень многих, поскольку в НХЛ выживают только самые профессиональные тафгаи. Начну со знаменитого детройтского агрессора Боба Проберта. сейчас защищающего цвета "Чикаго". У него наиболее хитрая техника боя - он позволяет схватить себя за свитер, затем сам же избавляется от него, благодаря прекрасному владению коньками разрывает дистанцию и наносит серию сокрушающих ударов.

Вообще всех драчунов лиги я бы разделил на две группы. В первую необходимо включить тех. кто предпочитает сразу же включаться в обмен ударами и не пытается за счет движений корпусом и ложных ударов "перетанцевать" противника. В эту группу, на мой взгляд, входят мои братья по индейской крови Крейг Беруби и Крис Саймон из "Вашингтона", Тай Доми из "Торонто". Тодд Юэн из "Сан-Хосе". Проберт и еще один индеец, мой друг Сэнди Маккарти из "Калгари". Вторую же группу составляют "вяжущие" бойцы, которые стараются сначала запутать соперника, вывести его из равновесия и лишь затем приступить к делу. Так дерутся мой приятель Марти Максорли из "Сан-Хосе". Брент Северин из "Колорадо" и Джефф Оджерс из "Бостона". Моим сестрам больше нравятся ребята из первой группы, к которой, как они считают, принадлежу и я сам.

Могу ли я назвать тройку сильнейших "полицейских" лиги последних лет? Без сомнения, это только что завершивший свою карьеру Дэйв Браун, долгие годы выступавший в "Филадельфии", а теперь работающий там вторым тренером, а также Проберт и Макоорли. Самые запоминающиеся схватки я всегда проводил с Брауном, поскольку в них мне приходилось отдавать все силы без остатка. Вспоминаю свою первую потасовку с этим форвардом "Флайерз". Он жестко встретил нашего защитника Гарта Бутчера, я тут же подлетел к Дэйву, и мы долго сражались на равных. В том матче мы с Брауном схлестнулись еще дважды, и мне кажется, что по сумме трех драк я уступил. Через полгода мы снова играли с "Филадельфией", и мне удалось взять реванш - Браун покинул лед с разбитыми носом и глазом. В следующем сезоне в первой же смене мы встретились вновь, и Дэйв опять захотел "потанцевать". Во втором периоде все повторилось, мы опять сражались на равных, и на этом история наших разбирательств завершилась. О Проберте я уже говорил, а вот с Максорли необходимо сражаться совсем по-другому - у него очень сильные руки, благодаря которым он умело раскачивает соперника и выводит его из равновесия.

Есть в НХЛ и грязные "полицейские". К ним я бы отнес бывшего форварда "Питтсбурга" Джо Кауфилда - он дважды наносил мне удары локтем, сломал мне скулу, но от честной драки отказался. Это была самая тяжелая травма в моей хоккейной карьере - из-за нее я пропустил более 10 матчей, а когда вернулся в строй, то долго играл в специальной полумаске, в которой выступать очень неудобно и в которой, сами понимаете, играть для бойца унизительно. Другой подобный случай произошел в поединке с "Виннипегом", когда на меня неожиданно налетел Тай Доми. Мы некоторое время бились на равных, затем вмешались судьи, которые уложили меня на лед, а у противника руки остались свободными, и он нанес мне несколько ударов.

Справедливости ради хочу сказать, что такое поведение хоккеиста "Виннипега" вполне объяснимо. Ведь в сезоне-92/93 в этой команде не было ни одного агрессора, способного защитить артистичных лидеров "Джетс". Припоминаю, что в те годы в составе "Реактивщиков" играли не менее десяти техничных европейцев и столько же мягких североамериканцев, а среди "полицейских" лиги ходили разговоры, будто бы в поединках с "Виннипегом" можно работать без правил. Я, к примеру, не раз жестко играл с Филом Хаусли, Теему Селянне или Джоном Давыдовым (в сезоне-92/93 Евгении Давыдов считался одним из лидеров "Джетс", в котором тогда была целая русская колония. "СЭ"). Я наносил им удары и не боялся получить отпор, хотя даже Джей жалела этих парней. И тогда "Виннипег" приобрел в "Рейнджерс" Доми и Криса Кинга, которые и стали мстить всем обидчикам техничных "Реактивщиков". Неудивительно, что в укороченном регулярном чемпионате один из матчей "Ванкувер" - "Виннипег" превратился в настоящее побоище, которое началось с того, что наш форвард Майк Пека (позже он был обменен в "Баффало" на Александра Могильного. - "СЭ") жестко припечатал к борту Селянне. В том поединке хоккеисты обеих команд отсидели на скамейках для штрафников в общей сложности около 12 периодов!

С опытом приходит более глубокое понимание профессии "полицейского". Раньше я, например, был готов драться с кем угодно и когда угодно. Сейчас же я знаю, когда действительно стоит запугать противника и расшевелить своих одноклубников, а когда - нет. Так, при счете 2:0 в пользу соперника в третьем периоде или в начале матча при счете 0:0 любой тренер дает тафгаю карт-бланш. И наоборот, когда мы ведем с небольшим преимуществом, вряд ли имеет смысл ломать ход поединка и выходить на тропу войны. Подобная ситуация сложилась недавно во встрече с "Эдмонтоном". Мы вели 1:0. и тренер соперника выпустил на лед Луи Дебрюска, который сразу же подкатился ко мне со словами: "Неужели ты думаешь, что мы здесь для того, чтобы забивать голы?" Я не стал спорить со своим постоянным оппонентом и перенес "танцы" на более позднее время, когда наша победа в матче стала очевидной.

Самый запоминающийся поединок в моей хоккейной биографии? Конечно же, недавний матч в Оттаве с местными "Сенаторами". Накануне я выкупил для своих соплеменников, которым нетрудно было добраться до стадиона из родной резервации, около сотни билетов. В той игре мне удалось не только пригласить на "дискотеку" всех бойцов "Сенаторз", но и забить важный гол. Как сказала моя любимая сестра Джей. это был лучший матч в моей карьере, и теперь все юные алгонкины играют в нашей резервации не в шаманов, а в "оджиков".

Впрочем, и звание шамана от меня не убежало - несколько дней назад на совете старейшин племени мне заочно его присвоили. Интересно, что скажет по этому поводу Джей?"