Газета Спорт-Экспресс № 274 (3361) от 6 декабря 2003 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 3

ХОМИЧ

Алексей Хомич играл в самом первом матче, на котором мне довелось побывать. Соответственно, и динамовского вратаря я видел впервые - но уже знал о нем едва ли не все, что полагалось знать. Поверьте, и в этом знании, и в самой необычной фамилии выражалось время, отмеченное внезапно возникшим всеобщим увлечением футболом.

Странная подробность, в которую почти невозможно сейчас поверить: воздействие Хомича на аудиторию футбольных матчей вовсе не зависело от забитых в его ворота голов. Фраза "Хомич на месте" стала чуть ли не рефреном репортажей Синявского с игр московского "Динамо" - это означало прежде всего зрелище, а потом уже результат вратарских усилий. Решусь на парадокс, утверждая, что голы, пропущенные Хомичем, столь же решали игру, сколь и удары, им эффектно отраженные.

Мне кажется, что вообще более всего запоминаются голы, когда бессилен оказывается даже самый сильный вратарь. Как пример (и пример хрестоматийный) - решающий гол в решающем матче ЦСКА с "Динамо" сезона сорок восьмого года. Гол этот принято ставить в заслугу Всеволоду Боброву, что, конечно, совершенно справедливо. Фраза Синявского про "золотую ногу Боброва" именно после этого гола и была произнесена. Но и неудача Хомича дорогого стоит. Ведь он потянулся за мячом, а удар армейского игрока Вячеслава Соловьева был в "девятку" - и удар этот был такой, на который кто-либо другой из голкиперов вряд ли среагировал бы...

За три года до этого английская газета, рецензируя аналогичную ситуацию в матче "Динамо" с "Кардифф-Сити", писала: "Хомич блестящим броском отбивает мяч, ударяющийся о штангу. Подбежавший нападающий еще раз бьет по воротам, но Хомич снова берет мяч". В 48-м, как и в 45-м, мяч ударился о штангу. Хомич, правда, на этот раз до него чуточку не дотянулся, а подбежавшим нападающим оказался бывший партнер вратаря в матче с валлийцами Бобров, забивший "Кардиффу" пять мячей. Он и здесь не промахнулся... И будущие коллеги Хомича - фотокорреспонденты - запечатлели отчаяние вратаря, уткнувшегося в утоптанный газон осеннего поля.

Останься Хомич рассудительно в створе ворот, памятного гола могло и не быть. И вместо импульсивного вскрика про "золотую ногу" Синявский сказал бы привычное: "Хомич на месте". Впрочем, разве же и в этом печальном эпизоде Хомич не был на месте, раз и навсегда выбранном бескомпромиссностью своей вратарской судьбы, которая подарила ему особое расположение зрителя? Просто место, им занимаемое, не гарантировало раз и навсегда удачу.

Хомичу при его данных - 172 сантиметра роста при 72 килограммах веса - нереально было следовать традиционной вратарской логике. Получается, экзотический эффект его действий оказывался вынужденным.

Вообще-то динамовцы сердились на Синявского за преувеличение заслуг Хомича в английском турне 45-го. По мнению партнеров, вратарь не так уж и мало пропустил от "Челси" и "Арсенала" - восемь голов. Тогда как в чемпионате страны - всего двенадцать, а ведь тогдашние ЦДКА, тбилисское "Динамо" или московское "Торпедо" никак не слабее играли, чем английские клубы, не проводившие в годы войны соревнований.

Но впечатления, произведенного Хомичем на английскую публику и специалистов, Синявский ничуть не преувеличил. Англичан (недаром они прозвали нашего голкипера Тигром!) поразили манера, стиль. Броски, восхитившие иностранные стадионы, совершались Тигром не только на линии ворот, не только в верхние и нижние углы, но и в ноги атакующих.

Он разительно отличался от всех местных вратарей - высокорослых атлетов. Экзотика в игре Хомича не укладывалась в привычные представления футбольных ортодоксов. Однако не могли же они не видеть или не ощущать, что расчет и резон в такой вот игре вратаря есть. Только штучный - ему одному подвластный - расчет и штучный же резон. (Кстати, концы пальцев на перчатках он смазывал особым, не просыхающим весь матч раствором канифоли. Отчего мяч, как убеждал себя Хомич, прямо-таки прилипал к перчаткам.)

В отличие от большинства вратарей зрелищного направления - сейчас их мало, прежде было побольше - он сумел доказать, что надежность ворот обеспечивается характером, а не только эффектной манерой исполнения тех или иных приемов. Хомич всегда стремился подавить волю атакующих и их уверенность в себе. И Бобров, забивший Хомичу голы едва ли не во всех принципиальных матчах армейских и динамовских клубов, называл его трудным вратарем.

Завершив карьеру, Алексей Петрович стал спортивным фотографом. Но в его журналистский дар я долго не верил. Мне казалось, что он всегда куда больше увлечен игрой, чем ее фиксацией на пленке. Стоя за воротами с фотоаппаратом, он бурчал коллегам по футбольной профессии: "Стой на месте, стой на месте, не вовремя отталкиваешься..." Как-то сделал замечание и армейскому вратарю Леониду Шмуцу: "Что ты мяч перед рамкой выбрасываешь - так ведь и себе закинуть недолго!" Шмуц отшутился, отмахнулся, а через полчаса случилось непоправимое. Вратарь сразу же бросился к Хомичу с криком: "Ты накаркал! Иди отсюда!" И легендарный Тигр виновато побежал от него...

Снимки, ставшие документом грубейшей ошибки вратаря, он сделать успел. Но никогда никому их не показывал.

Я ошибся, недооценив второй его дар. "Среди тысячи снимков я могу отличить снимок, принадлежащий Хомичу", - сказал один из самых видных мастеров фотодела Виктор Ахломов. На известном снимке самого Ахломова, премированном на множестве внутренних и международных выставок, Хомич стоит под зонтиком - и, в свою очередь, ведет съемку футбола в дождь. Путешествие по миру в качестве знаменитой натуры продолжается.

Александр НИЛИН