Газета Спорт-Экспресс № 4 (2497) от 9 января 2001 года, интернет-версия - Полоса 9, Материал 1

В канун нового тысячелетия он получил "Стрельца" - как "легенда российского футбола". Опередив и Бескова, и Иванова, и Черенкова с Дасаевым. - Приятно, конечно, - улыбается Виктор Владимирович, заглянувший днями в редакцию "СЭ", - но еще приятнее вот это читать... И кладет на стол газету. Читаю: "С самого начала я любила Понедельника. А вообще начала любить футбол еще с Григория Федотова, когда мы в первый раз, в третьем или четвертом классе, пошли на матч. И с тех пор болею за ЦСКА. Но моя трагедия была в том, что, когда против ЦСКА играл Понедельник, я разрывалась на части". - Это интервью с Плисецкой Майей Михайловной. Вот и думайте, молодой человек, что я чувствую, когда такая женщина такое говорит... Что тут думать?

Родился 22 мая 1937 года в Ростове-на-Дону. Нападающий, заслуженный мастер спорта. Играл в командах: "Ростсельмаш" - 1956 - 1958 гг., СКА Р/Д - 1959 - 1965 гг., "Спартак" - 1966 г.

В чемпионатах СССР провел 156 матчей (54 гола). За сборную СССР - 29 матчей (20 голов). Обладатель Кубка Европы 1960 года (забил победный гол), финалист Кубка Европы 1964 года, участник чемпионата мира 1962 года.

5 раз (четырежды под номером 1) входил в число 33 лучших футболистов чемпионата СССР.

Награжден орденом "Знак Почета" и орденом Дружбы.

РУКА ФУРЦЕВОЙ

- "На карандаше" у Качалина я оказался еще до чемпионата мира 58-го. А увидел он меня и вообще в 54-м - на юношеском чемпионате России в Куйбышеве. Наша сборная Ростова только Москве тогда уступила, второе место заняла. Много талантливых ребят играло - Саша Шевченко, Витя Одинцов, Юра Юлгушов... Все потом или в СКА попали, или в "Ростсельмаш". Селекция была что надо: только талантливый пацан появится - тут же о нем известно.

Мне, десятикласснику, тогда первое предложение сделали - киевское "Динамо". Соловьев Вячеслав Дмитриевич приезжал к нам в Ростов, зазывал, но отец с матерью категорически против были. Соловьев с отцом до утра разговаривали... А отец у меня известный журналист. В "Литературке" работал, "Известиях" - собственным корреспондентом по Северному Кавказу. Ничего удивительного, что я тоже мечтал журналистом стать...

Кстати, отец хорошо знал Шолохова, очерк о нем писал в "Литературной газете". Часто в Вешенскую ездил. Почему я об этом вспомнил - именно Шолохов помог, когда меня из ростовского СКА насильно в ЦСКА переводили. Дело было так. Брежнев болел за ЦСКА и все сокрушался, что команда плохо в футболе выступает. Выдал первому секретарю ЦК комсомола Сергею Павлову: "Что же вы не можете укрепить команду? Соберите-ка талантливых ребят!" Указание генсека надо выполнять. Быстренько призвали Саркиса Овивяна из Еревана, меня, еще несколько молодых... Со мной вообще оказалось просто - я же лейтенантом был. Приезжает офицер из Москвы, патруль: "Быстро собирайся!" Тогда не церемонились.

Машина, военный аэродром, транспортный самолет. Вручили ключи от квартиры на "Соколе". Генеральский дом. Там и Андрей Старостин жил, и Федотов, и Бубукин, и Бобров... Но квартиру я так и не открыл, испугался. Жил у отцовского друга, писателя Котенко. Он заведовал литературой и искусством в "Комсомолке". Спал у него на раскладушке. И вот как-то вызвали в ЦК комсомола. Захожу. Там Павлов в окружении генералов. Жестко: "Виктор, надо помочь. Леонид Ильич дал указание, армия у нас на особом счету.. Посмотрите мы же в Большой театр собираем лучших, правильно?" Тогда Бескова уговаривали ЦСКА тренировать. Отвечаю Павлову: "Надо посоветоваться с родителями..." - "Хорошо. Идите".

Связь с отцом была постоянная; я знал, что в Ростове уже выходят на Шолохова. И еще на одного писателя, Соколова. Автор некогда знаменитого трехтомника "Искры", председатель донского сообщества писателей. Он родом из Иванова, был земляком Фурцевой.

А в Ростове тем временем демонстрации начались - как это так, нашего лучшего игрока в Москву забирают?! На Привокзальной площади люди собирались, у парка Горького, у завода "Ростсельмаш" - и шли по центральной улице к вокзалу.. Можете представить? Ситуация тревожная, в Ростове что угодно могли сделать с родителями и сестрой. Тем более все это происходило через несколько лет после трагических событий в Новочеркасске.

Отец звонит: "Витя, поприличнее оденься, галстук не забудь, в 10 утра будешь на приеме в ЦК у Фурцевой Екатерины Алексеевны. Шолохов ей звонил..." Прихожу. Помощник встречает, проводит - она сидит, кутается в оренбургский платок. Меня поразило - вылитая Вера Марецкая, актриса! "Витя, не могу поздороваться, загрипповала. Я курирую спорт, но в футболе ничего не понимаю. Вот вы мне сейчас все и расскажете..." После нее из больших чиновников мне только один говорил "ничего не понимаю в футболе". Петр Лучинский, нынешний президент Молдавии. Он был в отделе пропаганды, а я уже работал в "Советском спорте". Все остальные "разбирались".

А Фурцева - женщина удивительная. Мы потом еще два раза с ней встречались - в первый раз благодаря знакомству с Галиной Леонидовной Брежневой, на одном юбилее, а второй раз на олимпийском приеме в Кремле. А тогда говорю ей: вот, мол, запрещают играть за свою команду. Про то, что под конвоем привезли, говорить не стал. "Ка-а-к?! У нас в государстве разве могут запретить? У Павлова были?" - "Был. Нельзя мне из Ростова уезжать, - знаете, что там творится?" - "Знаю, мне доложили..." Берет трубку красного телефона, на проводе Павлов: "Сереженька, здравствуй. У меня вся информация по Понедельнику есть, пусть он едет, играет за свой Ростов..."

Положила трубку. Я набираюсь смелости: "Екатерина Алексеевна, сейчас-то мне что делать?" - "Погуляйте по Москве часика два, а потом заходите к Павлову. Вопрос будет решен". Зашел я к друзьям, Виттенбергу и Мержанову в "Советский спорт", рядом с ЦК. Звоню оттуда помощнику Павлова, слышу: "Мы всю Москву на ноги подняли, отцу звонили, быстро поднимайся в ЦК!" Павлов встает навстречу, обнимает, будто прошлого разговора не было: "Виктор, вы поступили правильно, принципиально... Да, надо таланты в Москву собирать, но ведь таланты нужны и провинции, так?" Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Спасибо, отвечаю.

Сел на поезд - и в Ростов. Смотрю на перрон, глазам не верю - людьми забит! Меня на руки поднимают, выносят на площадь - а там еще тысячи людей. Скандируют: "Витя, молодец, ура..." Поставили на какое-то возвышение. "Ты будешь играть в Ростове?" - "Да, вопрос решен..." - "Ура!" И до Пушкинской улицы меня провожали, до дома.

На всю жизнь запомнил. Столько народа в Ростове я даже на демонстрациях не видел. Потом в матче "Ростсельмаш" - СКА сыграл по тайму за каждую команду: и там, и там по два мяча забил...

ОТ РОСТОВСКОГО ДВОРА ДО АРГЕНТИНЫ

Наш СКА не боялся никого, потому что все со дворов вышли. Хулиганы бывшие. Я учился в Рабочем городке, самом бандитском районе. Играл в команде "Буревестник", тренировал нас Иван Гребенюк. Играем на первенство города, вдруг "воронок" въезжает. Прямо к футбольному полю. Вратаря нашего, юношу "в законе", милиционеры из "рамки" забирают под руки, и туда. Гребенюк: "Что за безобразие?!" Спокойно, отвечают, Иван Ефимович... Вратаря заменили, игру продолжили. Люди ни черта не боялись, ни кочерги!

Я во всех компаниях верховодил. Характер. Кстати, в воротах начинал играть - фильм посмотрел, "Вратарь республики"... А позже центральным нападающим стал. Одних только голов через себя десяток забил за карьеру. Начинали-то все теннисными мячиками играть, маленькими - потом по большому проще попасть было. "Нефтянику" как-то в Баку забил, но самый-самый мой гол - в Буэнос-Айресе, на стадионе "Ривер Плейт". С подачи Метревели. 64-й год. После этих голов всегда на вратарей смотрел - они понять не могли, как мяч в воротах оказался...

Кстати, тот матч в Буэнос-Айресе - лучшая игра сборной СССР за всю историю, я уверен. И Андрей Старостин то же самое говорил. Вдохновение! До нас ни одна европейская команда там не выигрывала. Сборная Испании с Ди Стефано там же 0:2 "сгорела". Турне Аргентина - Уругвай - Чили, прилетаем - жара страшная. Работники нашего посольства приходят: "Вы постарайтесь не очень крупно проиграть..." Аргентина тех времен - это фашистская колония. Все туда из Германии сбежали. В наше посольство чуть ли не каждый день гранаты кидали. Сан Филиппо, местный кумир, накануне говорит в интервью: "У русских медведи по улицам ходят, они в футбол играть не умеют - 5:1 выиграем!"

На установке Андрей Старостин местные газеты с прогнозами нам зачитывал. Качалин состав назвал - и больше ни слова. Выходим. 120 тысяч зрителей. Около поля ров, громадный забор и колючая проволока. Вначале было тяжко - Лева Яшин только выручать и успевал, а потом Игорь Нетто игру на себя стал брать, Валя Иванов. Месхи делает финт, простреливает - я подправляю, 0:1. 18-я минута. Народ встал и больше не садился - я такого ни до, ни после не видел. Потом навес, меня толкают - понимаю, что до этого навеса иначе как ударом через себя не дотянусь. Сложился, ударил - гол! Вратарь оглядывается - мяч в сетке. Гол этот вошел в реестр лучших ФИФА. Много лет сборники выходили с фотографиями. Тогда, кстати, и легенды пошли - Понедельник потому с наколенником играет, что удар смертельный...

Аргентинцы обозлились, левый крайний в Яшина врезается - сотрясение мозга, Маслаченко выходит и пропускает. 2:1 выигрываем. Народ бушует. Уходим с поля, вижу, как через колючую проволоку люди лезут в ров, по спинам друг друга на поле, к нам - и начинают рвать футболки. Гену Гусарова "порвали", Метревели, Иванова... Меня не успели, отмахнулся. Полиция их собаками отгоняет, мы бегом под трибуны, и уже там двое полицейских на глазах журналистов мне майку разорвали. На сувениры. Потом газеты вышли с фотографией, подпись: "Полиция, как всегда, опоздала. Понедельника, автора двух голов, надо было арестовать еще в аэропорту..."

В СБОРНУЮ - ИЗ КЛАССА Б

Играю в классе Б, и приходит телеграмма - вызов на сбор. Национальная команда СССР. Гром среди ясного неба - весь Ростов на ушах стоял! Прихожу в Скатертный переулок, там Спорткомитет был - и задрожал, как только увидел всех великих. Яшин, Симонян, Исаев, Стрельцов, Иванов, Ильин Толя, Сальников Сергей Сергеич... Кстати, про него говорили, что он сын Старостина. Я думаю, так и было. Во-первых, похожи, во вторых, у Николая Петровича к нему всегда особенное было отношение. Как к сыну. Сергей Сергеич мог допускать в адрес Старостина такое! "Да что вы, Николай Петрович, вообще в футболе понимаете?" Кто еще такое мог сказать, да еще и на установке? Никто.

Последний матч мы с Сальниковым сыграли за сборную журналистов в 80-м. На Олимпиаде. Я решающий гол забил с его передачи. А тогда задрожал среди великих... Но потом посадили Стрельцова, и я стал основным центрфорвардом. Яшин, помню, на собрании поднялся: "А никак нельзя Стрельцова на поруки взять?" Но против Стрельцова резко был настроен Гранаткин. Не мог простить опоздания на поезд, когда сборная уезжала куда-то. Пришлось в Можайске состав останавливать. Непечатное про Эдика говорилось, а он беззащитный был по жизни...

ШАНХАЙСКИЕ ЛЯГУШКИ

Мы, молодые, от каких угодно загулов за день восстановиться могли. Правда, я и водку до тридцати лет не пробовал, и не курил. Хотя во время войны папиросами торговал, а вокруг курили все. Эвакуация, Тбилиси, мама работала в госпитале на Руставели - ей выдавали паек, а я папиросы из этого пайка продавал. "Дели", "Дукат", "Путина", "Казбек"... Разрывал пачку - и по одной папиросе продавал. Ни разу не затянулся! Ходил, помню, на Лисье озеро в горах, ломал камыши и продавал, как цветы, парочкам... Даже с Шолоховым как-то в самолете не выпил, хоть Михаил Александрович приглашал. "Давай, казачок!" - "Я только шампанское..." Секретарю кивнул: "Открывай!"...

Повезли нас перед шведским чемпионатом мира в Китай на 30 дней. Сбор под Шанхаем. Рядом бамбуковый лес. Кормежка царская - хотя разок нас лягушками накормили. Мы не знали, думали, что курица. Потом как-то проходим мимо кухни, а там кваканье. Заглядываем - повар с лягушек шкуру сдирает! Славу Метревели вырвало тут же, он потом исключительно консервами питался, мнительный стал... Я наигрываюсь в основном составе. Играть бы мне на чемпионате мира, кабы не мениск. Поехал вместо Швеции в Ростов, в свой СКА.

НЕВЫЕЗДНОЙ

В 22 года капитанскую повязку в СКА получил. И слово мое как закон было что в раздевалке, что на поле. Замечаний не терпел. Потом из-за этого в журналистике настрадался. Что не так напишешь - в ЦК вызывают... Шесть лет невыездным был. Я, член выездной комиссии райкома партии, секретарь партбюро "Советского спорта", другим характеристики на загранпоездки подписывал, а сам выехать не мог. Потом выяснилось - кто-то написал донос...

Тут такая история. Меня Старостин часто со "Спартаком" в турне приглашал, и как-то в Израиль поехали. 63-й год. Забиваю и в Хайфе, и в Иерусалиме. Банкет, немножко навеселе, и стали мы дурачиться - гимну израильскому подпевать... Потом фотографии вышли: я. Нетто, Старостин, Маслаченко. Кто-то и "стукнул", а годы спустя эта бумага всплыла. Потом отцу как-то позвонил, и он свел меня с земляком, который в ЦК большой пост занимал. Тот в секунду вопросы решил. Одним звонком. Меня как раз Лобановский пригласил со сборной в Цюрих слетать - первый выезд...

А однажды приходит полковник КГБ по фамилии Высоцкий к Киселеву, главному редактору "Советского спорта". Меня вызывают. Переходим в мой кабинет. "Виктор Владимирович, мы хотим с вами сотрудничать, особенно когда в Москву приезжают английские футбольные команды. Будете ходить на приемы, потом - нам информацию..." Отвечаю: "Знаете, я на это не пойду. По-другому воспитан. Моего отца в 37-м забрали..." И все. Кстати, отцу в 37-м еще повезло слишком много журналистов в Ростове и Краснодаре арестовали, и тут с инспекцией прибыл член ЦК Андрей Андреев. Кого не успели по этапу отправить, того выпустили. И отца тоже. А друга его отправили, он вернулся лишь в конце 50-х. Мама с тех пор заикалась.

АСТМА

Почему играть в 30 закончил? Астмой всю жизнь мучился. Учился в военно-инженерном училище, а тогда инженерные войска Берия курировал. Мы, курсанты, даже одеты были по-другому. Порядки жесточайшие. Кроссы по десять километров в обмундировании с винтовкой-трехлинейкой и штыком. Люди в обморок падали на бегу.

Как-то весной, все цветет, окопы роем. Плохо сделалось. Сразу в госпиталь - астму нашли. Потому я в Москву после и переехал - врачи посоветовали резко климат сменить. Болезнь, как женщина - то приходит, то уходит... В журналистике проще - только подступит, сразу на самолет, командировка, смена климата.

БАКАЛАВР

Перед финалом чемпионата Европы 60-го тренируемся в Баковке. Приступ! Доктор Алексеев, которому я прозвище Бакалавр дал, а вся команда только так его после и звала, со мной, как с дитем, возился. Жил я отдельно от команды в деревянном домике - он и сейчас сохранился. В том самом, где после войны фельдмаршала Паулюса содержали. Туда мне и еду приносили.

До самого вылета я не тренировался, уж думал, что не возьмут... Но вся команда решила, что полечу в Париж. Взяли. Летим на маленьком самолете, тогда наши только во Францию и летали, не дальше. Попадаем в страшную грозу - молния самолет прошила, насмерть все перепугались. Думали, не долетим. А у меня с этого стресса астму как рукой сняло. По полю не бегаю - летаю!

Экскурсию помню на остров Иф. Бубукин шутит: если вместе в часовне поклонимся, точно Кубок выиграем! Поклонились, а сразу после экскурсии Кесарева с приступом аппендицита увезли. Вместо него Чохели потом играл, капитан тбилисского "Динамо".

В полуфинале с чехами Яшин нас здорово выручил. Чехи давят, давят, пенальти заработали, но Лева так руки расставил, что Войта с перепугу в ворота не попал. Чиркнул по штанге. Валя Иванов шесть человек на скорости накрутил, забил, чем чехов в полную прострацию ввел. Потом еще один, а уж я их своим мячом дожал. 3:0 выиграли.

113-я

Перед финалом базу нам французы свою отдали. До этого трагедия произошла: сборная Франции 4:1 вела против югославов и 4:5 проиграла. Вратарь Ламиа пенок понапускал. Французы с расстройства даже матч за третье место проиграли... Качалин установку на матч ведет, потом к Бакалавру обращается - все здоровы? Все, отвечает. И добавляет: "Можно еще два слова скажу? Я знаю, кто забьет решающий гол". Пауза. Лева Яшин спрашивает: кто? "Витя Понедельник". Общий хохот, Яшин кулачище свой здоровый к носу доктора подносит: "Если не забьет, поквитаемся!" В коридоре размялись, и вперед. У югославов команда страшной силы была. Шикуларац чего стоил - каждый год в Бразилию ездил, детям уроки футбола давал. Вся Югославия на него молилась. Он нас в дополнительное время и выручил, когда принялся по пять человек обводить - хоть передохнуть можно было.

... Дождь. До сих пор его ощущаю. У всех наших мысль, как в 52-м за этих же югославов ЦДКА разогнали. Потом узнали, что каждому их игроку Тито по участку, вилле и "Мерседесу" посулил. Меня персонально Миладинович держал. Потом на банкете синяки ему показал: "Ну ты и бьешь!" Он брючину поднимает - то же самое: "И ты бьешь..." Передача справа, Галич наносит удар, рикошет от Нетто - гол. Первый тайм - 0:1 проигрываем. Старостин в перерыве уникальную речь выдал - когда, мол, шанс представится имя золотыми буквами в историю вписать? Югославы "поплыли", соберитесь! Действительно, смотрим - тех судороги стали схватывать... Бубукин метров с 35 ка-а-к дал - вратарь мокрый мяч не удержал, Метревели добил. 1:1. Счастливые, мчим к центру, а югославы еле бредут, головы опустили... Дополнительное время. Уж не знаю, 112-я или 113-я минута шла - Яшин метров на пятьдесят мяч выкинул, как он один умел. Широкая атака. Месхи защитника обводит, навешивает... В Тбилиси такие прострелы Калоев замыкал, а тут мне выпало. И никуда я прицелиться не успел, лишь бы, думаю, попасть в ворота... Падаю, на меня наши наваливаются, понимаю - гол!

Смотрим, югославы лицом в грязи лежат, рыдают, никто не поднимается. Потом, когда время закончилось, с поля уходить не хотели, секундомер рассматривали. За победу нам по 200 долларов дали, еще обещали, но так и не дали. После игры в раздевалке никто подняться не мог, до душевой дойти. Только голос Бакалавра разбудил: "Я ж говорил, кто забьет?" Понемногу расшевелились...

Ночь по парижским барам гуляли. Потом прием на Эйфелевой башне, подходит Бернабеу, владелец мадридского "Реала": "У меня с собой пачка контрактов, пусть Яшин, Иванов, Понедельник сами проставят суммы. Проблем с языком не будет, у меня уже играют Кочиш, Пушкаш..." Тишина гробовая. Начальство в шоке. Бернабеу смеется: "Я понимаю, господа-товарищи, мне рассказали, что у вас долгосрочные контракты со своими клубами..."

А знаменитая фотография, когда Нетто впереди с Кубком, а мы следом, в Лужниках сделана. В Москву вернулись, и повезли нас прямо с самолета на какой-то матч. Легенда ходит - будто бы Хрущев мне за тот гол "Волгу" подарил. Всем отвечаю - подарить-то подарил, да только до сих пор не доехала до меня хрущевская "Волга". Сам себе купил, а до того на отцовской "Победе" ездил. С 13 лет за рулем. Сейчас донской атаман к 60-летию "Дэу" подарил. Еще жеребца, все никак в Москву его не перевезу.

ОБЕЗЬЯНА

Про подарок Хрущева - это только одна из легенд. Вот еще одна. До сих пор люди подходят, спрашивают: как это я, дескать, в Африке вратаря-обезьяну убил? СКА тогда Маслов тренировал. Прилетаем в Мали, товарищеский матч со сборной. До нас они играли против сборной ГДР - грандиозная была драка, немцы еле уехали. Нас предупреждают в посольстве: особо не лезьте, это не чемпионат Европы... Смотрим - их вратарь выходит с обезьянкой на цепочке. Сажает на перекладину, вроде как талисман. И вот я бью издалека, попадаю в перекладину, и мартышка эта замертво падает. Что началось! Публика выскочила, Маслов кричит: "Быстро в раздевалку!" Полчаса сидим там. Нам уже объяснили, что, если обезьяна околела, туго всем придется. Звоним в посольство, а переводчика на разведку отправили... Возвращается сияющий: "Пришла в сознание!"

Кое-как матч доиграли, по воротам вообще старались не бить. А корреспондент "Экип" передал: "Понедельник на такой-то минуте ударом страшной силы убил вратаря-обезьяну.." Мировые агентства подхватили - дескать, обезьяна эта в воротах стояла, выдрессировали ее. В Ростове я и не знал, что отвечать. До сих пор не знаю...

Юрий ГОЛЫШАК