Газета Спорт-Экспресс № 230 (4510) от 8 октября 2007 года, интернет-версия - Полоса 16, Материал 1

ДЕНЬ НЕДОСТОЙНЫХ ТРИУМФАТОРОВ

Нигериец Сэмьюэл Питер успешно защитил свой временный титул WBC в тяжелом весе, победив по очкам американца Джамиля Макклайна. Только вот послевкусие от этой победы осталось скверное. А от того, что говорилось после боя, - особенно. Еще менее приятное впечатление - правда, по другим причинам - произвела победа известного польского тяжа Анджея Голоты над ирландцем Кевином Макбрайдом.

В ЛИФТЕ С ТРИНИДАДОМ

В зал знаменитого "Мэдисон Сквер Гарден" я поднимался на лифте, зажатый между одним из самых выдающихся боксеров последних лет Феликсом Тринидадом и двумя внушительными пуэрто-риканскими бюстами. Последнее было очень приятно, а предпоследнее - немного страшно. Спина у тонкого, как струна, но мощного Феликса напряглась за какую-то неуловимую долю секунды. Обычная инстинктивная реакция бойца на непрошеный физический контакт.

Вообще Тринидад напоминает пантеру, и кулак у него может в любой момент вылететь с такой же скоростью, с какой напряглась спина, и ты тогда даже не узнаешь, что тебя убило. Но Феликс, кажется, никого не убьет. Он производит впечатление приятного человека. "Ничего себе день начинается!" - подумал я, выходя из лифта, и настроился на великолепное зрелище.

Анджей ГОЛОТА, КОТОРОГО ЛУЧШЕ БЫ НЕ БЫЛО

Сразу отмечу: самым зрелищным оказался, как это часто бывает, не бой тяжеловесов, а поединок двух экс-чемпионов мира в категории до 69,9 кг - Даниэля Сантоса и Хосе Антонио Риверы. Техническим нокаутом в восьмом раунде победил Сантос, но подробнее об этом я обязательно расскажу чуть позже в ежемесячном обзоре.

А перед этим был бой двух известных тяжей - Анджея Голоты и Кевина Макбрайда, - который начался с того, что чуть не закончился сенсацией. В первом раунде после довольно равного "катания тачки" Макбрайд неожиданно провел левый боковой, а потом еще один и стал атаковать снова и снова. Раньше, оказавшись в трудном положении, Голота часто начинал явно преднамеренно бить ниже пояса, как было в двух его боях с Риддиком Боу, который, кстати, сидел в зале. Интересно, не заныло ли у него чего при виде Голоты в такой ситуации?

А Голоте, между тем, приходилось все тяжелее. В какой-то момент он даже повернулся к противнику как-то полубоком-полуспиной, словно собирался драпануть с ринга, как сделал это в поединке с Майком Тайсоном. Но тут поляк, видимо, вспомнил, что перед ним всего лишь Макбрайд, и решил остаться. Голота перетерпел раунд до конца, а на второй вышел довольно свежим.

После чего сразу же стал набирать обороты. Временами преимущество Голоты становилось почти тотальным, но Макбрайд упорно стоял. Перед боем, проходя мимо раздевалки, я услышал, как ирландец взбадривал себя народным творчеством, исполненным на волынке. Вот и в его манере боя тоже было что-то от волынки. Никакой резкости, никакой скорости. Все очень тягуче и вяло. Больше всего походил он при этом на разошедшегося не на шутку деревенского увальня.

Раунда до четвертого у Макбрайда еще были какие-то шансы, поскольку Голота, по существу, тоже ничего особенного не показывал. Но важно было другое: уверенность поляка в себе росла с каждой минутой, и это делало его очень опасным, так как Голота - натура столь же опасная, сколь и ломкая. Бокс, дав ему работу, спас мир от еще одного уличного бандита, хотя и он временами не мог удержать его от его прямого предназначения.

За Голотой тянется целый шлейф дел и делишек, причем некоторые из них приправлены еще и каким-то мерзким душком. Так, начал он с того, что в городе Влоцлавеке избил в туалете некоего пана Бялостоцкого. Ну подрался и подрался, с кем не бывает, однако такому рыцарю, как милый Анджей, понадобилось еще и раздеть этого мужика и увезти его шмотки черт знает куда. Ну это - давняя история. А в последнее время, говорят, он поднялся до незаконной торговли оружием. Во всяком случае, где-то год назад в чикагском доме Голоты полиция обнаружила целый арсенал. Почему он после этого остался на свободе, не вполне ясно.

Однако, оказавшись под давлением, этот герой обычно ломается, как было, к примеру в его поединке с Тайсоном. Самое удивительное, что после этого позорища он остался народным героем, и сейчас в зале собралось, думаю, несколько тысяч поляков, которые совершенно неистово его поддерживали. А он между тем все наращивал преимущество.

Голота прославился многочисленными нарушениями правил, и здесь тоже не обошлось без них. На Макбрайде были ярко-зеленые трусы с широким желтым поясом, так вот удары душки Анджея весьма часто приходились в зеленую часть трусов. Дальше - хуже. Пятый раунд завершился рубкой в углу, которую прервал гонг. Судья бросился разнимать боксеров, Макбрайд опустил руки, и тут Голота нанес сильный удар, причем создалось впечатление, что он четко выждал момент для этого.

В шестом раунде Макбрайд несколько раз попал, но это были уже последние вздрыги. Голота нанес мощный левый боковой, потрясший ирландца, и пошел вперед. У Макбрайда к тому же окончательно открылось очень опасное рассечение. И через несколько секунд рефери, видя, что ирландец, по существу находится в нокауте на ногах, остановил встречу.

"Проголотовски" настроенный зал взревел. Вообще, подобные люди, когда они занимают какое-то видное положение, оказывают очень негативное влияние на окружающих. Так, польские журналисты, только что совершенно не выделявшиеся среди остальных, вдруг стали бесцеремонно толкаться. Польские болельщики тут же на радостях завязали несколько драк. Ну а сам душа-человек Голота через некоторое время вернулся в зал и сел прямо за автором этих строк на место, которое ему мгновенно уступил кто-то из польских репортеров. Когда он пробирался туда, его поздравил с победой один из американских журналистов, а поляк в ответ посмотрел на него так, словно раздумывал, ударить репортера или нет.

Сэмьюэл ПИТЕР, КОТОРЫЙ ЛУЧШЕ БЫ НЕ БЫЛ ЧЕМПИОНОМ

И, наконец, настал черед главного события. Началось, как водится, с бутафории. Сначала, цепляясь погонами и фуражками за канаты, на ринг вышли представители всех родов войск со знаменами и прозвучала соответствующая музыка. Затем появился известный, особенно лет десять назад, певец в стиле рэгги Шэгги. На нем был плащик, может быть, и очень дорогой, но разительно напоминавший те, в которых десятилетиями ходила советская интеллигенция. Шэгги порадовал зрителей нечленораздельной песней. Потом на ринге появились свадебные боксеры-генералы: Феликс Тринидад, Рой Джонс, Рикардо Майорга и кто-то еще, а затем с большой задержкой подоспели и Сэмьюэл Питер с Джамилем Макклайном.

Бой начался в точности так, как этого ожидали: Питер сразу принялся гонять явно побаивавшегося его Макклайна по рингу. А вот попадать стал только во второй половине первого раунда. Несколько раз он сделал это очень убедительно, в том числе правым апперкотом и прямым. Создавалось впечатление, что главная цель Макклайна сегодня на ринге - "выжить". Одновременно казалось, что это ему вряд ли удастся.

Второй раунд прошел в том же ключе до последних секунд, и тут, уже прямо перед гонгом, случился какой-то невнятный эпизод. Макклайн вроде толкнул набегавшего на него Питера и тут же провел правый апперкот, который как будто даже не дошел до челюсти, а попал пониже, но Питер упал, и ему отсчитали нокдаун! Тогда показалось, что не столько от силы удара, сколько от толчка и от того, что у него ноги стояли на одной линии.

Но, наверное, это впечатление было ошибочным, потому что в начале третьего раунда Макклайн снова поймал Питера тем же самым апперкотом, только теперь он уже до цели дошел, и нигерийца замотало по рингу. У сидевшего неподалеку от меня нигерийского журналиста от таких оборотов съехал набок его бесподобный головной убор, представлявший собой что-то вроде высокой расшитой тюбетейки, которая теперь сидела, как берет десантника, что придало моему африканскому коллеге необычайно лихой вид.

Макклайн, между тем, последовавшей серией довел дело до еще одного нокдауна. Но и это было не все. В завязавшейся затяжной рубке ставший вдруг совершенно непохожим на обычного пугливого себя Макклайн пошел ва-банк, провел еще одну серию с акцентом на правом кроссе и отправил Питера на пол в третий раз!

Отчетливо запахло сенсацией. Однако Питер достоял третий раунд и, шатаясь, пошел в свой угол. Последняя минута третьего раунда прошла в такой рубке, что и тот и другой могли нокаутировать противника, "не приходя в сознание". Тем не менее и здесь точнее и лучше был все-таки Макклайн.

И все же те, кто настроился на такое же феноменальное продолжение боя, каким было начало, просчитались. В четвертом раунде Питер понемногу пришел в себя, и последняя хорошая комбинация, левый боковой - правый апперкот, была за ним, хотя пока пропускал он все же больше, чем наносил. В пятом раунде ситуация изменилась. Теперь уже Питер стал перерубать противника - и тюбетейка моего нигерийского соседа как будто сама собой заняла надлежащее ей место на макушке. Но не очень надолго. Шестой раунд прошел в равной борьбе, а вот концовка была опять за Макклайном, который перед гонгом провел два хороших боковых, справа и слева, и тюбетейка снова отправилась в свое кругосветное путешествие по голове.

Седьмой раунд остался за Питером, просто за счет того, что он чуть чаще попадал, но в восьмом опять было трудно отдать преимущество кому-либо. А вот в девятом раунде Питер стал попадать чаще и, пусть непрочно, захватил инициативу.

Зал между тем стал разочарованно скучать, так как продолжения фестиваля нокдаунов не предвиделось, и в значительной степени увлекся девочками, выносившими карточки с номерами раундов, особенно двумя: Барби с легким восточно-азиатским акцентом и несколько отъевшейся вариацией на тему Хэлли Берри. Однако и боксеры забыть себя не дали.

В десятом раунде опять точнее был Питер, а в самом конце одиннадцатого зрители чуть не получили то, чего так ждали. Нигериец провел правый апперкот, подкрепленный хорошей серией, а потом еще один апперкот. Питеру не хватило буквально нескольких мгновений, чтобы усадить, а может, и уложить Макклайна на пол, вполне возможно, даже дольше, чем на десять секунд. Но не судьба!

В двенадцатом раунде Питер попытался было нокаутировать Макклайна, но тот всунул ему незаметный, но очень сильный удар справа, и атака Питера как-то потускнела, хотя он и сохранил преимущество до конца боя.

Я подбил бабки. У меня получилось 113-112 в пользу Макклайна, но было ясно, что в таком равном поединке победу ему не отдадут: он боксер с подмоченной поражениями репутацией, а судьи таких придерживают. Его и придержали. Один арбитр поставил 115-110, другой 115-111, а третий 113-112 - все в пользу Питера. В принципе против последнего счета у меня нет никаких возражений. Там была пара равных раундов, которые можно было дать и туда, и сюда, а потом я все-таки немножко болел за Макклайна как за человека, переборовшего страх, но двое других арбитров явно перестарались.

Еще более тошными были некоторые заявления после боя. Дино Дува, промоутер нигерийца, заявил, что в тяжелом весе наступила "эра Сэмьюэла Питера". Если это действительно так, то мне жалко нашу эру. Дон Кинг, промоутер матча, был пооригинальнее и поостроумнее. Когда его спросили про нокдауны Питера, он выдал что-то вроде того, что ребенок тоже падает, пока учится ходить, вот и Питер пока как чемпион только учится ходить. Упал - ничего, не страшно. Важно, что сам встал и пошел дальше.

Однако что вызывало куда большее возмущение, так это то, как трепали имя Маскаева, который должен был именно в этот день драться с Сэмьюэлом Питером и которого заменил Макклайн. Олег, напомню, получил травму спины. Кинг тут же заговорил о "русской спинной болезни", приплел сюда и Виталия Кличко, который также отказался от боя с Макклайном, который должен был состояться 22 сентября, из-за травмы спины. Ну а требовать от американцев того, чтобы они поняли разницу между Россией и Украиной, - это то же самое, что требовать от нашего школяра, чтобы он объяснил разницу между штатами Орегон и Колорадо. Ну не учат здесь этому в школах.

Но это-то еще ладно, а вот если будущее в тяжелом весе действительно принадлежит Питеру, который крепко моложе остальных нынешних чемпионов, - то это тоска такая же зеленая, как штаны Кевина Макбрайда. Впрочем, мне кажется, есть люди, и прежде всего в России, которым вполне по силам помешать Питеру стать "нашим будущим". Хватит с него и настоящего.