Газета Спорт-Экспресс от 19 декабря 1996 года, интернет-версия - Полоса 10, Материал 3

ДЕВЯТЬ МЕСЯЦЕВ И 50 ЛЕТ

Какой это был матч на Малом стадионе "Динамо"! Такие удавались два раза в году, когда играли ЦДКА и "Динамо". По заснеженному полю мчались на коньках игроки - те самые, ради встречи с которыми летом набивались трибуны, окружающие изумрудное поле Большого "Динамо", - Всеволод Бобров и Анатолий Тарасов, Владимир Никаноров и Владимир Виноградов, Михаил Якушин и Сергей Ильин, Всеволод Блинков и Сергей Соловьев, Аркадий Чернышев и Андрей Старовойтов... На покрытых в тот морозный воскресный день середины зимы 46-го года инеем трибунах было полным-полно народа. Люди стояли на лавках, и слышался равномерный топот тысяч ног, обутых в валенки, сапоги, ботинки из толстого черного сукна, которые назывались "прощай молодость", - зрители согревались.

Свисток судьи возвестил о перерыве, и болельщики заторопились к выходам: кто просто походить быстрым шагом по динамовским аллеям и запастись теплом на следующий тайм, кто - порасторопнее - пробиться в павильон, чтобы снять затвердевшие на морозе рукавицы и расстегнуть шубу.

Вдруг поток выходящих замедлился, остановленный голосом, который раздался из репродукторов вместо обычной музыки: "Сейчас группа студентов института физкультуры покажет вам новую спортивную игру". Это предложение соблазнило далеко не всех, и движение к выходу возобновилось. Я, в ту пору девятиклассник московской школы, остался.

На середину поля торопливо выбежала стайка служителей в ватниках и оградила часть льда низенькими деревянными бортиками. Получился небольшой прямоугольник. По его краям расставили ворота с сетками. В прямоугольник въехала дюжина парней - они были на коньках, в черных фланелевых штанах, в красных и синих из того же материала рубашках, - и начался хоккей. Но совсем другой, не похожий на тот, ради которого мы приехали на стадион. Вместо изящного нитяного розового мячика парни гоняли неуклюжую резиновую черную шайбу, пользуясь при этом не теми, к каким мы привыкли, клюшками - с выгнутыми, будто лебединые шеи, крюками и узкими ручками, а длинными и угловатыми, так и норовившими ударить своего владельца концом в подбородок. Особенно нелепо выглядела она - шире, чем у остальных и оттого совсем непослушная - у того парня, что встал в ворота. Такими же, как и у игравших в настоящий хоккей, были лишь коньки, которые в отличие от беговых - "норвег" - именовались "гагами".

До чего же убогое это было зрелище! Шайба не слушалась игроков. Они толпились вокруг нее, пытаясь подкатить к себе этот маленький плоский диск концом клюшки. Его же тянуло к бортам, которые от чего угодно - удара ли шайбы или когда их задевали хоккеисты - расползались в разные стороны. Судья останавливал игру, и служители сдвигали бортики на прежние места. Когда же игра переходила на чью-то половину поля, при малейшем прикосновении уезжали в угол ворота.

Немногие, вроде меня не ушедшие греться, глядя на все это, иронически ухмылялись: "Ну и игра..."

Эта утомительная для смотревших возня продолжалась минут десять. Потом служители убрали расставленные ими декорации, на чистое просторное поле выехали настоящие команды, и возобновился настоящий хоккей.

После матча зрители разъезжались по домам троллейбусами, метро, трамваями. Я ехал в трамвае № 23. Пассажиры переполненного вагона громко обсуждали матч. Ни в толпе по дороге к выходу с "Динамо", ни в трамвае я не услышал ни одного упоминания о происшедшем в антракте: видно, не оставил этот эпизод следа в памяти зрителей.

Скажи им тогда кто-нибудь, что пройдет девять месяцев и на свет появится новорожденный - эта вот самая "не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка", которой при крещении дадут имя "канадский хоккей", и что участники того матча ЦДКА - "Динамо" изменят розовому мячику и просторному полю и добровольно отдадут свои сердца черной неуклюжей шайбе, а себя позволят заключить в тесную, как переполненная тюремная камера, коробку, и что сами они, болельщики, вслед за своими кумирами переметнутся к новой игре, над ним бы в лучшем случае посмеялись.

Дальше все развивалось, как в исторической кинохронике, где годы превращаются в минуты. Пройдут три года - и сборная СССР, игроки которой еще не научились бросать шайбу по воздуху, сразятся на равных с прославленной чехословацкой командой ЛТЦ. Пройдут еще пять - и эта сборная, впервые попав на первенство мира, станет там чемпионом. Пройдут еще два - и она выиграет первую Же свою Олимпиаду...

И так будет всегда в моменты, которые называют вехами. Осенью 1972 года хоккеисты сборной СССР отправятся в Канаду, чтобы на собственных боках ощутить, как велико их отставание от легендарных профессионалов, - и сыграют с ними на равных. На рубеже 80-х и 90-х, когда в НХЛ рискнут попробовать силы несколько советских мастеров, выяснится, что не только они, но и еще десятки игроков, участвующих в чемпионате страны, ничем не уступают сказочным канадцам.

БОГАТЫРИ - НЕ ВЫ!

Те первые шаги и первые успехи, достигнутые нашим хоккеем полвека назад, казались - да и сейчас, с высоты прошедших с того времени десятилетий кажутся - неправдоподобными. Не было ведь тогда в России ни искусственных катков, ни детских школ, ни элементарного снаряжения: хоккеисты играли клюшками, которые от сильного удара по шайбе ломались, на головы надевали велосипедные шлемы, не имели понятия о том, как защитить себя от столкновений с противником и шайбой.

Но обратимся к футболу тех лет, проведем параллели между ним и хоккеем, и, возможно, кое-что они, эти параллели, нам прояснят.

Еще раньше, чем хоккеисты в матчах с ЛТЦ впервые проверили, на что они годятся, футболисты сделали то же самое на стадионах Великобритании. И сыграли там блестяще. Через два же года после завоевания нашим хоккеем мирового первенства наш футбол завоевал первенство олимпийское. А еще через четыре - Кубок Европы.

"Да, были люди в наше время, не то, что нынешнее племя..." - для читателя наших дней эта строчка классика по отношению к событиям, о которых я вспомнил, звучит стариковским брюзжанием: наше, мол, поколение в молодости было молодецким, а теперь измельчал народ. Может, так оно и есть. А может быть, и сгодилась бы эта строка эпиграфом к разговору о тогдашнем спорте.

Его герои и рыцари выросли и формировались духовно в годы войны и после ее окончания. В годы, когда надоевшие следующим поколениям, опротивевшие от бессмысленного, бесконечного и по любому поводу повторения фразы о подвигах ради своей страны, о чести флага, о том, что "у советских собственная гордость", не казались пустословием, унылой риторикой, зазубренными формулами пропагандистов. Победа в войне наполнила эти слова предельно конкретным содержанием.

Молодые люди той эпохи росли, испытывая радость всякий раз, когда удавалось вкусно и сытно поесть или когда мать отоваривала продуктовую карточку не постным, а сливочным маслом. Они носили рубашки, куртки, ботинки, из которых выросли их старшие братья. Они жили в одной комнате всей семьей. Они гоняли во дворах мячи, сделанные из тряпок. И они чувствовали себя избранниками судьбы, удостоившись чести попасть в настоящую команду. Жизнь на сборах была для них благом - с комнатами на двоих, со свежевыстиранным постельным бельем, с обедами, где на первое - борщ, в котором ложка стоит, а на второе - большой кусок мяса, с путешествиями по разным городам, с отсутствием необходимости считать мелочь в кармане.

Подтвержу это словами Льва Ивановича Яшина. В 1976 году в издательстве "Огонек" вышла его небольшая книжечка "Записки вратаря", на последней странице которой указано: "Литературная запись Евг. Рубина". Вот несколько выдержек из нее:

"У всех нас было трудное военное детство - без лишнего куска хлеба, без лишней ложки сахара, без лишней рубашки. Мы знали, что такое взрослый труд на заводе и в поле. На наших глазах жизнь входила в нормальное русло, и мы добирали теперь то, чего недобрали в детстве... Хватало любого пустяка, чтобы доставить нам радость, привести в хорошее настроение... И в коллективе мы уживались проще. И такие понятия, как "долг", "обязанность", "надо", "жертва личным ради общественного", вошли в нашу плоть и кровь с детства - в годы войны каждый впитал их в себя на всю жизнь, зато редкий человек среди нас имел среднее образование. Зато мы маловато, не в пример нынешним молодым ребятам, читали. Зато наши представления о мире были сравнительно узки и примитивны".

И дальше:

"Да, мы были проще - и с нами было проще. К нынешним нужен новый подход, нужны новые методы воспитания. А мы чаще всего идем к ним со старыми, которыми пользовались и два, и три десятилетия назад. Те испытаны, проверены, апробированы на тысячах футболистов. Только на других - прежних, не нынешних. В этом все дело... Я гляжу со своего кресла (которое занимал в автобусе, везущем команду на матч ее начальник. - Е.Р.) на скучающие лица ребят и понимаю, почему они скучны. Не только потому, что озабочен человек множеством забот и ушел в себя. Ему еще, как ни хороша наша новогорская база, осточертели эти четыре стены, на которых он изучил каждую трещинку, надоели одни и те же собеседники, с которыми все говорено-переговорено, с которыми обо всем поспорил уже давным-давно, чьи мысли и взгляды изучены, как трещинки на стене".

Нет, и Яшин не призывал, и я не призываю: "Назад к предкам!" Я просто констатирую. И пытаюсь найти между фактами причинно-следственную связь. Возврата к прошлому нет - и слава Богу. Иные времена требуют иных стимулов. Каких - это уже другой вопрос.

МЫ ДИАЛЕКТИКУ УЧИЛИ НЕ ПО ГЕГЕЛЮ

Те участники первого полувековой давности чемпионата страны по канадскому хоккею, что переметнулись туда из хоккея русского, никогда в жизни не видели, как играют в него канадцы. Правила - вот все, что было им известно.

Так, не по своей воле, а по необходимости первопроходцам пришлось добираться до всего своим умом, заново изобретать велосипед. Но если бы нашелся в наши дни одаренный человек, никогда не видевший велосипед и решивший его изобрести, получилась бы машина, пусть и на колесах, но сильно отличающаяся от уже существующей. И хоккей в исполнении тех, первых, российских мастеров получился во многом не похожий на канадский оригинал.

Придумывая велосипед, какой-нибудь нынешний Кулибин придал бы его деталям форму, руководствуясь собственным жизненным опытом, своими, выработанными с детства и принятыми в его стране представлениями о рациональности, гармонии, красоте. Заселившими маленькую ледяную коробку Кулибиными были большие мастера футбола и русского хоккея, позже переименованного в хоккей с мячом. При всех различиях это были игры-родственницы. Уже хотя бы потому, что в них играли те же люди: знаменитые футболисты Москвы и Ленинграда зимой защищали цвета своих клубов в хоккейных первенствах. И свое понимание того, как следует строить игру, атаковать и обороняться, они захватили с собой, перебираясь в коробку для хоккея с шайбой.

И еще захватили они, помимо всего прочего, неведомые основоположникам этой игры скорость бега на коньках, маневренность, стремление устраивать противнику комбинационные ловушки и добиваться успеха, обеспечивая себе численное превосходство на определенном участке поля. И удивили своим подходом к игре хоккейный мир. Клубные и сборные команды, с которыми они встретились, никак не могли приноровиться к методам новичков, вроде бы на век отставших от них в умении бросать по воротам, бороться за шайбу у бортов, выполнять силовые приемы. Да и не так просто было ловить новичков на эти приемы - они ужами ускользали от столкновении и в мгновение ока оказывались на другом конце площадки.

Многое изменилось в мировом хоккее за минувшие 50 лет. Мастера из России не хуже канадцев знают теперь толк в предметах, не знакомых их давним предшественникам, а канадцы, в свою очередь, пусть и без широковещательных заявлений на этот счет, многое переняли от манеры своих учеников. Однако, невзирая на постоянное общение, на то, что без российских игроков обходится теперь редкий клуб сильнейшей профессиональной лиги Северной Америки, различия сохранились. И своеобразие питомцев российского хоккея заметно даже невооруженному глазу. Приведу пример, который мне кажется особенно выразительным.

Вот перечень - не всех, но большинства - играющих в НХЛ защитников из России: Вячеслав Фетисов - "Детройт Ред Уингз", Сергей Зубов - "Даллас Старз", Владимир Малахов - "Монреаль Канадиенс", Алексей Житник - "Баффало Сэйбрз", Дмитрий Миронов - "Анахайм Майти Дакс", Борис Миронов - "Эдмонтон Ойлерз", Игорь Кравчук - "Сент-Луис Блюз", Сергей Гончар - "Вашингтон Кэпиталз", Сандис Озолиньш - "Колорадо Эвеланш", Дмитрий Юшкевич - "Торонто Мэйпл Лквз", Олег Тведовский - "Фигникс Койоте", Александр Карповцев - "Нью-Йорк Рейнджерс". Роднит этих 12 человек, разных по классу, опыту, физическим данным, манере, возрасту (Фетисов годится Твердовскому в отцы), лишь одно: кроме прочих им вменяются обязанности разыгрывающих. На лед их выпускают тренеры, по мере возможности, с наиболее опасными форвардами, чтобы снабжали их в нужный момент хорошими пасами, а когда команда имеет лишнего игрока - чтобы умело им распорядиться. Их называют заимствованным из американского футбола термином "куотербек", что на местном спортивном наречии значит "диспетчер" или "раздающий мячи".

Эта роднящая их склонность к дирижированию игрой раскрылась не после того, как они оказались в своих нынешних клубах. Их туда и приглашали потому, что знали: она свойственна игрокам из России.