Газета Спорт-Экспресс № 174 (4153) от 2 августа 2006 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 1

ЗНАТОКИ И ГАЗЕТЧИКИ

Как-то в одном из интернет-чатов меня спросили: "Скажите, а это у телепередачи "Что? Где? Когда?" такая политика - набирать игроков из газеты "Спорт-Экспресс"?"

Вопрос меня сперва ошарашил, а потом вызвал улыбку: ну, конечно, в редакции за последние шесть лет появилось сразу трое игроков популярной телепередачи (кстати, год назад отметившей вдвое больший, чем "СЭ", юбилей). А началось все с Лени Тимофеева, одного из старейших (несмотря на свои 40 лет) игроков телеклуба. С ним меня, недавно переехавшего из Баку и только-только женившегося кандидата исторических наук, связывала давняя дружба. Он-то и посоветовал в поисках приложения сил и умений обратиться в редакцию "СЭ".

- В спорте ты вроде кое-что понимаешь, буквы в слова складывать умеешь - дерзай, - порекомендовал мне совладелец букмекерской конторы Тимофеев.

И вот в мартовский день 2001 года я вошел в кабинет первого заместителя главного редактора Владимира Гескина. Задав, как мне показалось, дежурные вопросы о моих любимых видах спорта, Моисеевич вдруг воскликнул:

- Потрясающе! Впервые вижу человека, болеющего за Михаэля Шумахера и уважающего творчество Ольги Линде!

А надо признаться, что именно неподражаемый стиль Линде заставил меня в 1991 году сделать нелегкий для студента выбор в пользу "СЭ". Нелегкий, потому что для третьекурсника лишние рубли, на которые новая газета была дороже старого спортивного издания, были серьезным аргументом. Так и моя симпатия к Ольге Линде-журналисту стала аргументом в пользу зачисления меня в отдел информации. Работать в одном кабинете с самой Линде! По силе ощущений для меня это можно было сравнить с тем, когда я понял, что буду играть в одном клубе с самим Друзем!

В качестве теста я написал заметку о футбольном матче сборных России и Словакии и получил пропуск в мир спортивной журналистики. Ставка букмекера Тимофеева сыграла. А потом были рабочие будни, первые командировки и сумасшедшее доверие со стороны гуру нашего цеха Елены Вайцеховской, которая лично ходатайствовала об отправке меня в первый заграничный вояж - на ЧМ по гимнастике в Гент. Отзыв Гескина о той поездке был лаконичен:

- Лучше, чем мы ожидали. Будешь теперь отвечать в газете за гимнастику.

В декабре того 2001 года я выиграл "Хрустальную Сову", и это событие словно открыло дорогу другим игрокам популярнейшей телепередачи в популярнейшую газету. Потому, как верно заметил тот же Леня Тимофеев, газета "Спорт-Экспресс" - наиболее близкая по своему духу нам, знатокам. Многие из нас начинают утро с чашки кофе или чая и свежего номера "СЭ".

Ключевым моментом массового прихода знатоков в редакцию стала рождественская игра 2002 года, когда на вопросы журналистов отвечали пришедшие в гости к "СЭ" звезды телеклуба. В то время, как в Париже в тяжелом пятисетовом матче Михаил Южный добывал первый в истории российского тенниса Кубок Дэвиса, в баре редакции в упорнейшей битве телезнатоки обыграли со счетом 6:5 маститых журналистов. Тогда же признанный лучшим игроком того первого матча Борис Левин изрек пророческую фразу:

- Всю жизнь мечтал работать в спортивном издании. И "Спорт-Экспресс" - идеальнейшее место.

Сказано - сделано. Идея материализовалась спустя всего-то три месяца после игры. И матч-реванш "Редакция "СЭ" против "Элитарного клуба" мы с Левиным готовили уже вдвоем. На сей раз Борис играл за зрителей-журналистов, поскольку здорово зарекомендовал себя как корреспондент отдела футбола. И хотя игроцкая судьба была к нему не всегда справедлива и обделила "Хрустальной Совой", он сам возглавил в "Спорт-Экспрессе" рубрику "Звезда" и справедливо определяет лучшего игрока стран СНГ и Балтии. Несмотря на то что матч-реванш в декабре 2003 года был опять редакцией проигран, червь сомнения - а не сменить ли место работы и не переехать ли на Красина, 27 - закрался и в душу бессменного капитана команды знатоков Владимира Белкина. После того как "СЭ" все же реваншировался за два года поражений, выиграв у знатоков уже на их поле - в Охотничьем домике в Нескучном саду, гордиев узел сомнений был разрублен, и редакция пополнилась еще одним ветераном "Элитарного клуба". Так что традиционную рождественскую игру "СЭ" против "Что? Где? Когда?" Белкин, отвечающий в газете за организацию ТДК, готовил в компании товарищей по клубу.

Теперь, когда я, Левин и Белкин собираемся за чашечкой кофе или чая в редакционном баре, местные острословы не упускают случая поддеть:

- Может, вам и волчок сюда принести?

А когда перед очередной игрой наша троица собирается в Нескучном саду, отовсюду слышится:

- Ишь, газетчики, устроили планерку.

Вот так и получилось, что "СЭ" сделал с легкой руки Леонида Тимофеева ставку на знатоков. Хочется надеяться, что беспроигрышную.

Ровшан АСКЕРОВ

Аскеров, кстати, азербайджанец из Баку, Белкин - москвич, а Левин - из Горловки. Если отвлечься от клуба "Что? Где? Когда?", то замечу, что Борис Тосунян - армянин, Дмитрий Ильченко - украинец, Леонид Трахтенберг - еврей, у Елены Вайцеховской польские корни, у Ольги Линде и Вячеслава Короткина - латышские, а у Александра Вильфа - португальские. К чему я это?

В 1991 году, еще до выпуска первого номера, мы составили некую декларацию независимости. Там излагались наши принципы. Никаких национальных пристрастий - в пику пятому пункту советских анкет. Никакой политики ни в стенах редакции, ни на страницах "СЭ" - в пику партячейкам и газетному официозу в советские времена. И конечно, экономическая независимость и полная творческая свобода. Сейчас это звучит чуть наивно, а тогда, во времена ГКЧП, октябрьского путча и политических страстей, было принципиально.

Приверженность первому пункту декларации я уже отразил в начале заметки. Сложнее всего, как обычно, было с экономической независимостью. В июле 91-го с помощью друзей одолжил в "Промстройбанке" под себя 3 с половиной миллиона рублей на газету (бешеные по тем временам деньги), не очень понимая, когда и как их верну. Вернул не вовремя и с большим трудом - благо президент банка фанател от наших идей.

Впрочем, что такое экономическая независимость, лучше всех знает наш генеральный директор Иван Рубин. В беспросветном для нас 1992-м он привозил в знаменитом потертом портфеле свои личные трешки и пятерки и сдавал главбуху на зарплату журналистам, двум стенографисткам, двум машинисткам, уборщице и дворнику. Бухгалтерша прокуренным голосом звала народ "на получку", и тот, уставший от безденежья, сразу возбуждался. Когда разразился дефолт и судьба газеты и всех ее изданий ("СЭ" Футбол", "СЭ" Воскресенье" и "СЭ" Журнал") повисла на волоске, Рубин продал свою большую квартиру в Малом Могильцевском переулке и заплатил за аренду редакционного дома, бумагу и типографию.

Этой весной мы повысили цену на газету, чем вызвали шквал недовольства. Реакция нормальная. Но и наш шаг был естественен. На Олимпиаде в Турине у "СЭ" был свой офис, там работали 11 корреспондентов, и это обошлось редакции в 70 тысяч евро. На чемпионат мира в Германию ездили 14 наших корреспондентов, и мы заплатили около 100 тысяч евро. И это были не чьи-нибудь, а наши кровные деньги. На эти деньги читатели "СЭ" каждый день получали из Турина и Германии по 13 полос классных материалов лучших репортеров - то, чего не получали другие читатели. Это как туфли от Gucci или от фабрики "Скороход" - каждый выбирает то, что хочет.

15 лет мы пишем, не боясь, о том, что считаем нужным - в соответствии с нашими представлениями о журналистике и совести. И делаем это именно потому, что независимы и сами управляем своим ЗАО "Спорт-Экспресс" - таких газет больше нет. Значит, и читатель без обмана получает то, что и сам хочет получить - чистую правду о спорте. Без политики, без конъюнктуры, без чернухи-желтухи.

Впрочем, это уже из другого раздела нашей декларации - о творческой свободе.

Гескин рассказывал на прошлой неделе о нашей размолвке с ним во время зимней Олимпиады-2002 в Солт-Лейк-Сити. Рассказывал со своей стороны - руководителя бригады "СЭ". Расскажу со своей. Один за другим из-за океана посыпались тогда скандалы с российскими олимпийцами. Сначала было "дело Барановой", потом "дело Бережной и Сихарулидзе", потом "дело Слуцкой". В довершение ко всему дисквалифицировали Лазутину и Данилову. В Москве творилось что-то невероятное: возмущенный народ обрывал телефоны и серверы, на защиту наших встала Дума, патриарх, высказался по этому поводу и президент. Я сам был уверен, что к нам необъективны - по крайней мере в случае с Бережной и Сихарулидзе.

Позвонил Гескину. Но тот вдруг сказал: "Наших здесь никто не засуживает, относятся к нам исключительно хорошо. А народ элементарно обманывают - газеты, телевидение и спортивные руководители". Мы ругались три ночи подряд. В конце концов я спросил: "Это твое личное мнение?" "Это мнение всей бригады - Вайцеховской, Россошика, Родиченко, Рабинера, Просветова..." Аргумент обезоружил меня. И газета держалась своей точки зрения до конца. И, как выяснилось, это была правдивая точка зрения.

Работать в "СЭ" интересно, но трудно - шесть дней без выходных, часто до двух ночи. Жены ропщут, дети плачут, на друзей и развлечения нет времени. Еще труднее в "СЭ" попасть: у нас суровая конкурсная комиссия во главе с непреклонными Титоренко и Тигаем. Но совсем невозможно в "СЭ" вернуться. Из журналистов за 15 лет от нас ушли не многие - человек десять, не больше. Кто-то не выдержал наш ритм, кому-то предлагали больше денег на стороне. Все уходили по-хорошему, но все знали - возврата нет. Только один из ушедших из отдела футбола через несколько лет позвонил мне домой и возмущался, что отдел не берет его обратно, и грозил подать в суд за нарушение КЗОТа.

Это еще один наш принцип - в газете работают только те, кто готов, извините за высокий слог, умереть за нее и разделить с ней все радости и тяготы. Иначе, говорю, идите водкой торговать. Проще и выгоднее.

Похоже, это понимают и наши "элитарные совы". На ТВ их научили быстро думать, у нас же надо одновременно быстро думать и еще быстрее писать. Сначала получалось неважно. Теперь Аскеров (шестой год в "СЭ") и Левин (четвертый год) - в газете свои. И милейший Белкин, самый "молодой" из них (еще года не работает), уверен, освоится.