Газета Спорт-Экспресс № 25 (4004) от 4 февраля 2006 года, интернет-версия - Полоса 6, Материал 3

Для главного тренера "Локомотива" и одного из наставников нынешней сборной России Владимира Юрзинова предстоящие Олимпийские игры станут уже восьмыми (!) в карьере. Сегодня в интервью "СЭ" он вспоминает о своем участии в этих турнирах.

Владимир ЮРЗИНОВ:
"Я ТОЖЕ СЧИТАЮ НАШ ДУЭТ С ТИХОНОВЫМ СИЛЬНЕЙШИМ В ИСТОРИИ"

Юрзинов в повседневной жизни и Юрзинов, вспоминающий былое, - словно два разных человека. Возвращаясь в прошлое, он будто погружается в совсем другой мир, где нет ни насущных проблем, ни главного тренера "Локомотива", а сплошь только мифы, легенды и великие люди.

- Не могу оглядываться назад слишком часто. Порой себе это просто запрещаю, - говорит Юрзинов. - Никогда не возвращаюсь к 1980 году Лейк-Плэсида, к финалу-98 с чехами. Иначе не смогу думать о настоящем.

"ПОДНИМАЛ НАРОД" В 36 ЛЕТ

-Вы своего рода рекордсмен по количеству участий в Олимпиадах. Игры в Турине будут у вас уже восьмыми по счету. И ведь их могло быть даже больше, если бы вы попали на Олимпиаду как игрок...

- Увы, не довелось. Хотя шанс был великолепный. Но в 64-м я выбыл из строя за день до отъезда в Инсбрук - случился приступ аппендицита. В Австрии должен был играть в тройке с Фирсовым и Волковым, но в итоге вместо меня поехал молодой Якушев. А четыре года спустя, в 68-м, шансы попасть в сборную были уже не столь велики, армейские ребята выглядели сильнее меня, и в Гренобле с Фирсовым играл уже Полупанов. Не попав на Олимпиаду я сильно разозлился на спортивную жизнь, но использовал эту "злость" с пользой - поступил на факультет журналистики МГУ и, окончив его, получил образование.

Тренером в сборную, когда мне было всего-то 34, меня пригласил Борис Павлович Кулагин. И к моей первой Олимпиаде - 1976 года - я успел выиграть с командой и серию матчей против команд ВХА, и чемпионат мира в Германии.

-Получается, именно Кулагин дал вам дорогу...

- А скольких тренеров он еще открыл! Дмитриева, Моисеева, Тузика, Васильева... До сих пор не прощу себе, что обиделся на Кулагина, когда он забрал из рижского "Динамо" Волгина, моего лучшего игрока, к себе в "Спартак". Я надулся, долго ходил букой, но когда Борис Палыч подошел ко мне и сказал: "Володя, ну что ты! Разве на это обижаются?", - мне вдруг стало очень стыдно. Он и Константин Локтев мне очень многое дали как тренеру.

-Чем запомнилась самая первая для вас Олимпиада - 1976 года?

- В первую очередь матчем против сборной Чехословакии. За месяц до нее ЦСКА с "Крыльями" блестяще провели суперсерию с командами НХЛ. Все ребята, включая моих - Мальцева с Васильевым, которых я на время тех матчей отдал в ЦСКА, - задрали носы и подошли к игре с ЧССР без должной оценки соперника. Думали: "Сейчас мы их всех..." На настрое сказалось и известие об эпидемии гриппа у чехов. Но вышли на лед - и вся чешская команда оказалась абсолютно здорова!

-Вспоминаете, как удалось выстоять втроем против пятерых чехов при счете 2:0 в их пользу?

- Больше в памяти отложился момент при счете 2:3, когда сборная ЧССР после гола Новака вновь вышла вперед. Это было столь неожиданно, что многие ребята сникли. И мне пришлось, как говорил Tаpacoв, "идти и поднимать народ". Как видите, получилось достучаться. Возможно, помогла небольшая разница в возрасте, мне ведь было тогда только 36, со многими хоккеистами сборной я успел поиграть, поэтому они и восприняли мои слова. А голы Якушева и Харламова у меня до сих пор перед глазами.

-Верили в то, что удастся завоевать золото?

- Признаюсь - не верил. Перед Олимпиадой думал: "Опять этот Инсбрук! Он стал для меня несчастливым в 64-м и будет таким же снова".

-В 36 лет, после победы на Олимпиаде, вы стали заслуженным тренером СССР. Думали тогда, что жизнь удалась и стремиться больше не к чему?

- Вовсе нет. Я очень люблю тренерскую работу. Мой отец был тренером, хотя никогда не работал с командами высокого уровня. Видимо, любовь к этой профессии передалась по наследству. Достаточно сказать, что в московском "Динамо" я был самым молодым капитаном. В 21 год сам проводил занятия, и опытные ребята меня слушали. Творческий процесс меня поглощает всю жизнь.

ОБ ОТСТАВКЕ НЕ ДУМАЛ НИКОГДА

-Через четыре года пришло время Лейк-Плэсида. Почему проиграли в финале американцам?

- Причина наша, российская. За год до этого на Кубке Вызова мы выиграли в Нью-Йорке финальный матч у сборной НХЛ со счетом 6:0. Затем была серия матчей против энхаэловцев у ЦСКА, и многие ребята вновь почувствовали себя непобедимыми. С другой стороны, политическая обстановка в тот момент была жуткая: ввод войск в Афганистан, нервы у всех напряжены, да и накачка со стороны чиновников тоже не добавляла позитивных эмоций. Наконец, еще и Виктор (Тихонов. - Прим. М. С.) заболел ангиной.

-О чем подумали, когда американцы забили нам четвертую шайбу, оказавшуюся в итоге победной?

- Все, конец... (Улыбается.) О чем я еще мог подумать?!

-Может быть, об отставке?

- Об этом никогда не думаю! Отставки - часть тренерской профессии, и готовиться к ним - значит, тратить время и нервы. Надо всегда думать о результате.

-Но психологический удар тем не менее был?

- Еще какой! Разговоры не утихали долго, да и американцы, ко всему прочему, раздули ту победу.

ХОТЕЛИ НЕ ПОБЕЖДАТЬ, А ГРОМИТЬ!

-Зато в 84-м году отыгрались вы сполна.

- Тогда в команде уже произошла смена поколений, появилась другая плеяда хоккеистов. За период с 81-го по 84-й сборная не проиграла ни одного турнира. Все четыре года от Лейк-Плэсида до Сараево мы жили небывалой жаждой реванша, готовились к той Олимпиаде, как к никакой другой, хотели не побеждать, а громить соперников в каждом матче. Можете себе представить, в 81-м мы обыграли шведов - 13:1! Год спустя в Финляндии победили канадцев (тогда приехали профессионалы вместе с Гретцки) - 6:4, а в 83-м на чемпионате мира в Германии - 8:2 в финале!

Мы были очень сильны. Энтузиазм перехлестывал через край. Игроки весной бегали в Новогорске кроссы чуть ли не босиком, но никто из них не простыл. Именно за счет этого нам так легко дались Игры в Сараево.

-Не боялись "перегореть" перед Олимпиадой из-за неудержимого желания взять реванш?

- Вспоминаю первый матч с итальянцами. Тогда я вывел команду на игру за час до ее начала (смеется). Представляете, как все рвались в бой! Работники стадиона удивленно поглядывали в нашу сторону. Потом кто-то шепнул мне на ухо: "Владимир, еще рано". Пришлось возвращаться обратно в раздевалку. Но перегореть мы уже не могли, да и не имели права. В 84-м были не на одну, а на две головы выше всех.

-Ваш тренерский дуэт с Виктором Тихоновым считают сильнейшим за всю историю хоккея. Как вы к этому относитесь?

- Знаете, я ведь тоже так считаю. Более того, этим живу. Когда про Тихонова говорят или пишут что-то плохое, это мне буквально рвет душу. Самое обидное, что об этом вспоминают наши бывшие игроки. А я думаю: "Ребята, ну как же можно говорить подобное, когда мы с вами столько всего прошли?!" У многих из них уже внуки... Почему в адрес Лобановского никто не высказывается подобным образом?! Ведь ни один из футболистов не сказал про него ни одного плохого слова!

-Как вы ушли из сборной?

- В 87-м году проиграли чемпионат мира. Тогда я работал в Риге. Мое родное московское "Динамо" поставило вопрос о том, чтобы вместо Юрзинова работал Моисеев. Почему начали проигрывать? Возможно, у меня перестали складываться отношения с ребятами. Характер у меня жесткий, неуступчивый, а многие хоккеисты к тому моменту были уже заслуженными людьми, многого добились. Я хотел, чтобы они шли дальше - за новыми успехами, но заставить их было не так-то просто.

ПОБЕДА НА СТАРЫХ ЗАПАСАХ

-Как снова вернулись в первую команду страны?

- В 90-м Тихонов пригласил меня в советники на чемпионат мира в Швейцарию. Я, кстати, тогда вновь стал тренировать московское "Динамо". И на Кубке мира в 91-м мы уже работали вместе.

-На Играх в Альбервилле в 1992-м у нас не было государственного флага, гимна, названия страны. Вас это не коробило?

- Зато сборная осталась сильной и сплоченной. Даже несмотря на то что за нее не играли многие хоккеисты, уехавшие в НХЛ. Восемь человек из моего "Динамо", спартаковцы, армейцы, Быков с Хомутовым подъехали из Швейцарии.

-Вы тогда по-прежнему рассчитывали на золото?

- Мы просто работали. Становились сильнее от игры к игре. И в этом я вижу заслугу Виктора. А ведь перед самым стартом Олимпиады мы проиграли в товарищеском матче швейцарцам - 0:3. Но золото по большому счету выиграли благодаря старым запасам.

-Как тренерский штаб отнесся к переменам в стране?

- Время было тяжелое. Перестановки, связанные со сменой власти, происходили везде. Не обошли они стороной и федерацию хоккея. Но в 92-м я уехал из страны и на себе их в полной мере не ощутил. Только не подумайте, что бежал от перемен. Просто с "Динамо" выигрывал уже три года подряд, да и подпирали меня там молодые Воробьев с Билялетдиновым. Клуб меня не держал, а в Финляндию звали уже не первый год.

Мне хотелось доказать, что могу работать везде, в любой стране. В особенности - тем людям, которые говорили, что, мол, тренеры вроде меня могут только кричать на тренировках, давить на игроков, держать их в ежовых рукавицах, мариновать на сборах, и что с подобными методами они нигде не задержатся.

-И ведь вы доказали.

- Когда приехал в Турку, спросил у Юкки Койву, отца Саку Койву о том, как мне себя вести. Мягко, дипломатично? На что получил ответ: как ты умеешь работать, так себя и веди, то есть жестко и еще раз жестко! Молодого Саку Койву я сначала немного побаивался - как бы не обидеть его на тренировке и не рассердить отца. Так Койву-старший, наоборот, изо дня в день твердил мне: "Владимир, ты моему сыну поддай хорошенько, чтобы не расслаблялся!"

СТЫДНО ПЕРЕД ТАРАСОВЫМ

-Четвертое место в Лиллехаммере - закономерность?

- Думаю, да. В 94-м меня вновь пригласил Тихонов. Я приехал из Турку и познакомился с большинством ребят за несколько дней до начала Олимпиады. Вот тогда-то и сказались все перемены после распада Союза. Разброд чувствовался во всем обществе. Как следствие - команда была потерянная, неуверенная в себе. Каждый из игроков думал: "Вот, уехали сильнейшие, жизнь закончилась, а мы такие маленькие, несчастные и всем проиграем".

А ведь это были хорошие хоккеисты. Они очень старались и по большому счету выглядели тогда довольно неплохо. Мы не должны были проигрывать шведам в полуфинале. А вот финнам 0:4 в матче за третье место уступили по делу - половина той молодой сборной Финляндии теперь звезды. И ярчайшие.

-С какими чувствами возвращались обратно в Финляндию?

- Со скверными. Остался в памяти очень тяжелый момент. Я решил посмотреть финал Швеция - Канада, и на этой игре увидел Тарасова. Он сидел на верхотуре вместе с дочерью Галей. Больной, с палочкой, глядел в одну точку, о чем-то думал. Было видно, как ему больно смотреть финал Олимпиады без нашей сборной. Не знаю точно, что именно он чувствовал в тот момент, но наверняка дал бы нам всем как следует, если бы был здоров! И правильно сделал бы! (Смеется.)

-Не испытывали чувства вины перед ним?

- Да я и сейчас ее испытываю. До сих пор не по себе, когда представляю эту картину: радость шведов - и грустный, задумчивый Тарасов.

БУРЕ Я НЕ ЗНАЛ, НО ОН СТАЛ КАПИТАНОМ

-Перед Олимпиадой в Нагано было очень много разговоров о том, что энхаэловцы в играх за сборную не будут выкладываться. Как удалось сплотить их?

- Во-первых, подобрался очень сильный тренерский коллектив: Воробьев, Билялетдинов, Владик Третьяк. Леша Касатонов был генеральным менеджером. Юра Ляпкин работал тогда в Японии и на Олимпиаде был переводчиком. Во-вторых, мы просто сказали: "Кто хочет выступать за сборную?" Уговаривать никто никого не собирался. В-третьих, я хорошо знал многих игроков той команды.

-И Буре знали?

- Вот его не знал. И то, что Павел согласился быть капитаном, стало для меня приятной неожиданностью.

-Были ли какие-либо проблемы во взаимопонимании?

- Нет. Были нюансы. Например, игроки не хотели жить в Олимпийской деревне. Но поскольку приехали все, кто хотел, то ребята четко знали, для чего они на Играх. Например, Сергей Федоров позвонил мне сам и сказал, что очень хочет сыграть.

-То есть обстановка была демократичной?

- Именно. Мы поговорили перед началом турнира, и я не стал возражать, чтобы хоккеисты жили во время Олимпиады со своими женами и девушками. Возможно, я сделал ошибку, когда перед финалом все-таки уговорил Пашу Буре собраться всем вместе и провести один день в режиме сборов.

-Как проходили в Нагано тренировки - тоже демократично?

- Нет. Как раз в Нагано мы очень много работали. Я поручил каждому тренеру по пятерке. У меня, естественно, тоже была своя. Я вообще себе тогда не давал передохнуть. Когда приехал и посмотрел на себя по телевидению, то ужаснулся. Никогда прежде не видел себя столь измотанным! Кстати, потом это сказалось. Вернувшись в Финляндию, финишировал с ТПС в регулярном чемпионате на первом месте, но на плей-офф меня не хватило эмоционально, и мы вылетели. Примерно то же самое было и у Воробьева, и у Билялетдинова.

-По атмосфере внутри коллектива на какую нашу олимпийскую сборную походила команда образца 1998 года?

- На ту, что была в 1992-м. Нас отличала сплоченность. Мы не давили на игроков, не отбирали у них свободное время, относились к ним с полным доверием, и они отвечали нам тем же. Лидеры сборной - Буре, Яшин, Федоров, Житник - сделали очень многое, чтобы в коллективе была подобная атмосфера.

-Перед той Олимпиадой не раз поднимался вопрос о том, за что именно играют хоккеисты - за свой собственный престиж или за престиж страны.

- Не знаю точно, о чем думал каждый из игроков, но считаю, что любого, кто выходил тогда на лед, двигало вперед колоссальное чувство ответственности. За себя, за своих близких, за свою страну, какой бы пафосной ни казалась последняя фраза. Ребята часто рассказывали мне, как в своих клубах над ними подтрунивали канадцы, американцы. Все вроде бы сводилось к шутке, но разговоры на тему "вы, русские, покажите, что вы можете" действительно очень заводили... (Пауза.) Знаете... (Тихим голосом.) Очень часто бывает: просыпаешься и... И понимаешь, что видел во сне финал с чехами... И наши сравняли счет...

-Считаете, что один только Гашек остановил нас на пути к золоту Нагано?

- Нет. Я недавно пересматривал тот матч - вся чешская сборная играла здорово. Может, они вышли на нас более уверенными - после игр с американцами и канадцами. Мы же обыграли чехов 2:1 в группе и подсознательно их недооценили, думали: "Повезло, что вышли в финал на них". Я по-прежнему полагаю: будь Тихонов в Нагано, он бы нам помог. Его штрихи, замечания очень пригодились бы в решающие моменты. Даже если бы он официально не числился в сборной, но был бы поближе к тренерскому штабу.

Виктор всегда открыт и всегда готов прийти на помощь. Ему надо ставить памятник при жизни. Мы чего-то все стесняемся делать это, пока человек живет на белом свете. А как умирает - начинаем жалеть его, ценить.

ФЕТИСОВ МОГ БЫ СТАТЬ ВЕЛИКИМ ТРЕНЕРОМ

-Согласны, что в 98-м, когда НХЛ разрешила своим игрокам выступать на Олимпиадах, начался новый этап в истории хоккея?

- Полностью. И если в Нагано Олимпиада была для большинства энхаэловцев чем-то новым, то к Солт-Лейк-Сити они уже готовились как к одному из главных событий своей жизни. Те Игры проходили в Америке, и это оказало решающее влияние на интерес к ним.

-Когда вам поступило предложение поработать с той сборной?

- Вышло все очень спонтанно, впрочем, так же было и в предыдущие годы. И я, конечно, вновь согласился. Думаю, на меня очень сильно повлиял тот эпизод с Тарасовым в 94-м. Вспоминаю его - и хочется работать. Ведь роман со сборной начался у меня еще в 1961-м, и я не хотел бы завершать его, пока есть здоровье.

-Тогда была жуткая неразбериха вокруг тренерского поста. А вы могли в 2002-м стать главным?

- После 1998 года решил: пока работаю не в России, главным тренером быть не имею права. Этот пост должен занимать тот, кто трудится на родине. А в 2002-м меня пригласил Слава Фетисов.

-Мог бы он стать выдающимся тренером, если бы продолжил работать дальше?

- Как-то я встретился со Славой в Америке. Мы долго беседовали, решали, с чего начнем нашу работу, и у нас сразу установились очень хорошие отношения. Я ездил с ним в тренировочный лагерь "Нью-Джерси", смотрел, как он работает. И, признаюсь, взгляды Фетисова на хоккей стали для меня откровением. В первую очередь его твердость убеждений и, самое главное, - подход к делу, как у энхаэловского тренера. Причем подход этот просматривался во всем - в отношениях с игроками, в тактике, в командной дисциплине.

Фетисов с Робинсоном добился большого успеха - выиграл Кубок Стэнли, и я считаю, что Слава мог бы работать в НХЛ и в качестве главного тренера, чем укрепил бы наши тренерские позиции. Уверен, у него бы получилось. Так что для меня уход Фетисова с тренерской работы - прерванный полет.

-Атмосфера в сборной образца 2002 года была уже не такой, как в 1998-м?

- В целом схожей. Такой же доброжелательной, но уже не такой новой и потому не столь удивительной, как четырьмя годами ранее.

-Могли бы выступить по-другому?

- Думаю, да. После матча с чехами возникла уверенность, что обязательно пройдем американцев.

-Почему не вышло?

- Не могу сказать. Может, с женами хоккеистам не надо было встречаться? (Улыбается.)

-А почему Маккрири не засчитал гол Самсонова?

- После матча мы с Фетисовым очень долго пересматривали эпизод. Но вы ведь понимаете, Олимпиада-то была в Америке, и засчитывать гол Самсонова хозяевам не было никакого резона.

СТРЕМЛЕНИЕ КРИКУНОВА

-Почему с 93-го года наша сборная никак не может выиграть золото Олимпийских игр и чемпионатов мира?

- Многое потеряли. И на некоторое время перестали развиваться. А хоккей не стоит на месте.

-Что же в нем изменилось?

- В первую очередь хоккей стал интернациональным. За одну команду могут выступать игроки из 28 стран (улыбается). Границы потихоньку стираются, стили, хоккейные школы интегрируются.

-С какими чувствами поедете в Турин? Не пропал ли энтузиазм с годами?

- Не пропал. Мысли же достаточно будничные - о том, что нам предстоит серьезная работа. Но оптимизм присутствует.

-Составом удовлетворены?

- Такие вопросы за неделю до Олимпиады лучше не обсуждать. Команда определена, и с ней нужно заниматься и готовиться к стартовому матчу. Отрадно, что у многих молодых игроков присутствует жажда побед в играх за сборную. Именно поэтому бронза чемпионата мира в Вене меня воодушевила.

-Как относитесь к тандему главного тренера с генеральным менеджером: Буре - Крикунов?

- Мне кажется, эта связка должна стать очень интересной.

-А какова специфика работы с Крикуновым?

- Владимир - очень прямой, открытый человек. С могучим характером и бойцовскими качествами. Он обладал ими, когда играл и не расстается с ними до сих пор. У Крикунова накопился большой опыт, он упорно и долго шел снизу вверх, заработал право быть тренером олимпийской сборной. Но самое главное его свойство - постоянная потребность в росте, что очень привлекательно.

Марат САФИН