Газета Спорт-Экспресс № 160 (2952) от 19 июля 2002 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 1

Ровно 50 лет назад, 19 июля 1952 года в Хельсинки открылись Игры XV Олимпиады - первые для советских спортсменов

ПЕРВЫХ ОЛИМПИЙЦЕВ ГОТОВИЛИ, КАК ШПИОНОВ

Вообще-то наш дебют на Олимпиаде мог состояться еще в 1948 году в Лондоне. "Лучший друг физкультурников" товарищ Сталин идею эту одобрил, однако что-то не сложилось. И создан был Олимпийский комитет СССР лишь 23 апреля 1951 года. 7 мая его признал МОК. А в декабре организационному комитету XV Олимпиады была подана заявка на участие советских спортсменов в Играх. Это означало рождение новой эры в летописи отечественного спорта.

Вскоре за подписью председателя Всесоюзного комитета по физической культуре и спорту Николая Романова вышло постановление, запрещавшее спортсменам выступать в соревнованиях по разным спортивным дисциплинам. Тем, кто входил в состав сборной, положили стипендии - в среднем по полторы тысячи "старыми". У инженера, к слову, зарплата была рублей на триста меньше.

Кандидаты в главную команду страны в ходе подготовки к Олимпиаде-52 месяцами не вылезали со сборов. За это время провели массу стартов. Прикидочных, отборочных, контрольных - как их только не называли! Цель была одна - выбрать наиболее достойных.

Последним маршрутом на пути наших олимпийцев в Хельсинки был Выборг, где в июне прошел заключительный сбор. Условия оказались спартанские. Особенно у гимнастов, которых поселили почему-то не в гостинице, как всех, а в заброшенном здании военного училища. Без горячей воды и с туалетом на улице. А главное - допотопным оборудованием в спортзале. Считалось, что если сможешь успешно выступить на плохих снарядах, то на хороших - и подавно. Железная логика...

Разумеется, не меньше времени, чем тренировкам, уделялось внимание и "воспитательной работе". Ее регулярно проводили на всевозможных собраниях чиновники из Всесоюзного комитета по физической культуре и спорту, ЦК партии, ЦК ВЛКСМ и политруки, которые были в каждой сборной. Так что от олимпийцев, мечтавших добраться до Хельсинки, требовалось не только спортивное мастерство.

- Нас готовили, словно шпионов, засылаемых в логово врага, - вспоминает участник Игр-52, олимпийский чемпион 1960 и 1964 годов фехтовальщик Марк Мидлер. - В те времена МОК пропагандировал участие в Олимпийских играх исключительно спортсменов-любителей. Поэтому наши "компетентные", как тогда выражались, органы решили присвоить всем рабочие специальности. Тех, кто учился в институте, как, например, меня, оформили студентами. А остальным в документах писали все подряд - и сапожник, и портниха, и сталевар, и парикмахер... Но главное, обязательно нужно было запомнить, кто есть кто, чтобы, не дай Бог, не перепутать, если вдруг спросят. И на последнем сборе в Выборге все только и делали, что в муках пытались зазубрить эту чушь.

Театр абсурда на этом не закончился. Олимпийцев заставили выучить инструкцию по правилам поведения советских граждан за границей. В частности, запрещалось ходить поодиночке - только в группе по пять человек, а также принимать подарки и приглашения от незнакомых людей.

- Все было сделано по принципу: "Добро пожаловать, или посторонним вход воспрещен!" - утверждает Мидлер. - Нам говорили: "Не надо никого сторониться, со всеми общайтесь, чтобы не подумали, будто вас застращали запретами. Вы - свободные люди!" Но тут же добавляли: "Однако в разговоры один на один ни с кем не вступайте!" Прежде всего это касалось представителей капстран и Югославии. И когда в Хельсинки кто-нибудь приближался к нашим ребятам, всех охватывала паника. Бежать от него сломя голову вроде неудобно, а заговоришь - потом напишут "телегу", и будешь десять лет невыездным. Кроме того нам запретили сообщать свои домашние адреса. Но дали совет: "Если что - называйте адрес Всесоюзного комитета". Вот все и твердили одно и тоже: "Живу в Скатертном переулке, дом четыре" (там как раз и располагалось ведомство Николая Романова). Иностранцы, из числа особо охочих до близкого общения с русскими, были в шоке: "Вы что, все в одном доме живете?!"

В то время любое неосторожно брошенное слово могло иметь непредсказуемые последствия. К примеру, неоднократный чемпион СССР Евгений Буланчик, специализировавшийся в беге на 110 метров с барьерами, вспоминал, что тогда в этой дисциплине, как впрочем, и теперь, не было равных американцам. Естественно, ему хотелось не просто впервые посостязаться с ними, а повнимательнее присмотреться к их технике, системе тренировок. У наших-то бегунов международный опыт ограничивался лишь двумя стартами в чемпионате Европы.

На собрании команды Буланчик беспечно поинтересовался: будет ли возможность побывать на тренировках американских легкоатлетов, поучиться у них? И натолкнулся на жесткий ответ партийного чиновника: "Мы едем в Хельсинки не для того, чтобы у кого-то учиться, а демонстрировать преимущество нашей школы!" После этого его записали в "неволевые" спортсмены и вообще чуть было не исключили из состава сборной.

А гимнастка Нина Бочарова, завоевавшая в Хельсинки два золота и два серебра, рассказывала, как незадолго до отъезда на Олимпиаду показала руководству свой новый, довольно сложный прыжок. Правда, не слишком удачно. На следующий день ее вызвали "на ковер" в партийную комиссию. После долгих упреков в том, что она подводит свою страну и команду, с Бочаровой взяли слово, что на Играх гимнастка не будет исполнять этот сложный прыжок. Если бы ослушалась и все-таки включила его в свою программу, вполне могла бы в многоборье потеснить с первого места Марию Гороховскую. А так Бочарова осталась второй.

ЗА КОЛЮЧЕЙ ПРОВОЛОКОЙ

Когда стало известно о появлении на олимпийской арене Советского Союза, у организаторов Игр в Хельсинки возникли непредвиденные расходы. Пришлось строить вторую олимпийскую деревню, ибо наши деятели с порога заявили, что жить вместе с делегациями из стран загнивающего капитализма не собираются.

В итоге советская команда вкупе с братьями по социалистическому лагерю разместилась в городке Отаниеми. Эту олимпийскую деревню местная пресса сразу окрестила "Востоком". Соответственно "Западом" стала деревня в противоположном конце Хельсинки - Кеппюле, где бросили якорь остальные участники Игр.

"Восток" был огорожен колючей проволокой, а у входа постоянно дежурили часовые с автоматами.

Зато кормили превосходно. Столы ломились от всяких яств, среди которых главным считался суп из свежей клубники! У наших спортсменов, привыкших к консервам и картошке за полуголодную послевоенную жизнь, от такого изобилия глаза вылезали на лоб.

Гимнастка Галина Шамрай вспоминала, что, когда первый раз увидела сыр и черную икру, выбросила их в мусорный ящик: "У сыра был какой-то странный запах - я же даже не знала, как он пахнет! Да и икра мне не понравилась. До этого-то в родном Ташкенте жили впроголодь. Ела жмых - и это было счастье".

Поваров, кстати, на Олимпиаду привезли из московских ресторанов. Чужакам не доверяли - после инцидента, произошедшего в 1951 году на фестивале молодежи и студентов в Берлине, где наши баскетболисты чем-то отравились в столовой (говорят, не случайно) и не смогли принять участие в соревнованиях.

Свободное время в "Востоке" частенько проводили в расположенном на его территории летнем кинотеатре, где показывали советское кино. Само собой, на патриотическую тему. Однажды из-за этого вспыхнул конфликт с поляками. В каком-то фильме мелькнули кадры разгрома русскими витязями польских шляхтичей. Спортсмены из Польши, оказавшиеся в тот момент у экрана, страшно обиделись и, осыпая проклятьями наших режиссеров, в полном составе покинули кинотеатр.

ПОЛИНЯВШИЙ ГАЛСТУК

Все участники Олимпиады с нетерпением ожидали 19 июля - торжественного открытия Игр. Нести советский флаг на параде было доверено штангисту-тяжеловесу, многократному чемпиону СССР и рекордсмену мира Якову Куценко.

- Церемония получилась прелюбопытной, - вновь берет слово Марк Мидлер. - Нам выдали белые костюмы, белые рубашки, красные галстуки и парусиновые ботинки. Мы стояли в колоннах за территорией стадиона и ждали своей очереди, чтобы зайти. Внезапно начался жуткий ливень. Из укрытий поблизости находился лишь какой-то навес, куда все и набились как сельди в бочке. Я оказался прижат к стенке рядом с незнакомым парнем, который что-то спросил меня на ломаном русском. Когда из разговора выяснилось, что это югослав, я жутко занервничал. Он не умолкает - просто так стоять-то скучно. Я ему вяло отвечаю, а сам думаю: "Елки-палки, сейчас увидят меня с этим югославским перцем - и привет! Иди потом доказывай, что совершенно случайно с ним рядом очутился". Но по счастью, все обошлось. Минут через десять дождь закончился, и я помчался обратно в свою колонну... Видок у нас, конечно, был еще тот - все насквозь промокли, галстуки полиняли, окрасив в алый цвет рубашки, а брызгами из луж размякшего битого кирпича, которым была укатана беговая дорожка стадиона, перепачкали и брюки. Ладно, стоим. Слушаем вступительную речь финского премьер-министра. И вдруг на арене какое-то замешательство. Смотрим - вдоль трибун по направлению как раз к премьеру бежит голая девица. За ней полицейские. Весь стадион несколько секунд наблюдал за этой живописной картиной. Девицу, конечно, догнали. Накинули на нее плащ и увели. Ух, и навела она шороху!

"ЧИ-ЧИ-ЧИ-ПИ"

Отношение в Хельсинки к советской делегации было на первых порах настороженным. Попадались даже умники, которые вообще понятия не имели, что это за страна такая - СССР!

- Да, иногда подходили к нам, дотрагивались до нейлоновых букв СССР, которые, кстати, мы сами пришивали на свои костюмы, и читали по слогам: "Чи-чи-чи-пи", - вспоминает олимпийская чемпионка-52 по спортивной гимнастике в командном первенстве Галина Шамрай. - "Что это, спрашивали - Африка? Азия?". "Советский Союз!" - гордо отвечали мы. Ничего, уже на следующий день после открытия Игр о нас узнали все. Ведь первый гимн в честь победы на Олимпиаде в Хельсинки прозвучал именно нашей страны!

Так распорядился регламент, что раньше других выступления должны были завершить дискоболки. Основные наши надежды связывали с двукратной чемпионкой Европы Ниной Думбадзе, которой, поговаривают, Лаврентий Берия в знак личного расположения преподнес именной "браунинг". Однако она довольствовалась лишь бронзовой медалью, пропустив вперед Нину Пономареву-Ромашкову и Елизавету Багрянцеву. Весь пьедестал наш!

Первая в истории Советского Союза золотая олимпийская медаль Пономаревой-Ромашковой, которая с легкой атлетикой познакомилась всего-то за четыре года до Хельсинки-52, стала одной из главных сенсаций тех Игр. Но далеко не единственной.

Покорили мир наши гимнасты, завоевавшие девять золотых медалей. И это несмотря на не вполне объективное судейство.

- Новичков всегда зажимают, - говорит Шамрай. - А уж на таких соревнованиях, как Олимпийские игры, - тем более. В первый день упражнений арбитры без зазрения совести снижали нам оценки на три-четыре десятые балла. Мы сразу начали подавать протесты. Вспыхнул скандал. Дошло до того, что руководство пригрозило снять команду с соревнований. Но кто-то из наших девчонок сказал: "Да Бог с ними! Сколько ни поставят - все равно выиграем!" И вскоре судьи увидели, что мы на две головы сильнее соперников, и им даже не к чему придраться. После этого беспредел прекратился.

Финские газеты писали: "Мастерство советских гимнастов так высоко, что мало десятибалльной системы для оценки их работы".

У мужчин триумфатором стал 31-летний Виктор Чукарин, который увез из Хельсинки четыре золотые и две серебряные медали! Один из немецких гимнастов потом обронил в интервью: "Геометрическую точность полета Чукарина над снарядом можно повторить только с помощью линейки и циркуля".

Во время войны он попал в плен и четыре года провел в концлагере. Чудом остался жив. Когда в 1945-м Чукарина освободили, он весил всего 40 килограммов...

- Это был поразительный человек, - рассказывает Мидлер. - Я дружил с нашими гимнастами - Корольковым, Муратовым. Чукарин был значительно старше, и с ним мы не очень много общались. Но он излучал такую уверенность в собственных силах, что заражал ею всякого, кто с ним хотя бы раз сталкивался. Тренироваться он был готов сутками напролет. А режим как соблюдал! Полплитки шоколада, лимон, сто грамм мяса и стакан сока в день - выдержать подобную диету больше было не под силу никому из гимнастов. А Чукарин при этом еще выступал на всех шести снарядах! Он и на Играх-56 в Мельбурне в 35 лет практически повторил свой предыдущий олимпийский результат - три золота, серебро и бронза.

Кроме Чукарина на Играх-52 золотых медалей были удостоены еще два наших спортсмена, прошедшие ад немецких концлагерей, - штангист Иван Узддов и борец Яков Пункин.

Среди тяжелоатлетов первое место занял и бывший алтайский золотоискатель Трофим Ломакин, который отличился не только на помосте. Вечером после победы финночки, которые убирались в номерах олимпийской деревни, поинтересовались у Трофима, как по-русски будет "доброе утро". На что весельчак и балагур Ломакин, не моргнув глазом, ответил: "...твою мать". "А как - "до свидания?" - не унимаются финки. - "Пошел на..." - прозвучало в ответ.

На следующее утро финки, повстречав руководителя советской делегации Николая Романова и сопровождавших его представителей ЦК партии и ЦК ВЛКСМ, радостно приветствовали их новым русским выражением. А когда кто-то попросил прислугу удалиться, прозвучала и вторая фраза. История, разумеется, мигом облетела всю сборную. Хохотали все, за исключением одного тренера, которому влепили строгий выговор...

Приятным сюрпризом стал и успех в академической гребле ленинградца Юрия Тюкалова. В турнире одиночников фаворитом считался австралиец Мервин Вуд, который и лидировал половину дистанции. Но на финише Тюкалов сумел-таки его обогнать!

Забавно, что Вуд после тех Игр решил пересесть из лодки-одиночки в двойку, чтобы избежать встречи с грозным соперником. Каково же было изумление Вуда на Олимпиаде в Мельбурне, когда в советском экипаже парной двойки рядом с Александром Беркутовым он увидел Тюкалова. Австралиец не знал, что меняя амплуа, Юрий говорил: "Теперь хоть с Вудом не придется гоняться..." Но и вторая их дуэль завершилась победой нашего гребца.

А после окончания спортивной карьеры Тюкалов поступил в Высшее художественно-промышленное училище имени Мухиной и стал скульптором. Он автор центрального панно, установленного в мемориальном зале памятника Героическим защитникам Ленинграда на площади Победы.

ГРУСТНЫЙ ФИНАЛ

Всего же сборная СССР завоевала в Хельсинки 22 золотые, 30 серебряных и 19 бронзовых медалей.

И все было хорошо, если бы не проиграла наша футбольная сборная. Да еще не кому-то, а враждебной Югославии. Это была катастрофа, одним махом перечеркнувшая былые достижения олимпийцев.

- Уступи мы тогда чехам или, допустим, англичанам, наверняка реакция была бы более спокойной, - полагает Мидлер. - А так поражение на футбольном поле приравняли к политической неудаче. Обстановка в олимпийской деревне после проигрыша футболистов сразу воцарилась гнетущая. Все руководители ходили мрачнее тучи.

Тем временем Игры-52 подошли к концу. В историю они вошли еще и как Игры, которые не были официально закрыты. Потому что на торжественной церемонии, посвященной их завершению, тогдашний президент МОК Зигфрид Эдстрем забыл закончить свою речь предписанными Олимпийской хартией словами: "Объявляю Игры XV Олимпиады закрытыми".

- Когда приехав на поезде из Хельсинки, мы сошли на перрон Ленинградского вокзала, нас никто, кроме родственников да пары-тройки знакомых, не встречал, - говорит Шамрай. - Мы и не чувствовали себя героями. Те, кто жил не в Москве, целый день простояли в очереди у касс за билетами домой. В том числе и великий Чукарин. За победу в Хельсинки мы не получили ни премий, ни наград. А мне тогда даже звание заслуженного мастера спорта не дали. Сказали - ты молодая, еще успеешь. Лишь спустя три месяца после окончания Олимпиады нам вручили удостоверения о том, что мы внесены в книгу почета комсомола...

* * *

С тех пор прошло уже, страшно сказать, полвека. Из олимпийских чемпионов, которым в 1952 году рукоплескали Хельсинки, живы всего 10 человек. Гимнасты Нина БОЧАРОВА, Евгений КОРОЛЬКОВ, Галина МИНАИЧЕВА, Валентин МУРАТОВ, Михаил ПЕРЕЛЬМАН, Галина УРБАНОВИЧ, Галина ШАМРАЙ, толкательница ядра Галина ЗЫБИНА, гребец Юрий ТЮКАЛОВ и метательница диска Нина ПОНОМАРЕВА-РОМАШКОВА.

Дай вам Бог здоровья!

Александр КРУЖКОВ