Газета Спорт-Экспресс № 240 (2733) от 18 октября 2001 года, интернет-версия - Полоса 9, Материал 1

19 октября 2001

19 октября 2001 | Хоккей - Россия

ХОККЕЙ

Игорь ДМИТРИЕВ

СТО ПРОЦЕНТОВ НАДЕЖНОСТИ

Завтра одному из лучших тренеров в истории отечественного хоккея исполнилось бы 60 лет

ДОСЬЕ "СЭ"

Игорь ДМИТРИЕВ

Родился 19 октября 1941 года.

Умер 21 декабря 1997 года.

Нападающий. Заслуженный мастер спорта (1974). Заслуженный тренер СССР.

Начал играть в 1955 году в Москве в школьной команде, затем в ДЮСШ "Крылья Советов". В 1958-74 годах выступал в команде мастеров "Крылья Советов". В чемпионатах СССР провел 430 матчей, забросил 126 шайб. Чемпион СССР 1974 года, третий призер 1973 года. Обладатель Кубка СССР 1974 года. В 1964 году вошел в список 33 лучших хоккеистов сезона. 10 лет был капитаном команды.

В 1974-75 годах играл в Австрии за клуб "Клагенфурт".

Выступал за вторую сборную СССР.

В 1983-96 годах - старший тренер "Крыльев Советов". В 1987-92 - один из тренеров сборной СССР, чемпиона Европы 1987 года, чемпиона Олимпийских игр 1988 года, чемпиона мира 1989, 1990 годов. В 1997 году - главный тренер сборной России (4-е место на чемпионате мира).

Поверите ли, но было время, те же самые 60-е годы, когда не на периферии, а в столице, на матчах молодежных хоккейных команд, народу собиралось не меньше, чем на играх мастеров. Даже вечером, в 30-градусный мороз. Люди жались друг к другу, подпрыгивая то на левой, то на правой ноге, растирали ладонями, сняв варежки, уши, щеки и нос. А в перерыве перед туалетом - единственном более-менее теплым местом - выстраивалась длиннющая очередь. В очереди продолжались горячие споры болельщиков, начинавшиеся еще до приезда участников встречи, которых, кстати, знали в лицо, и не завершавшиеся после их отъезда - из кого выйдет толк, а кто так и останется в подающих надежды, потому что в "молодежке" выделяется лишь благодаря недюжинным природным данным.

Игорь Дмитриев такими данными не обладал. И запомнился он мне, отправившемуся в весенние школьные каникулы из Калистова, что в 55 километрах от Москвы, в Сокольники на матч "Спартак" - "Крылья Советов", по двум причинам: во-первых, худощавый и невысокого роста на фоне соперников, Дмитриев бесстрашно шел в стык с могучими защитниками красно-белых, в том числе и на пятачке, где бьют беспощадно. А во-вторых, в одной тройке с ним на лед выходил еще один Дмитриев, и я почему-то был в полной уверенности, что это его брат.

Но не только мне, подмосковному мальчишке, но и самому Дмитриеву, который был на семь лет старше, та игра врезалась в память. Возможно, потому, что лишь на последних секундах "Крыльям" удалось отобрать победу у "Спартака" - 3:3.

Мы с Дмитриевым вспомнили тот матч в декабре 88-го, когда вместе колесили по Швейцарии, где сборная СССР проводила товарищеские матчи и недельный сбор. У каждого в автобусе было свое место. На переднем кресле справа располагался Виктор Тихонов, а за спиной мы - помощник главного тренера и пресс-атташе.

По дороге из Лугано в Женеву я спросил у Игоря Ефимовича: а как сложилась судьба его брата, с которым они вместе играли в молодежном чемпионате? Тут-то и выяснилось, что это был однофамилец, который так и не стал известным хоккеистом. Игорь же 16 лет защищал цвета родных "Крылышек", и хотя ни разу не выступал за сборную на чемпионатах мира или Олимпиадах, получил звание "заслуженный мастер спорта", а Анатолий Тарасов не раз ставил Дмитриева в пример нашим корифеям. Уж больно дерзкий и духовитый был этот центрфорвард. И сражался не на жизнь, а на смерть, независимо от счета и от времени на табло - с первого вбрасывания и до финальной сирены.

Мы восхищались подобными качествами звезд НХЛ во время суперсерии-72, а тот же Дмитриев по характеру ни капли не уступал ни Филу Эспозито, ни братьям Маховличам, ни герою решающего матча Хендерсену. Жаль, самому Дмитриеву ни в этой, ни в последующих сериях сразиться с канадскими профессионалами так и не довелось. У наших тренеров был в ту пору колоссальный выбор, и они отдавали предпочтение клубным тройкам - петровской или шадринской. Хотя, конечно, находилось место в составе и такому первоклассному центральному нападающему, как Мальцев, но ему мой герой - буду объективным - в мастерстве уступал.

Зато у себя в команде Дмитриев был истинным лидером, а для этого вовсе не обязательно быть выдающимся спортсменом. Игроки идут за тем, кто обладает прежде всего незаурядными человеческими качествами. А ими Дмитриев обладал. Он служил примером профессионального отношения к делу на тренировках и в игре, мог высказать претензии любому партнеру, и тот не смел возразить. По той простой причине, что капитан "Крыльев" был требователен прежде всего к себе, а потому имел право требовать по большому счету с остальных.

Виктор Васильевич Тихонов, с которым мы беседуем в тренерской комнате Ледового дворца ЦСКА, задумывается на минуту-другую, видимо, прокручивая в памяти эпизоды из жизни Дмитриева-хоккеиста, доставлявшего немало хлопот рижскому "Динамо" и ЦСКА, а значит, и моему собеседнику.

- Карьера Дмитриева-игрока прошла у меня на глазах, - нарушаю я кабинетную тишину. - Сотни матчей видел с его участием и при всем уважении к Борису Кулагину и его подопечным убежден, что без такого вожака, как Игорь, "Крылья" не выиграли бы в 1974 году золотые медали.

- Да, - соглашается Тихонов, - Дмитриев не только поднимал команду на бой в критические минуты, но и отменно осуществлял связь между главным тренером и игроками. Это в принципе и предопределило его дальнейшую судьбу.

- Между тем трудно было представить, что Дмитриев, не один год возглавлявший "Крылья", согласится на должность второго тренера сборной.

- А он вторым тренером у меня и не был, а выполнял обязанности ассистента. В чем разница? Попробую объяснить. Тарасов считал, что только он может целиком и полностью проводить занятия, а "второй", стоя у бортика, находится как бы на подхвате. Мне об этом Кулагин рассказывал. Я же стремился к тому, чтобы помощник активно участвовал в тренировках. А иной раз с тем же Дмитриевым мы менялись амплуа: он руководил занятием, а я ему ассистировал. Или даже наблюдал за происходящим с трибуны. И сразу же предупредил ребят: в мое отсутствие помощник обладает теми же правами, что и я. Только отчислить кого-то из команды он, естественно, без моего ведома не мог. Короче, я стремился к тому, чтобы в работе мы были на равных.

- Как раз перед тем, как пригласить Дмитриева в сборную, вы, помнится, долго и аргументированно объясняли мне, почему советский хоккей, не располагающий такой материальной базой, как чехословацкий, финский или шведский, обычно опережает конкурентов на чемпионатах мира и Олимпиадах. И упомянули, что в Швеции 700 катков с искусственным льдом зато нет стольких квалифицированных специалистов хоккея, как у нас. И вот из всего отряда тренеров высочайшего уровня вы отдаете предпочтение коллеге из "Крыльев Советов". Почему?

- Я видел в Дмитриеве тренера-профессионала с большой буквы, в котором сочетались и доскональное знание предмета, и ценные человеческие черты.

- Может, вас связывали и дружеские отношения?

- Нет. Но я давно знал Дмитриева и имел представление о его душевных качествах. И он мне импонировал как тренер. Я внимательно следил за его работой и мог оценить, как Дмитриев ведет игру, видоизменяя тактику в зависимости от соперника и ситуации, как держится на скамейке, как никогда не падает духом. Мне нравились взгляды Дмитриева на хоккей, которые он высказывал и в частных беседах, и на семинарах, и на тренерских советах, и на заседаниях с присутствием высокого начальства. Он всегда говорил по делу и отстаивал дело, не думая о личных выгодах или о выгодах своей команды. Будь Игорь сегодня жив, нашим коллегам, преследующим порой местечковые интересы, было бы чему у него поучиться. Прежде всего - масштабности мышления. Полагаю, в этом случае наш хоккей пошел бы по несколько иному пути - настолько велик был авторитет Дмитриева. Но, увы...

- Откровенно говоря, я не подозревал, что Дмитриев такой боец за пределами ледового дворца. Однажды он признался мне, что не умеет "пробивать" какие-то блага для игроков, а уж для себя и подавно. "Вот Кулагин, - сетовал, - со своей массой тела садится напротив начальника, и ему уже невозможно отказать. А для меня по мере приближения к столу начальника, его фигура увеличивается минимум в пять раз, и пока я добираюсь до кресла, то забываю все слова, которые заучивал чуть ли не всю ночь".

- Не знаю, не знаю... Видимо, он переборол себя сам или жизнь заставила, но в трудные для "Крыльев" времена, связанные в первую очередь с финансовыми проблемами, Дмитриев не стеснялся обращаться ко всем, кто мог хоть как-то помочь команде. И в конце концов не дал ей погибнуть.

- Вы с ним советовались по поводу кандидатов в сборную, по составу на игру или решали эти вопросы самостоятельно?

- Обсуждали и кандидатов, и состав, и содержание тренировок. Но последнее слово было, естественно, за мной - спрашивают-то всегда с главного тренера. Кстати, журналисты нередко критиковали меня за так называемый схематичный хоккей, в котором импровизации, по их мнению, не отводилось достойного места. Но обратите внимание: в джазовом ансамбле музыканты импровизируют лишь на хорошо известную им тему. Примерно то же самое - и в хоккейном.

- А если чуть подробнее?

- На основе сотни тысяч раз отрепетированных тактических приемов лишь самые одаренные хоккеисты могут позволить себе сымпровизировать, сотворить маленькое чудо из ничего. У меня, к слову, порой не хватало ни времени, ни терпения убедить в этом ваших коллег. Зато Дмитриев прекрасно общался с ними, и пишущая братия относилась к нему с большой симпатией и уважением.

- Вы придерживались различных взглядов на игру или же они были схожи?

- Нет, наши взгляды разнились. Команда Дмитриева, к примеру, начинала разрушительные действия в зоне соперника. И мы иной раз в сборной брали на вооружение его схему обороны. В следующем случае мою. А в общем исходили из особенностей игры канадцев, шведов или чехов. К любому матчу готовились самым тщательным образом, так же анализировали прошедшую игру, делая выводы и внося коррективы. Творческий процесс не прекращался ни на день. Если тренер не будет искать что-то новое, станет топтаться на месте, никогда ничего серьезного не выиграет. Дмитриев не успокаивался.

- Однако замечу, что характерами вы не были похожи. На вашем фоне он представлялся человеком более мягким.

- В "Крыльях" Дмитриев спуску никому не давал. В сборной же действительно становился мягче и был ближе к ребятам, чем я. Такое распределение ролей нас вполне устраивало. Да что там говорить - мне с Игорем Ефимовичем работалось легко и интересно.

- Принято считать, что тренер клуба, по совместительству работающий и в сборной, при прочих равных отдает предпочтение своему игроку. Дмитриев - тоже?

- Ни в коем случае. Разве что однажды перед осенним турне по Чехословакии попросил меня включить в состав нападающего "Крыльев" Игоря Есмантовича, который, правда, в команде не закрепился. Да и Дмитриев на этом не настаивал: он, как и я, отдавал предпочтение сильнейшим.

- После окончания периода вы, прежде чем войти в раздевалку, неизменно несколько минут о чем-то дискутировали со своим помощником.

- Это традиция. Прежде чем принять какое-то решение, надо по горячим следам оценить происшедшее на льду. "Давай перебросим этого игрока во второе звено", - предлагаю, скажем, Дмитриеву. "Что ж, - отвечает, попробуем". Или наоборот: "А есть ли в этом смысл?" - и пытается убедить меня в обратном. И только с готовым решением мы открываем двери раздевалки. А бывает, что за десять минут отдыха команда, игравшая хорошо, вдруг неожиданно "размагничивается", и тогда нужно встряхивать игроков уже на скамейке. Игорь Ефимович умел это делать. Когда он подходил к хоккеисту, я знал - найдет самые верные слова. Приходилось, правда, кричать игроку в ухо из-за шума трибун. А иногда на скамейке Дмитриев шел ко мне или я к нему - обсудить какую-то нестандартную ситуацию, принять экстраординарные меры, чтобы переломить игру.

- До Дмитриева вашим ассистентом был Владимир Юрзинов. Чем они различались?

- (Смеется.) Юрзинов мне покоя не давал: "Виктор, давай вот так попробуем..." В следующий раз - новый вариант. Потом третий... Словом, Юрзинов больше предлагал, а Дмитриев больше слушал, хотя всегда оставался человеком творческим со своими неординарными идеями.

- У меня было ощущение, что Дмитриев в любом возрасте отлично поддерживал спортивную форму. Так ли это?

- Мы оба следили за здоровьем. С той разницей, что я, например, делал пробежку с утра, в одиночку, а он - все-таки разница в возрасте - пробегал с командой два километра в намеченном нами темпе. И полностью проводил разминку. Правда, оба недосыпали. Когда-то я по ночам по три часа просматривал видеозаписи матчей и вместе с оператором подбирал фрагменты для теоретических занятий. Затем этим занимался Юрзинов, а после него Дмитриев.

- На ЧМ-97 Дмитриев отправился в качестве главного тренера сборной, хотя было известно, что он серьезно болен.

- Представляю, как ему тяжело было руководить командой в таком состоянии. Может быть, врачам следовало настоять на том, чтобы он в это время продолжил курс лечения. Хотя такого человека, как Дмитриев, безумно влюбленного в хоккей и преданного ему, они вряд ли уговорили бы. Ведь даже на отдыхе в Испании вместо того, чтобы общаться с женами, мы с Игорем Ефимовичем, спрятавшись на пляже под зонтом, часами беседовали о хоккее. Вот такие странные люди...

...Уже после чемпионата мира-97, в конце лета или начале осени - точно не припомню - я зашел с друзьями пообедать в ресторан гостиницы "Советская" и встретил там Дмитриева. Он выглядел гораздо старше своих лет. Мы обнялись, я попытался сделать вид, что не заметил никаких перемен на его лице. Но, видимо, я плохой актер. Он произнес:

- Вот видишь, до чего хоккей меня довел...

И рассмеялся. И его потухшие глаза тут же заблестели. Как у того юного центрфорварда "Крылышек", безудержно рвавшегося к воротам "Спартака", которого я впервые увидел сорок с лишним лет назад на открытом катке в Сокольниках.

Леонид ТРАХТЕНБЕРГ