Алексей Касатонов: фотография для Фетисова

РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ

     Нынешняя жизнь Алексея Касатонова полна эмоций. Вот, к примеру, в минувший вторник в Берне его торжественно включили в зал славы ИИХФ. Защитник-легенда стал легендой вполне официально.

     Это событие радостное, но немало и других - со знаком "минус". Развалился клуб "Рысь", который Касатонов тренировал последний сезон. Умирают старые товарищи - легендарный судья и администратор хоккейной сборной СССР Анатолий Сеглин, тренер Александр Асташев, одноклубник по ЦСКА 80-х Игорь Стельнов…

     - Это точно, потеря за потерей, - вздыхает Касатонов. - Сплошные похороны. До сих пор не могу поверить, что Стельнова больше нет.

     - Совсем молодой человек.

     - Моложе меня. Сердце не выдержало, за месяц до смерти был обширный инфаркт. Мы с Игорем дружили. Народу на похоронах было - море. Двукратный олимпийский чемпион - а играл, между прочим, в линзах. Бабушка перепутала раствор, налила уксус. Игорь туда линзы на ночь положил - а с утра вовсе чуть глаз не лишился.

     - Кого из людей прошлого, уже ушедших, вам особенно не хватает?

     - Дальнего родственника жены, а мне брата по жизни - Владимира Миронова. Полковник, "афганец". Раны пережил, а сердечный приступ - не получилось. Ему пятидесяти не было. Еще не хватает семьи Харламовых - и Валерия, и Ирины.

     - Харламов же намного старше вас, - неужели дружили?

     - В те годы у ЦСКА была традиция - кто-то из ветеранов опекает молодого. "Старики" помогали занять их же место. Меня опекали Харламов и Геннадий Цыганков.

     - У Цыганкова девять, кажется, сотрясений мозга было?

     - Девять - серьезных.

     - Говорят, однажды в ЦСКА измеряли объем легких - и у Цыганкова нашли какой-то запредельный.

     - Ага. Он из Хабаровска родом, так в команде шутили - дескать, Гена деревья валил на предсезонных сборах. Их "Амур" тренировали на горных реках. Что-то от правды в этом было - Цыганков был фантастический здоровяк. Когда резко тормозил на льду, тебя накрывало волной льда.

     - Он тоже умер от сердца?

     - Да. Едва излечившись от рака.

     - О судьбе каждого хоккеиста ЦСКА 80-х что-то знаете?

     - Месяц назад звонил в больницу Володе Крутову, ему удаляли селезенку. У Виктора Жлуктова проблемы с позвоночником, в инвалидной коляске. Недавно на юбилейных играх Фетисова и Макарова встретил ребят, с которыми тысячу лет не общался. Например, с Хельмутом Балдерисом, Мишей Васильевым. Кого не видел давно, так это Володю Зубкова. Был такой игрок, перешел к нам из "Спартака". Вот он не приехал ни на один юбилей. Знаю, что живет во Франции.

     - Правда, что семья Владимира Константинова распалась?

     - Не слышал об этом. Я нередко бывал в Детройте, работал в их молодежной системе. Константинову тогда порекомендовали посещать тренировки, и мои занятия обычно совпадали с его приездами. Здорово, что пригласили Константинова на юбилей Фетисова в Москву. Когда Володю вывели на лед, я испытал потрясающие эмоции.

     - Он разговаривает?

     - С трудом. Мы как-то с Колей Борщевским отправились в семью Сергея Мнацаканова, - вот у него сдвиги заметные. И узнает, и говорит. У Сергея проблема другая.

     - Какая?

     - Вообще неподвижен. Как Лена, жена, его ни выхаживает.

     - Когда Константинову смотрите в глаза, чувствуете, что он все понимает?

     - Он не смотрит в глаза. С ним сложно разговаривать. Настроение меняется быстро - наверное, устает от общения.

     - Созваниваться с ним можно?

     - Нереально.

***

     - В Америке вы долго занимались собственной школой, - неужели никто не звал работать в Россию?

     - Сам упустил время, надо было раньше вернуться. Чтобы понять, в чем тут было дело, надо вспомнить момент, когда я, вернувшись в ЦСКА, заканчивал с хоккеем. В 1997 году накануне чемпионата мира в Финляндии меня пригласил президент ФХР Валентин Сыч. Я ехал - и гадал: зачем?

     - Какие были версии?

     - Только одна - чтоб сыграл на чемпионате. Но Сыч с порога огорошил: "В хоккей играть вечно не будешь, надо заканчивать". Ничего себе, думаю. А Сыч продолжает: "У нас предложение - чтоб ты стал менеджером по Северной Америке. Потихоньку начинал другую жизнь…" На том и сошлись.

     - Сычу доверяли?

     - Ему можно было доверять. Характер сильный и хоккей любил. Знакомы были с Олимпиады-80. К слову, я оказался последним человеком, которого Сыч пригласил в свою команду. Спустя неделю он погиб.

     - Тренировал тогда сборную Игорь Дмитриев?

     - Да, совершенно больной. Отключался на ходу. Это тоже характер Сыча - не стал его менять, хоть Дмитриев еле на ногах держался. Сыч говорил: "Дмитриев живет потому, что работает. Как могу его убрать?" Именно Дмитриев мне и рассказал, что в Москве застрелили Сыча. Я все бросил и помчался на похороны.

     - Когда поняли, что в российском хоккее вас не ждут?

     - После того, как вместо Сыча выбрали Стеблина. Он так себя повел…

     - Что-то сказал?

     - Ничего. Просто захотел показать, что он теперь - "руководитель". Поначалу я искренне верил, что Стеблин - человек, который нужен нашему хоккею. Но, видимо, ему не хватило ума, чтоб понять, на какую высоту поднялся. И мне пришлось уехать в Америку.

     - Чем Стеблину не угодили?

     - Стеблин всю жизнь боялся больших имен. Конкуренции. Кстати, точно так же, как со мной, он себя вел по отношению к Фетисову, Макарову…

     - Как сложилась бы ваша жизнь, уцелей под выстрелами Сыч?

     - Я остался бы в России, продолжал бы работать с Сычом. Уверен, при нем сборная выступала бы достойнее.

     - Какой матч стал последним для Касатонова-игрока?

     - Играли с "Магниткой" в плей-офф. Но я еще не знал, что этот матч будет последним. Тогда вокруг ЦСКА было много странного - погиб Осадчий, совсем молодой хоккеист. Мы, помню, отыграли в Евролиге против "Спарты", летели обратно, перешучивались с ним. На следующий день у команды выходной - и вдруг новость: Саша умер в своей квартире. Смерть так и осталось загадкой. Никакой экспертизы не проводили.

     - Почему?

     - Он был не москвич. Я думаю, Осадчего отравили.

     - Ходили слухи о наркотиках…

     - Ерунда. По нему было видно, что не наркоман. Да и какую дозу надо принять накачанному парню, чтоб за ночь сгореть? После этой смерти понятно стало, что в плей-офф ЦСКА не задержится: настроение в команде было ужасное.

***

     - Завершив свой первый сезон в России в качестве главного тренера, вы улетели отдыхать в Америку. С какими чувствами?

     - С одной стороны, был доволен - вернулся в Россию, проверил себя как тренер. Оброс новыми знакомствами, получил опыт. Но до сих пор неловко перед ребятами, с которыми работал в "Рыси". За все, что происходило в клубе.

     - Что происходило?

     - Клуб оказался - "Рога и копыта". Остап Бендер жив. Я долго думал - стоит ли об этом говорить в газете? Решил - скажу. Если молчать, то вокруг нашего хоккея так и будут отираться черте кто. Набивать карманы. В одном не понимаю руководителей из Подольска: скажите честно, что денег нет. Ребята имели предложения - нашли бы себе команды. Зачем головы морочить? Игрокам приходилось влезать в долги - чтоб снимать квартиры в Подольске. В семьях начинались проблемы, жены скандалили. Мужа нет, он вроде работает. А денег шиш.

     - Вам тоже должны?

     - Конечно. Но я-то в "Рысь" шел не зарабатывать - хотел потрудиться в российском хоккее. Тем более, ледовый дворец в Подольске - один из лучших в стране. База тоже отличная.

     - Кто вам давал обещания?

     - Человек по фамилии Васильев. Не стеснялся называть фамилию Суходольского - заместителя министра внутренних дел. Да и само название говорило о многом: "Рысь" - элитный отряд СОБРа. Лишь время спустя выяснилось, что с МВД мы никак не связаны.

     - Странно.

     - Вот так. Раз я попросил: приведите хоть одного боевого офицера в команду, чтоб ребята почувствовали - ладно, плохо с деньгами, зато к МВД имеем отношение. Пришел по дружбе командир отряда, сказал добрые слова: "Рад, что носите наше имя". А в самом отряде мы никогда не были. И на трибунах не видели боевых офицеров.

     - Газеты писали о переезде клуба "Рысь" в Нальчик.

     - Когда клуб год ничего не платил, как он может куда-то переезжать?! Не удивлюсь, если эти люди скажут, что через пять лет планируют купить "Нью-Йорк Рейнджерс", а "Рысь" будет играть в "Мэдисон Сквер-Гарден".

     - И чем вы собираетесь заниматься в предстоящем сезоне?

     - Веду переговоры с клубами КХЛ (один из вариантов - воскресенский "Химик" - Прим. "СЭ"). Пока много непонятного с новым регламентом, контрактами. Никто не знает, какие команды выживут после кризиса, какие исчезнут. Надеюсь, без работы не останусь.

     - Виктор Тихонов нам рассказывал, что именно вас пять лет назад хотел видеть преемником в ЦСКА, а не Вячеслава Быкова. Но один известный человек сказал - "нельзя".

     - Этот известный человек - Фетисов? Я в курсе. У нас тогда с Фетисовым отношения были натянутые. А он мог влиять на людей, которые платили деньги в ЦСКА. Мою кандидатуру заблокировали.

     - Сейчас ситуация повторилась?

     - Да. Я мог стать тренером ЦСКА. Мою кандидатуру рассматривали, - и снова Фетисов сказал "нет". Разница в том, что теперь он, как президент клуба, взял всю ответственность на себя. Я понял: мы не вместе.

     - Удивились?

     - Меня удивило только то, что Фетисов стал президентом ЦСКА.

     - Тот же Тихонов обронил, что отношения у вас испортились из-за жен. Так и было?

     - Не хочу обсуждать эту тему. Уже, слава Богу, встречаемся, здороваемся, обнимаемся. С возрастом пришла мудрость. Жены женами, а мужики должны оставаться мужиками.

     - Жены между собой не общаются?

     - Разумеется. Хоть, столкнувшись во время матча на Красной площади, поздоровались.

     - А вы с Фетисовым там даже выпивали вместе.

     - Да, славно провели время. По-английски - good time.

     - Не спросили его в лоб - как он заворачивал вашу кандидатуру в ЦСКА?

     - Зачем? Прав тот, кто сильнее. К тому же, если годами нести в себе злость, - никогда не помиришься. А может, Фетисов в меня не верил? Хоть Быков так же, как я, работал с молодежью - но в Швейцарии.

     - Фетисов в интервью говорил, что былую дружбу склеить нереально.

     - Все правильно. Дружбы сейчас и нет, это ясно. Мы же не общаемся так, как раньше.

     - Когда помирились, - что чувствовали? Камень с души?

     - Ничего с души не падало. Я же не сентиментальная барышня. Да и вообще, к тому моменту прошло столько времени, что все давным-давно отболело. У каждого своя жизнь, свой круг общения. Были те, кто перебежал на другую сторону, но, в принципе, сохранили немало общих друзей.

     - Если б можно было вернуться в 1989 год - поступили бы точно так же?

     - Абсолютно. Поймите, я не состоял ни в каких оппозициях, жил своей жизнью. Все преподносится как некое противостояние. Но его не было! Просто на одной чаше весов стоял Фетисов со своей целью. А на другой - я и моя жизнь. Еще был тренер, которого уважал, с которым провел десять не самых плохих лет. Разорвать все в одночасье, пусть и ради Фетисова с его высокой идеей, я не собирался. Не хотел, чтобы меня использовали. Я остался самим собой. Вот и вся история.

***

     - Ваша хоккейная школа в Нью-Джерси еще существует?

     - Да. Основная нагрузка летом. Игроки, свободные от команд, ищут катки. Нынче там трудится мой помощник.

     - Школа приносит прибыль?

     - Конечно. Но деньги небольшие. С зарплатой игрока НХЛ не сравнить. И с каждым годом дела хуже.

     - Почему?

     - В Америке люди умные. Как видят, что сосед занимается прибыльным делом, вникают и устраивают то же самое. Те, кто к тебе ездил за сто миль, находят что-то поближе. Что им надо? Тренер да лед - все.

     - В России вам легче?

     - Дело не в этом. 50 для тренера - критическая цифра. Я почувствовал, что в Америке ничего серьезного добиться не в силах. Попытаюсь приложить опыт здесь.

     - Жена ваша заметила в интервью: "Леша - совершенно не американец по натуре".

     - Так и есть, хоть прожил в Америке 18 лет. Вся моя американская жизнь пропитана общением с русскими - живу в Нью-Йорке, школа рядом с Бруклином.

     - Понимаете Гусарова или Сергея Березина, которые осели в Америке, в Россию почти не заглядывая?

     - Им проще. Решили для себя, что от хоккея отошли. Гусарова заставить встать на коньки невозможно: "Никогда такого не будет!" Хоть я на его месте не зарекался бы. Вот мне даже покататься на тренировке - колоссальная радость. Когда надо было к игре на Красной площади готовиться, вкалывал на равных с молодежью.

     - Жена этот сезон тоже провела в России?

     - Жила какое-то время, пока в Подольске были нормальные условия.

     - Потом стали ненормальные?

     - Сперва снимали достойную квартиру, но вскоре стало ясно, что ничего хорошего с "Рысью" не будет. Тогда Жанна вернулась в Америку. Все-таки там сын. Да и дом с налогами надо контролировать.

     - Сыну сколько лет?

     - 26. Работает компьютерщиком на фирме, которая производит рекламу.

     - По-русски - еле-еле?

     - Отлично говорит. У нас в семье русский всегда оставался первым языком.

     - В чем сына не понимаете?

     - В отношении к жизни. Я считаю, можно добиваться большего. Он же чего-то достиг - и доволен. А я - нет. Вот и втолковываю, чтоб не повторял моих ошибок.

     - Каких?

     - Надо не ждать, когда тебе предложат, - а пробиваться, плакать, кричать…

     - Быков вас назвал человеком, который не смог применить собственное имя.

     - У меня еще есть время. Но я такой человек: никогда не пытался куда-то влезть за счет вчерашних подвигов. Считал, главное - профессиональные качества. А оказывается, надо просто пользоваться громким именем.

     - Юрзинов-старший до сих пор вспоминает посиделки в американском ресторане "Пирс №4", отмечали день рождения вашего сына - и Владимир Владимирович принялся петь: "Степь да степь кругом…"

     - Чудный был вечер, я тоже помню. 1998 год, Нью-Джерси. Владимир Владимирович частенько приезжал в Америку и жил у меня. По сей день шлет сыну приветы. "Маленькому передай, - говорит. - Хороший кофе мне с утра варил…"

     - А вы - поете?

     - Про себя. Зачем портить настроение людям, которые рядом?

     - Вам осталось несколько месяцев до пятидесяти…

     - Стараюсь об этом не думать.

     - Почти все ваши бывшие одноклубники здорово изменились внешне. А вы - словно задержались в 80-х.

     - Я в маму. Она прекрасно выглядит для своего возраста.

     - У вас ни одного седого волоса.

     - Честно вам скажу - не крашусь. Могу раскрыть секрет: четыре года назад страшно себя запустил. Жил в Америке, тренировал мальчишек. Работа в школе начиналась с шести вечера. Заканчивал к полуночи, ужинал - и спать. Естественно, вес мгновенно пополз вверх.

     - Много прибавили?

     - Очень. Точную цифру не назову - стыдно. Пришлось на диету сесть, заняться спортом. Теперь каждый день бегаю или кручу велосипед. Как видите, никакого живота.

     - Штангу забросили?

     - В мои годы она точно ни к чему. Разве что иногда подкачаешься, - когда открывается купальный сезон. Чтоб не стыдно было показаться на пляже.

     - В отличие от некоторых хоккеистов, на вашем лице не видно шрамов…

     - Голову нужно беречь. Я хорошо читал игру, вот и уворачивался. Шучу, шучу. Конечно, и под шайбу бросался, и зубы клюшкой выбивали. Но самое ужасное, - когда шайба попала в горло. Ей-богу, думал, концы отдам - несколько минут хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Потом еще пару дней не мог нормально говорить.

     - Как намереваетесь отмечать 50-летие?

     - Понятия не имею. Сейчас в России мода: жены делают подарок в виде застолья. Наверное, узнаю о планах в последний момент.

     - Торжество будет большое?

     - Сомневаюсь. Я не любитель пиров.

     - Но дата такая, что если "зажмете" - народ не поймет…

     - Кто меня знает - поймет.

***

     - Любимый ресторан вашей юности?

     - Однозначно - ресторан в гостинице "Советская". От ЦСКА и "Динамо" недалеко, там собиралось много спортсменов. Кого только не встретишь. Приличный ресторан был еще в Тарасовке, рядом со спартаковской базой. Считался довольно престижным местом. Туда специально ездили к повару Амирану.

     - Вы тоже?

     - Мы - нечасто, а вот предыдущее поколение ЦСКА там пропадало. Михайлов, Петров, Харламов… Но именно в Тарасовке я отмечал первый свой матч за ЦСКА.

     - А свадьбу?

     - В "Метрополе". Шикарнейший ресторан тогдашней Москвы, а я дружил с его директором. Помню, лебедей с выгнутыми шеями на стол выставил…

     - Виктор Васильевич лебедей оценил?

     - Ненадолго заглянул. Знал, что без алкоголя не обойдется, - поэтому оставил нас в покое. Тихонов мне в виде исключения разрешил свадьбу сыграть во время сезона, обычно такие вещи откладывались на лето.

     - Почему такая спешка?

     - Жанна уже в положении была.

     - Тихонов нам в интервью рассказывал, что попали вы в ЦСКА "совершенно неуправляемым". Согласны?

     - Я читал его интервью - так и не понял, что он имел в виду. Виктор Васильевич жестковато сформулировал. К его нагрузкам я действительно был не готов. Уровень оказался не тот, что в ленинградском СКА. Знаю, что Тихонов планировал меня выгнать. Пьянки-гулянки здесь не при чем. Эксцессов по части режима было не так уж много. Только из-за нагрузок.

     - Чувствовали, что ваши дни в ЦСКА сочтены?

     - Да. Мышцы от тихоновских упражнений так забились, что я и на катке передвигался, как корова. А сохранил меня для ЦСКА помощник Тихонова, Юрий Моисеев. Ума не приложу - что он во мне разглядел? Но когда Тихонов уже решил убирать, именно Юрий Иванович меня отстоял: "Касатонова - не трогай. Под мою ответственность". Вечно буду ему благодарен.

     - Самое жуткое упражнение Тихонова?

     - Интервальные тренировки. В команде их прозвали "Сантьяго" - помните, как в Чили был путч и на стадионе людей расстреливали? Пробежать 16 отрезков по 400 метров с короткими паузами - ребята, это пытка! Особенно, когда у тебя вес под центнер, а на дворе жара 30 градусов. Пульс был запредельный. Порой после таких забегов игроков откачивали врачи. Единственный, кому все было нипочем, - Балдерис. Он-то с Тихоновым еще в рижском "Динамо" работал, так что организм уже был адаптирован к этой пахоте. А вот Петров, Михайлов, Харламов и другие ветераны после проклятого "Сантьяго" долго не могли придти в себя.

     - Как полагаете, нужно это вообще хоккеисту - 16 по 400?

     - Такое упражнение развивает скоростную выносливость. Но главное, - формирует характер. Когда бежишь на пределе, преодолеваешь себя. Смотрите, - Ларионов закончил карьеру в 43 года. Фетисов - в 40, я - в 36. Продержаться на высоком уровне удалось, думаю, еще и потому, что прошли закалку у Тихонова. Хотя сейчас, факт, так игроков никто не гоняет.

     - Конфликтовать с Тихоновым приходилось?

     - Был трудный разговор, когда собрался в Америку. Из армейской пятерки я уезжал последним - на полгода позже остальных. Тихонов говорил: "Не пущу". Я ответил: "Виктор Васильевич, лучше не начинайте войну. Бесполезно. Все равно уеду".

     - На вашем рапорте он написал, как у Андрея Коваленко, - "не согласен"?

     - Рапорт подписывал не Тихонов, а начальник "большого" ЦСКА Анатолий Акентьев. С ним проблем не возникло. В запас я уволился майором. Причем звание это получил в 27 лет - для ЦСКА рекорд. Останься в армейском клубе, наверное, давно бы полковником был. А может, и генералом.

     - На гауптвахту попадали?

     - Бог миловал. Вот футболисты ЦСКА после поражения от "Спартака" однажды на танковый полигон загремели. Мы же проигрывали редко, на "губу" или в часть за это никого не отправляли. Правда, в начале 80-х выдали неудачную серию, и Тихонова вызвали на ковер в Главпур - Главное политическое управление. Досталось прилично. В команду Виктор Васильевич вернулся, держась за сердце. У дверей раздевалки стояли мы с Фетисовым. Так Тихонов облокотился на нас и прошептал: "За что они со мной так?.."

     - Хоть раз при советской власти получали фантастические премиальные?

     - За победу в Кубке Канады-81 Тихонов пробил нам по тысяче долларов. Да еще в рублях что-то заплатили. Сегодня смешно называть эти цифры, но тогда мы ощущали себя миллионерами.

     - С Брежневым общались?

     - Нет. Леонид Ильич был уже в возрасте, но на матчи ЦСКА выбирался исправно. Из-за него, к сожалению, уйму болельщиков потеряли.

     - То есть?

     - Если Брежнев на хоккее, все будто с цепи срывались. Жесткий досмотр, милиция на каждом шагу. Зрителям запрещали кричать, проявлять эмоции. И народ перестал ходить на хоккей. Какой смысл сидеть на трибуне, как на партсобрании?

     - Собраниями в ЦСКА 80-х вас извели?

     - Они были перед каждой игрой. И говорилось одно и то же. На комсомольские часто приезжали генералы с поставленной речью из Главпура. Но и здесь заканчивалось все на один манер - кто-то вставал: "Берем на поруки. Прощаем. Даем шанс". Виноватые отправлялись бегать.

***

     - Вы как-то сказали, что название "СКА" у питерского клуба надо менять. С таким никогда ничего не выиграть.

     - Еще бы! Я не прав?

     - Что вас не устраивает?

     - Всегда был "большой" ЦСКА - и на втором плане СКА. Вроде как младший брат. Неужели в городе такой красоты ничего хорошего не придумаешь? Вы сами вслушайтесь - "СКА Санкт-Петербург". Смешно же!

     - Как назвать?

     - Да хоть "Адмиралы" из Санкт-Петербурга, - и то лучше.

     - Тогда и "Крыльям Советов" надо менять название?

     - Не надо. "Крылья" - великолепное название.

     - Говорят, иные коренные петербуржцы ни разу не бывали в Эрмитаже. Не ваш случай?

     - Прежде поход в Эрмитаж входил в школьную программу. Каждый класс отправлялся на экскурсии и в Эрмитаж, и в Петропавловскую крепость, и в Кунсткамеру, и в Царское село…

     - Последний поход в музей?

     - Не знаю, можно ли это назвать музеем - год назад в Нью-Йорке был на выставке русских художников в "Карнеги-холл". Зазвали знакомые из посольства.

     - В Петербург приезжаете?

     - Время от времени навещаю родителей. Они у меня блокадники, так и провели всю жизнь в Питере. А я давно расстался с этим городом, дом для меня - Москва.

     - О блокаде в семье рассказывали?

     - Очень редко. Блокадники не любят вспоминать о том ужасе. Родители - не исключение. Отца и его брата от голодной смерти спасла бабушка, которая работала в офицерской столовой. Хоть как-то подкармливала. На официальный паек - 125 граммов хлеба в день - выжить было сложно… Дома всегда отмечают не только 9 мая, но и 27 января - когда сняли блокаду.

     - Ваш прадед Афанасий Касатонов - полный Георгиевский кавалер. Где его четыре креста?

     - У него было четверо сыновей и дочь. Мой дед, Федор Афанасьевич, погиб в ополчении в 1944 году. Может, поэтому все награды прадеда хранятся не в нашей семье, а у кого-то из родственников. Я эти Георгиевские кресты видел лишь на фотографиях. К слову, недавно вышла книга, посвященная истории рода Касатоновых. Ярких личностей в нем много. К примеру, Владимир Афанасьевич Касатонов, брат деда, - адмирал, командовал Балтийским, затем Северным флотом. Его сын Игорь тоже адмирал, в недавнем прошлом - командующий Черноморским флотом.

     - А вы в детстве, кажется, дружили с сыном Владимира Кондрашина?

     - Даже жили в одном подъезде. Мы на четвертом этаже, Кондрашины - на втором. Юра, сына Владимира Петровича, передвигается на коляске, у него детский церебральный паралич. Я часто приходил к ним в гости. Помню, как рассматривал подарок Кондрашину - клюшку с автографами хоккеистов сборной СССР и Юрия Гагарина. Еще у него была огромная коллекция брелоков, которые он привозил из-за границы, - редкость по тем временам.

     - Необычный был у вас дом?

     - Мама играла в волейбол за ленинградский "Спартак". Квартиру получила в доме, где селились в основном спортсмены. Многие баскетболисты "Спартака", в том числе Александр Белов. А под нами жила знаменитая гребчиха, забыл фамилию. Зато не забыл, как от нее постоянно попадало.

     - За что?

     - Я и дома в хоккей играл - мячиком и клюшкой. Вот и жаловалась: мол, очень шумно.

***

     - Драться на льду научились в Америке?

     -  С тафгаями, во всяком случае, общался много. С Тэдом Юэном, Стю Гримпсоном по прозвищу "Комбайн", Троем Краудером… А учил меня драться знаменитый Брендан Шэнахан. Тот, начиная в НХЛ, успевал и забивать, и драться.

     - Хоть и не тафгай.

     - Далеко не тафгай. Был у него приятель в команде, Кен Данейко. Дружили как мы с Фетисовым, просто не разлей вода. На выезде жили вместе, ходили по ресторанам. Потом Шэнахэн ушел в "Сент-Луис", первая игра с нами. Так Шэнахэна его лучший друг начал лупить. Да как - содрал с Брендана шлем, им же охаживал Шэнахэна по голове.

     - Дружба Шэнахэна с Данейко на той драке закончилась?

     - Вряд ли. Думаю, встретились после матча, пива накатили - и никто не вспоминал. Для меня эти удары шлемом казались дикостью. Все равно, что я бросился бы бить Серегу Капустина…

     - Таким ранимым вы и оставались?

     - Да нет, вскоре привык. Уже меня самого Лу Ламорелло, менеджер, заставлял бросаться на беднягу Шэнахэна. Как-то ему врезал, прямо почувствовал - кости у парня трещат. Брендан обмяк на льду, выдавил: "А-алекс?!" От меня подобного не ждал. Вот что такое - НХЛ.

     - Кулаками вы овладели так, что однажды бросились на огромного Эрика Линдроса. Но тот одним ударом уложил и вас, и арбитра.

     - Было такое. Судья в меня вцепился, Эрик как раз кулаком зарядил. Мы вдвоем и рухнули. Правда, всю силу принял арбитр, у меня даже синяка не было. В те времена, когда я оказался в НХЛ, дрались практически все. Хоть на некоторых кидаться смысла не было - на Боба Проберта, например.

     - Он и есть - тафгай номер один?

     - Для меня номер один - Трой Краудер. Расскажу случай. Фетисов нанес травму Уэнделу Кларку из "Торонто". В советском хоккее этот прием считался нормальным, но удар в колено всегда переносится тяжело. Связки рядом. Ульф Самуэльссон, например, таким приемом закончил карьеру Кэм Нили.

     - Так что же было дальше?

     - Едем мы в Торонто. Их команда славилась тафгаями. Проберт против нас играть не мог по уважительной причине - в тюрьме сидел. Зато был знаменитый громила Джон Кордик, который тоже жил насыщенной жизнью. Позднее лечился от алкоголизма, а умер от наркотиков. В отсутствие Проберта считался первым номером. Разборка с Фетисовым была неизбежной - и Ламорелло ломал голову: что делать?

     - Нашел выход?

     - Довольно ловко. Был у нас Краудер, могучий боец. Профессионально занимался боксом, рост почти два метра. Его отправили в фарм-клуб, там не поладил с тренером и болтался где-то в низшей лиге. Ламорелло о нем вспомнил, пригласил специально на этот матч.

     - План удался?

     - Кордик едва его видел - и присмирел. О Фетисове забыл. А на следующий год Проберт вернулся, и нашему герою пришлось драться уже с ним. Зрелище было потрясающее - два супертяжа, вроде Холифилда с Тайсоном. Проберт - машина, не человек.

     - Везло вам на нестандартных людей.

     - Самый оригинальный персонаж в НХЛ - Клод Лемье. На льду - дьявол! Почти со всей лигой перессорился из-за своей сверхжесткой игры. А за пределами площадки Клод - паинька и примерный семьянин. Мухи не обидит. И с чувством юмора у него порядок. В Америке на Рождество игроки дарят друг другу подарки. Клод как-то говорит: "Алекс, хочу русскому приятелю подарить твою фотографию. Черкани на ней пару строк". Я пишу: "На добрую память с наилучшими пожеланиями от Алексея Касатонова". Так, знаете, кому он вручил этот снимок?

     - Кому?

     - Фетисову! При всей команде! Побегали мы потом за Клодом вокруг катка…

     - Лемье был в курсе вашего конфликта?

     - Разумеется. Вся команда знала, что мы с Фетисовым не общаемся, хоть какое-то время в "Дэвилз" играли в паре.

     - Вы работали с Хербом Бруксом, автором "чуда на льду" на Олимпиаде в Лэйк-Плэсиде. Своеобразный человек?

     - Судьба свела с ним дважды. Сначала я лишился золотой олимпийской медали, затем остался без команды. С Бруксом в "Нью-Джерси" отношения не сложились, и я перешел в "Анахайм". Правильно вы сказали - своеобразный. Может наорать, зажечь. На короткий турнир это срабатывает. Но весь сезон в таком режиме отыграть невыносимо. Последний раз встречался с Бруксом в 1998-м на Олимпиаде в Нагано - он консультировал французов. Неожиданно мило пообщались. Позже он мне письмо прислал по электронной почте. Читаю - настолько теплые пожелания…

     - И все обиды стерлись?

     - Ага. В чем-то я сам был не прав. А Брукс - настоящий фанат хоккея. Таких людей нельзя не уважать. Он и погиб из-за хоккея. Постоянно мотался по стране с лекциями, не пропускал важных матчей. Возвращаясь с какой-то игры, Брукс заснул за рулем и врезался в дерево.

***

     - Кто для вас пример того, как можно и нужно прожить жизнь?

     - Мне очень повезло - был знаком с Игорем Александровичем Моисеевым. Великий хореограф умер в 101 год и до последнего дня любил танец. Хотелось бы, чтоб и мне хоккей приносил радость до последнего дня.

     - Как познакомились?

     - Его дочь Лена Конева (кстати, внучка легендарного маршала Конева) - лучшая подруга Жанны. Моисеев - потрясающая личность. Казалось бы, за столько лет танец мог до смерти ему надоесть. Ничего подобного - он постоянно стремился совершенствоваться, придумывал что-то новое. В 90-е у моисеевского ансамбля наступили тяжелые времена - солисты разбежались по разным странам. Но Игорь Александрович набрал молодежь и фактически с нуля создал ансамбль, который опять покорил весь мир. Мы с Жанной старались не пропускать его гастролей ни в Америке, ни в России. Большое счастье, что жизнь подарила встречу с таким человеком.

     - Что бы вы хотели попробовать из того, чего никогда не делали?

     - Поработать в команде КХЛ. Это и цель, и мечта. У меня получится, точно знаю.

     Юрий Голышак, Александр Кружков