«Спускал полтора миллиона за одну ночь». Интервью хоккеиста Людучина: игромания, откаты в хоккее, драки с партнерами
Автор самого скандального Telegram-канала о хоккее, в недавнем прошлом форвард «Спартака» и «Сочи» Роман Людучин приходит в редакцию «СЭ» — и мы чуть тревожимся. Такой яркий человек, эмоциональный. Как подступиться? С какой стороны?
Но контакт найден моментально. Людучин просто пучина добрейшей энергии. Показываем в окно на соседний скверик:
— Вот здесь в Ленина стреляли.
— Ого! — Роман, опершись на подоконник, высовывается так энергично, что урок москвоведения становится рискованным.
Вытаскивает подарки корреспондентам и операторам — какие-то пирожные, баночку башкирского меда с орехами.
— От сердца! Все вкусное!
— О, из Уфы прилетели? — вертим мы банку в руках.
— Да, от сына. А пирожные без сахара. Это моя подруга убеждает: сахар — зло, пора от него отказаться.
Криптовалюта
— Следим за вашим Telegram-каналом. Все время в разъездах?
— Никогда не думал, что со мной это случится — с головой ушел в мир инвестиций, криптовалюты. Пытаюсь помогать людям разобраться. Кто-то же прислушивается к моим советам, правильно?
— Наверняка.
— Простому человеку нужно где-то информацию брать. Вот я зарабатываю сам — и помогаю заработать другим.
— Не дорогой ли хоккеиста Мусатова вы пошли?
— Не знаю, какая у Игоря дорога — но рад, что он...
— Снова под следствием?
— Снова?! Не знал! Тогда давайте закрывать эту тему, не начав.
— Вы-то преуспеваете?
— Вполне. Не жалуюсь. Хоккей закончился, хотелось эмоций — а их нет. Всем бывшим хоккеистам не хватает раздевалки, подколов! Погрустил я, а потом жизнь подтолкнула к новым формам выражения. Так появился Telegram-канал, криптовалюта... Было нелегко — но справился! А сейчас есть мыслишки по поводу возвращения.
— Куда?
— В хоккей! Мне он снится! Я мечтаю вернуться! Нет ничего невозможного, пока ты дышишь, пока сердце бьется и кровь играет. Ну и почему бы не попробовать? Я же никогда не говорил, что завершил карьеру.
— Здоровья-то хватит?
— Да отлично себя чувствую. Не скажу, что в порядке и завтра готов на лед. Все-таки нормальной нагрузки не было давно. Но мышцы помнят!
— Вон, кровоподтеки у вас на руках. Это так сосуды от штанги лопаются?
— Это я на массаж сходил к девочке, бывшей дзюдоистке. Прокрутила меня, будто скалкой! Я орал как звери в Animal Planet!
— С весом у вас вроде порядок.
— Когда играл, весил 95. Сегодня — 91. Мне бы две недельки покататься на льду, чуточку изменить питание — и все. Я не собираюсь обманывать ни хоккей, ни человека, который возьмет меня в команду. Мне это неинтересно! Просто хочу проверить: возможно возвращение или нет?
— Готовы ехать в ВХЛ?
— ВХЛ, Европа — да куда угодно! Вот вчера приснилось: мы в меньшинстве, стою на вбрасывании с левой стороны. В центре Илюха Ковальчук. Атакуем, я забиваю победный гол, обнимаемся... Такие эмоции! Просыпаюсь и думаю: как же это круто! Как же хочется наяву! Вы посмотрите на Александра Попова в ЦСКА. Красавец, один из лучших!
— Это правда.
— Недавно во время хоккейной трансляции камера крупно выхватывает его лицо. Говорю сыну: «Я пришел в КХЛ — этот дядя уже играл. Я закончил — а он все продолжает. 41 год!» Вот с кем нужно интервью-то делать! Что ж вы ждете?
— Попов интервью не дает.
— Да? Странно. Надо вам как-то к нему подбираться. Живая легенда!
— Вы же собрались делать передачу. К вам наверняка пришел бы.
— Не факт. Мы не знакомы. Но у меня к Попову огромный респект. Все ребята о нем отзываются с уважением. Крутейший пример. Бегает больше молодых. Да и быстрее. А катание какое!
— Хорошее? Мы не очень различаем такие детали.
— Шикарное. Я в четыре года начал — сейчас мне 34. А кататься так и не научился!
— Что вы говорите?!
— Да шучу. Сынок просит: «Папа, научи кататься». — «Я сам не умею...»
Драка
— Говорят, Попов играет за три миллиона рублей в год. Для такого хоккеиста — копейки.
— Это достоверная информация?
— Везде писалось.
— Тогда надо смотреть, какие у него бонусы. Может, этого хватает — если соглашается? Наверное, Попов за карьеру заработал... Но все равно три миллиона в год — несправедливо. Чем он хуже молодых ребят? Получает ту же нагрузку — и остается лидером!
— Борода-то у него точно была лучшая в плей-офф.
— Без вопросов!
— Самая живописная борода, которую видели в хоккее?
— У Комарова яркая — рыжая. Мои-то команды в плей-офф далеко не заходили, чтобы кто-то прямо знатную бородищу отпустил... У Обшута была хорошая. Но он ее и не сбривал. У Радивоевича не росла, у Ружички — тоже.
— Гашек и не собирался ничего растить на лице.
— Он в плей-офф выбривался еще глаже, чем обычно! Холеный! А-а, вспомнил — крутая борода была у Макса Рыбина! Ухаживал за ней, опрятненькая такая. Приятно посмотреть. Нас постоянно путали. Мы действительно похожи, даже разрез глаз одинаковый. Когда с бородой — вообще как братья. К нему подбегают: «Роман, распишитесь». Приходит в раздевалку: «Опять за тебя автограф давал». — «Я за тебя вчера два».
— У вас были с Рыбиным беседы и поинтереснее.
— Хм-м... Знаете, да?
— Как вы с ним, здоровяком, дрались в раздевалке? Хотим подробностей!
— О-хо-хо! Мы ж оба дерзкие. Я был совсем молодой, выходил в четвертом звене — а Макс уже лидер, капитан «Спартака». Что-то я смену переиграл, не успел вовремя на лавку вернуться. Самый конец периода. Макс начал пихать, я огрызнулся.
— Потом команда заходит в раздевалку — а вы там по полу катаетесь.
— Да, да...
— Ну и как до такого дошло?
— На скамейке нас Владимир Капуловский, второй тренер, одернул: «Успокойтесь!» Тут сирена, идем в раздевалку. Рыбин бурчит на ходу на меня, я тоже «бу-бу-бу...» Причем мы впереди, команда где-то сзади. В раздевалке сажусь, кладу перчатки, шлем — вижу, Макс приближается.
— Бьет сразу?
— Ну!
— Так кто кого?
— А не сказать, чтобы был победитель. В один угол переместились, в другой... Тут команда появляется, Димка Уппер первым шел. Видит это: «Ой!» Матч в разгаре — а свои дерутся! Шкафы шатаются!
— Прекрасная, должно быть, картина.
— Яркое воспоминание для всех, кто видел. Но мы с Максом нормально ладим.
— Он парень-то хороший.
— Такой серьезный мужчина. У нас лет семь разницы. Ему было 26, а мне 19! Очень тогда ощущалось! Я на людей смотрел: «Ему 30. Блин, когда ж мне столько-то будет? Это ж старость — как он еще играет?»
— У потасовки с Рыбиным было продолжение?
— Да что вы! После матча помирились! Мы и с Баранкой дрались на тренировке, и с Бутурлиным. Однажды с Серегой Акимовым шайбу не поделили на буллитах. Замес пошел, бам-бам... Так он мне в шлем попал — сломал руку.
— Господи!
— Костяшку какую-то. На матч выйти не смог, еще сколько-то пропустил. Начальство вызывает: «Вы что творите — в день игры?!» Правда, не оштрафовали.
— Хоть раз вам досталось в этих перепалках?
— Чтобы был бланш в пол-лица? Нет. Всё фифти-фифти.
— Недавно умер славный динамовец Сергей Яшин. Это про него Каспарайтис говорил: «Никого я так не боялся, как Сергея». Самый сердитый ветеран, с которым сталкивались вы?
— Когда я пришел в «Спартак» — таким был Рыбин. Закрытый, суровый, взгляд исподлобья... Но я и в «Дизеле» себя в обиду не давал! Мне там в первый же вечер сказали: «Сейчас в тапок две шайбочки уложим, в баньке получишь по заднице пару раз». Я насупился. Думаю: «Серьезно, что ли? Разве так можно? Но не на того напали, я не лошара!»
— Какой вы.
— Мне 17, а людям рядом по 33-34! Ну как?! Приходилось давать отпор. Как в «Спартаке» тому же Рыбину. Я вообще никого не боялся! Был еще такой Саня Дроздецкий. Вроде весельчак, ни с кем не собирался драться, но язык подвешен будь здоров. Разговаривал без остановки. Он мне слово — я ему два. Макс услышал однажды нашу перебранку, ко мне: «Много базаришь...» — «Это он много базарит!» С Саней драк не было, но как-то будто подстрекал. А с Рыбиным выплеснулось.
Разводилы
— Вокруг всякого хоккеиста вертится миллион людей, пытающихся развести на бабки.
— Вы даже не представляете, сколько!
— Самое неожиданное предложение инвестировать, с которым подкатывали к вам?
— Чего только не было... Лучше расскажу, на что я повелся. Жил в Сокольниках, возил меня по Москве один и тот же таксист. Ну и вошел в доверие. «Как бы на хоккей попасть?» — «Да нет проблем, вот тебе билеты». Потом начал потихоньку что-то предлагать. Давай, говорит, купим два 15-летних Mersedes класса Е, «лупоглазых». Пусть ездят как такси. Быстро окупится, года за полтора. Дальше пойдет навар. Ну мы с другом-хоккеистом и вложили по 500 тысяч.
— Что дальше?
— Ждали-ждали прибыли... Разок получили 30 тысяч рублей. Все! Да постоянно куда-то втягивали. Продавать чай, табак. С какими-то людьми встречались — те образованные, так грамотно рассказывали, что и я чувствовал себя «бизнесменом». Полное ощущение, что можно доверять.
— Ни с кем не советовались?
— Думаешь: а к чему советоваться? Я что, дурак, сам не разберусь?
— Тоже печально закончилось?
— Деньги потерялись, не вернешь. Но я все равно благодарен каждому подлецу и подонку, которого встретил. По карману било сильно, но это уроки.
— Сколько потеряли?
— Зарплата в «Спартаке» у меня была миллионов пять...
— В месяц?
— Вы что — в год! Ну и вложили на двоих миллионов пять. Три с половиной потом успели выхватить. Еще цветочный бизнес предлагали. Чтобы роботы торговали.
— Тоже попробовали?
— Да. Но из роботов вовремя забрали деньги. Мне понадобилось срочно, свою долю вывел, а друг говорит: «Тогда и я свою забираю». Но успел убедиться — в нашей стране у тебя будут расписки, переписки, договора, что угодно. Ничего не поможет!
— Где-то лежит у вас пачка расписок?
— Какой-то договор. Сохранил на память.
— Кто-то из игроков «Спартака» ваших времен рассказывал — эти разводилы пасли хоккеистов даже в их любимом ресторане.
— Наверное, я был не такой высокооплачиваемый, чтобы меня пасти. Где-то сам находил! Есть девицы, которые охотятся за хоккеистами. Но я жил в розовых очках лет до тридцати, вообще ни о чем таком не думал.
— Сейчас вас уже не развести?
— Мне хочется делать добро! Вот вам история — прямо из сегодняшнего дня. Прогуливался по центру Москвы с девушкой. Какая-то бабуля с сумками — помог ей поднять на пятый этаж. Самому приятно! Подходит паренек. Маленький, рыжий: «Желаете поучаствовать в моем стартапе?» А мы как раз обсуждали помощь людям. Давай, говорю, излагай. Послушаем.
— Что предложил?
— Спрашивает: «Что бы вы выбрали — здоровье, любовь, удачу? Или еще что-то?» Я отвечаю, что выбираю здоровье. Девушка моя: «А я удачу». Мальчишка вынимает какое-то сердечко: «Каждый день 50 раз его переворачивайте, и через 50 дней у вас будет все, в том числе начальный капитал — 50 миллионов рублей». Девушка получает сову из картона: «Каждый день поверните 30 раз — принесет вам удачу!»
— Ловко.
— Отлично, отвечаю. Сколько мы за это должны? «Одна сова — тысяча рублей. Если что-то не случится — пишите в мой Instagram (соцсеть запрещена в РФ; она принадлежит корпорации Meta, которая признана в России экстремистской), все верну». — «А если сейчас захотим вернуть?» — «Можете отказаться, я найду кого-то еще». — «Ну и сколько человек клюнуло?» — «800 с чем-то...»
— На картонных совах — 800 тысяч рублей! Не на то мы учились.
— Не знаю, врет ли. Неважно! Перевел ему две тысячи, он довольный побежал в ресторан. Поддержал паренька.
— Женитесь на подруге-то? Будет ей обещанная удача?
— Ха! Это просто подруга. У меня их много. А сердце свободно.
Грешки
— Бывшая жена в общении с сыном ограничивает?
— О, нет! С Елизаветой Сергеевной у меня изумительные отношения. Можем говорить на любую тему, никакого негатива. Многие удивляются! Недавно сидим с приятелем, вдруг звонок. Ага, говорю, «БЖ» на проводе...
— «БЖ»?
— «Бывшая жена». На аватарке вместе стоим. Тоже народ удивляется — как это, с бывшей-то супругой? А вот так!
— Она в Уфе?
— Да. Сына часто забираю. Как-то взял Яна на две недели, а вернулся он домой спустя пять месяцев. Через два с половиной говорю: «Съезди к маме-то! Она соскучилась!» Ну, съездил. Потом звонок: «Папа, давай я еще у тебя поживу...» Разбежались мы четыре года назад — тогда Ян меня видел раз в три месяца. Или когда я был травмирован.
— Сколько лет сыну?
— Семь. Скоро Ян Романович пойдет в школу. Вот не знаю — где! Я даже для себя не определил место жительства. Мне и Питер нравится, и Москва. В Уфе часто бываю, в Пензе у родителей. Люблю движ — сегодня здесь, завтра там! Девушка-астролог мне пишет: «Как я тебе завидую — то ты в Петербурге, то в Дубае...»
— От девушек-астрологов надо держаться подальше. Это наш противоречивый опыт говорит.
— Да? А вот что эта для меня написала — все сбывается! Я прямо стал верить!
— Нам кажется, дом у человека там, где припаркован его автомобиль. Где — ваш?
— У меня сейчас нет машины. Так что мое сердце припарковано везде! Приезжаю в Пензу — там по мне скучают мама с папой, сестра, племянники. Я их «дети кукурузы» называю. В Уфе — сыночек, Елизавета Сергеевна. У меня и с ее близкими хорошие отношения. Кайф там, где тебя ждут — а меня ждут всюду!
— При этом ни в Москве, ни в Питере у вас нет квартиры?
— К сожалению. В свое время не посоветовали. Постоянно вкладывался не туда. У меня финансовая история настолько пестрая — вы даже не представляете. Но это для книги. Пока все карты не раскрою. Будет что почитать!
— Все раскрывать не надо. Хотя бы чуть-чуть.
— Есть у меня грешки — азартный я человек!
— А-а, все ясно. Автоматы?
— Покер, блэкджек, автоматы... Немногие люди могут с этого соскочить сами!
— Вам-то удалось?
— Ладно, раскололи меня! Разожгли! До какого-то момента не понимал, что это превратилось в проблему. Думал: вот алкоголизм, наркомания действительно проблемы! А что такое игра? Да захочу — завтра перестану! Не буду играть — и все.
— Хочу — играю. Не хочу — не играю.
— Да. Но это коварная штука! Только поверил в свои силы — возвращается. Как-то месяца два не играл. Потом думаю: «Разочек. Проиграю пять тысяч. Ну, десять». Незаметно ушло 20. А дальше миллион, два, три! Сидишь такой: да-а... Хватит. Человек с другой слабостью, алкоголизмом, мне сказал: «Пока ты не осознаешь, что игромания — болезнь, не сползешь».
— Разумно.
— С этим нужно работать, обращаться за помощью к психологам.
— Как же вы соскочили?
— Да никак!
— ?
— Деньги-то однажды заканчиваются. Приходится занимать. Поверьте, вот здесь начинается жизнь, полная драм.
— В какой-то момент вы обнулились?
— Конечно! Да не просто обнулился! Были чертовски сложные ситуации. Но сейчас вы всю мою книгу раскроете...
— В долги залезли?
— Да какие! Это еще до КХЛ случалось. Вся моя жизнь — аритмия. Из крайности — в крайность! Знаете что? Читайте книгу!
— Теперь-то уж точно прочтем. Помните самый лютый проигрыш?
— У меня ощущение, что разом я много не проигрывал. Чуть-чуть здесь — чуть-чуть там. Вдруг оказывается, что просадил в пятьдесят раз больше, чем мог позволить. Кричишь себе: а-а, стоп! Проходит время — и история повторяется. Я заметил: все мои проигрыши случались, когда не хватало горячих эмоций. К примеру, травмировался, просто смотреть хоккей скучно — а не поставить ли мне на счет? И ты опять в ловушке! Но какие же ощущения, когда выигрываешь!
— Это самое страшное. Дьявольщина.
— В том-то и дело. Финал всегда один. К тому же теперь все проще и коварнее. Раньше надо было куда-то идти, искать казино, автоматы. Сидеть в прокуренном зале, кашлять, плеваться от этого дыма. Сейчас можно остаться с голой жопой, сидя дома с телефоном в руке.
— Вам удавалось?
— Через телефон? Так и было! Начинал с мелочи — и «залипал». Терял счет времени. Потом смотришь: «О, миллиона нет...»
— А говорите, много за раз не проигрывали. Случалось, и миллион уходил?
— Бывало и больше.
— После такого проигрыша все выжжено в душе?
— Выжжено! А еще у тебя послезавтра матч — и висит вот это. Выходишь на лед пустой. Ты в «минусе», позавчера были «баллоны» у Крикунова или Разина. Умирал за полтора миллиона в месяц — и спустил их за одну ночь! Да, интересная у меня жизнь...
«Телега»
— Сами придумали — выплескивать правду о хоккее в Telegram-канале? Или кто-то посоветовал?
— Я чужое присваивать не люблю и не буду. Предложил мне один человек. Назовем его N. Негативный опыт! Но все равно благодарен. Хотя такой неприязни после совместной работы ни к одному человеку не испытывал. В плане профессионализма планку еще держит. Что касается человеческих качеств — тут минус однозначный...
— Это ваш бывший агент?
— Нет-нет, вообще не хоккейный человек! У него родилась идея — «Давай сделаем!» Не было канала у только что закончившего хоккеиста. Я хотел немножко другой формат, но пошло как пошло. Мне многие писали: «Ой, Рома, круто!» Это когда я за ребят заступался, рассказывал, где в ВХЛ не платят. Какие-то истории обнародовал. Больше было позитива, чем негатива — хотя кого-то задевало. Но мне шишек не прилетало. Затем начался другой этап.
— Когда канал стал совсем скандальным.
— Да, пришлось с человеком разойтись. Спокойно, не поливая друг друга грязью. Я выкупил свой канал.
— Цена вопроса?
— Не скажу. Даже не уверен, что надо было это делать. Но решил: так справедливо. Сам предложил условия, которые устроят всех.
— Заплатили сотни тысяч рублей?
— Да. Ничего, тоже опыт. Что-то я про Разина вопросы жду-жду, а их все нет! Вы что, не приготовили? Это ж самое популярное в моем канале!
— Сейчас дойдем. У вас за каждым поворотом в жизни — что-то невероятное.
— Не хватит нам, значит, трех часов? А то у меня вечером поезд в Питер!
— Успеем. Многие заводят Telegram-канал, а через полгода забрасывают. Надоедает.
— У меня все было ярко и систематизировано. Каждое утро мысль: «О, сегодня нужно что-то написать». Главное — не скучно! Но происходило странное: меня знают как веселого и позитивного человека. А здесь людям нравилось читать какую-то жесть в моем исполнении. Кто кого предал, кинул, ударил, послал... Это выбивало из колеи!
— Понимаем.
— Я долго думал, терзался. Начались стычки с компаньоном. Он хотел, чтобы было жестче и жестче.
— А вы не хотели?
— Нет! Это мои принципы! Например, никогда не затрагиваю семейные темы. У меня какое-никакое имя, поиграл в КХЛ. Люди знают — я другой! Мне весь этот треш не нужен!
— Что стало последней каплей?
— Он захотел у одного из хоккейных людей задеть семью. Я ответил: «Исключено!» Поговорил с опытным товарищем — тот посоветовал поступить так, как я и поступил.
— Разойтись с компаньоном?
— Да. Я человек-позитив, а от меня шел сплошной негатив! Это угнетало! Постоянно нервничал. Вот есть «минусовые» люди — тянут тебя назад, дают один негатив, в котором я жить не могу.
— Ни с кем вас всерьез канал не рассорил?
— Я с хоккеистами общаюсь, с болельщиками. Один в Дубае вдруг говорит: «От многих слышал — о тебе не очень хорошо отзываются». Я сижу, глазами хлопаю: «Кто? Почему?» Мне казалось, все знают — я добрый, люблю прикалываться. В раздевалке, бывало, не заткнешь. Может, это и помешало в карьере. Тренеры так смотрели: «Что-то ему слишком весело — сегодня играть не будет...» Еду расстроенный, потом думаю: «Да что я приуныл? Я даже не знаю людей, которые это сказали, — по фигу на них!»
— В самом деле.
— Проходит время — уже от другого слышу: «Ром, я тут пообщался — о тебе отзываются не очень...» — «Да кто опять?» — «Вот, такой-то». — «Мы с ним не знакомы! Просто играли друг против друга!» Тут я расстраивался секунд тридцать, не больше. Не нравлюсь кому? Наплевать! Знаете, сколько у меня планов?
— А вы расскажите.
— Сделать шоу на YouTube. Приглашать героев невидимых, но интересных — массажистов, докторов, сервисменов. Ну и тренеров. Записать несколько песен с артистами, которых очень уважаю.
— Это с кем же?
— С Полиной Гагариной, например.
— Ого, куда замахнулись.
— У нее потрясающий голос! Нравится мне и Киркоров. Пою его песни в караоке. Еще Басту слушаю, Гуфа.
— Сейчас какая музыка в вашей душе? Соответствует настроению?
— Грустная... Всякие «сопливые» песни. Гагарина, Алексей Чумаков. Это вообще мой любимый исполнитель в России. Вот он — моя душа!
— Как сформулировали.
— Он написал к рождению дочери «Небо в твоих глазах». А у меня сыночек в соцсети подписывается — «Ян МаЛю». Вроде — Ян Маленький Людучин. Давайте споем?
— А давайте.
— (поет) Небо в твоих глазах, я молю лишь об одном небеса,
Чтобы тебе сказать: «Я люблю небо в твоих глазах!»
Эта песня всегда в моей душе. Сына обожаю. Сегодня звонит: «Пап, я тебя люблю! Когда приедешь?» Тяжело нам на расстоянии! Но вот, блин, обидно, когда слышу: «Рома какой-то не такой». Думаю: что я неправильно сделал? Даже некоторые менеджеры ставят меня в один ряд с Аниськой!
— С Михаилом Анисиным?
— Да. Хотя до его уровня я точно не дорос, так не хулиганил. Все это непонятно... К чему я вел-то?
— К чему?
— Столько мыслей, планов! Что бы ни говорили — все равно у меня будет яркая жизнь. Ни на кого не похожая. Кто еще из хоккеистов создаст канал, кто вызовет Разина на бой?
— Да никто.
— Я первооткрыватель! А на канале вернулся к позитиву. Все теперь пишу сам. Позволяю людям угадывать счет — и вручаю подарки. Я на лайте, кайфую от жизни! Балдею от всего — от крипты, от рассказов о хоккее, от того, что делаю добро. А если кто-то считает, что Рома плохой — ну, пусть считает.
— Читали, из-за Telegram-канала разругались вы с Никитой Щитовым.
— Уже помирились. Никита тоже импульсивный молодой человек, из Уфы. Все у нас нормально. Кто-то со стороны думал, будто мы с ним ссору разыграли: «Что за хайп?!» Для меня реакция Щитова вообще-то была неожиданной. Я и не понял — что это вдруг? Хотел сейчас сказать: «У каждого правда своя». А на самом-то деле правда одна...
— На «Авангард» вы прилично наезжали.
— Да ладно! Что я такого сказал-то? Просто что ни напишешь — все равно будут недовольны. Надо только хвалить. А я не хочу быть для кого-то удобным! Главное, это не было заказухой. А то мне писали: «Ты продался...» Ни копья мне не заплатили ни за один пост!
— А предлагали?
— Мне — нет. Может, компаньону? Я не в курсе. Без моего ведома ничего не публиковалось. Что-то наговорю — мне показывают текст: «Выпускаем?»
Топчик
— Вот и дошли мы до бывшего вашего тренера Андрея Разина. Которого вы через Telegram-канал вызвали на кулачный бой.
— Андрей Владимирович — яркая личность! И я зашел ярко!
— Куда уж ярче.
— Не помню, как родилась идея, но Андрей Владимирович изначально был в моем «шорт-листе». Сегодня вам честно могу сказать — Разина я обожаю!
— Вот это новости...
— Да спросите у него, я всегда так говорил. Может, шутя. А что он мне про живот ответил, помните?
— Когда Людучин избавится от живота — тогда и будет разговор про бой.
— Вот! Легкая медийная перестрелка. Мне кажется, Разин все это с улыбкой воспринял.
— Тренер-то он хороший?
— Из тех, с кем я работал, — один из топчиков! Мне подходит его мышление. Я бил не по тренеру, а по человеку!
— Спасибо. Теперь все разъяснилось.
— К тренеру Разину у меня вопросов нет. Да, было какое-то недопонимание. Видел — я ему интересен. Меня как игрока уважает, ценит. Но что-то Разину мешает относиться ко мне как к остальным хоккеистам, которым он доверяет. Будто я достоин исключительно тумаков!
— Вы были один такой в команде?
— Нет. Про других ребят говорить не буду, скажу про себя. Был момент, когда Разин мог меня реанимировать как хоккеиста.
— Он говорил — вы ему звонили, просились в команду.
— Да. Звонок был, я и не скрываю. Сказал: «Андрей Владимирович, вы были правы, когда говорили — еще годочек Людучин поиграет в КХЛ, потом ВХЛ, а дальше и вовсе закончит... Но мне бы шансик получить!»
— Что ответил?
— «Нет, у меня все позиции заняты, иностранцы...» Ну, нет так нет. Все равно спасибо, отвечаю. Нормальный разговор!
— Звонили вы уже после выпадов в «Телеге»?
— Нет, раньше. Где-то за год. Позже мы не общались.
— Вот вызвали вы Разина на бой. Допустим, поколотили бы его. Неужели вы, добрый человек, получили бы от этого удовольствие?
— Ой, не знаю... Начнем с того, что Андрей Владимирович в хорошей форме. Я-то ничем не занимался. Никакого бокса. Махну кулаком — может, попаду.
— Значит, вопрос, кто бы победил?
— Разумеется. Но это было бы интересно. Думаю, до реального боя не дошло бы. Хотя я был готов. Ответил бы Разин: «Давай!» — заработали бы денег.
— Вы рассказывали, что Разин выписал себе тренера по боевым искусствам.
— Не думаю, что к бою. Это было чуть раньше. Я знать не знал, что он боксирует. Со временем дошла информация. Он сам что-то выкладывал в соцсетях. Кстати, еще одна моя идея — позвать Андрея Владимировича на интервью. Не знаю, согласится ли...
— Если бы сейчас в эту комнату вошел Разин, что бы вы ему сказали?
— Протянул бы руку, поздоровался: «Привет, Андрей Владимирович!»
— Это понятно. А дальше?
— Да ничего. Никакого негатива к Разину я не испытываю.
— Сразу бы в драку не кинулись?
— Только если бы он побежал на меня с кулаками. Но это вряд ли. Мы же не на программе «Окна»...
— Мы цитату вашу выписали: «Разин — один из моих лучших тренеров. Я кайфовал при нем в «Югре».
— Так и было! Действительно кайфовал! Но если уж Разин начинал браниться — тут перебарщивал. Вот надо ему давить психологически. Я даже стал привыкать к этому: если собрание — без моей фамилии не обойдется. Кому-то объясняет, потом поворачивается ко мне: «Ты понял?» Такой он... Лис. Ходил, выискивал эту ворону с сыром...
— Нежно как формулируете.
— Не думаю, что Разин сердится на меня. Пусть знает, что я к нему как к тренеру с огромным респектом! А если, как уверяет, меняется по-человечески, это вообще круто.
— Так чем Разин хорош как тренер?
— Мне нравился его хоккей. Когда он пришел, тактика в «Югре» была простая — выводим шайбу через борт. Центральный нападающий бежит помогать. «Ак Барс» так играл при Билялетдинове. Тут появляется Разин: «Ребята, весь левый фланг свободен! Вы зачем себе прокидываете-то? Я разрешаю — творите!»
— Ваша реакция?
— Сразу думаю: здорово! Можно дать диагональку, в ширину... Кто-то предпочитает протыкать, бежать — а я люблю красивый хоккей. Нравилось, что Разин немало времени уделял большинству. Да и мне доверял!
— Это важно.
— Когда тебе тренер доверяет — из кожи вон будешь лезть. Крылья вырастают! У меня было не так много тренеров, от которых полное доверие. Хоть благодарен всем. Я как монах, да? «Всё принял», врагов возлюбил! Рома — Будда, Рома — Иисус!
— Есть в вас что-то подлинное, китайское.
— Во мне и китайское, и цыганское. Метис.
Контракт
— Взялись раскрывать секреты — давайте уж до конца. Сколько вам Разин предложил потерять в зарплате в «Югре»?
— О-ой! Зачем? Нет, не буду говорить! Но для молодого парня такая цифра — весь годовой контракт.
— Зачем Разину это надо было?
— Мне объяснили, мол, придут новые игроки, нужен бюджет. Чтобы хватило на несколько хоккеистов. Не мне одному сократили зарплату — многим! Все могло быть иначе в моей карьере, если бы контракт подрезали, но дали такой же на следующий сезон. У меня был бы шанс понравиться Захаркину, который пришел после Разина. Но контракт не дали — хотя выглядел я неплохо. Сейчас-то можно говорить — 70 процентов матчей отыграл с почти разорванным пахом...
— Ух. Это больно.
— Мне Разин как-то говорит: «Сыграешь в первом звене. Если будешь оправдывать». — «Ну... Постараюсь!» Это доверие я страшно боялся потерять. Выпускают в первой тройке, в большинстве. Играю много — хоть нога не всегда пускает. Бывали матчи, когда еле сдерживаешь стон, думаешь: «Все, нужно говорить доктору». Я даже обезболивающих уколов не делал!
— Вы герой, Роман.
— Если бы укололи — потерял бы ощущение опасности. Все-таки боль подсказывает, когда надо тормознуть в движении. А на уколах мог бы дорваться полностью. Поэтому врачу и не говорил. Он бы сказал: «Ты что, дурак?» Наверняка тренеру доложил бы.
— Ни одной игры не пропустили?
— До конца сезона — ни единой! Еще и набрал очков двадцать! Вдруг узнаю — меня не оставляют. Вспоминал, как шел к доктору после выходных — когда предстояли «баллоны». Так аккуратненько: «Пах немножечко болит...» — «Да на «баллонах» задница работает!» Вкалывал наравне со всеми, никаких поблажек. Обидно, что не вознаградилось.
— Вас же Андрей Владимирович не сразу воспринял?
— О, это история. За три дня до его назначения возвращаемся из поездки — у меня температура 40! Жесткая ангина. Дня четыре меня штормит, еще два с температурой. Затем приезжаю во дворец, вижу листок на стене — я в списке на отчисление.
— Что стряслось?
— Ничего не пойму! Еще и дедлайн. Вот это да, думаю. Играл-играл, заболел. Никто не вызывает, самочувствием не интересуется, а потом обнаруживаю, что отчисляют. Все, delete!
— Вы один в этом списке?
— Там Гриша Желдаков, еще кто-то. Вышел покататься с командой Димы Алтарева, нашего пензенского тренера. Полтора часа на льду мне хватило, после ангины большую нагрузку не давал. В баню сходил, поехал по делам. Вдруг звонок: «Тебя Разин срочно хочет видеть!» Быстрее-быстрее мчусь, короткий разговор: «Через семь минут чтобы был на льду!»
— Это поворот.
— Звоню агенту: «Что делать-то?» Передохнуть не успел — снова на тренировку? Ну и попер! Сразу в полную! Как вам ситуация?
— Прекрасная.
— Или тебя выгоняют — или идешь на лед. Уже плюешь на здоровье: а-а, проканает! Сердце? Ничего! Вот почему мне обидно.
— А нам было обидно узнавать из вашего Telegram-канала, что Андрей Владимирович якобы использует откаты. С этим как быть?
— Уф-ф! «Использует» — это что? Пойман за руку! Правильно?
— Наверное. Вы ж об этом писали — по ситуации с хоккеистом Ибрагимовым.
— Да, писал про Ибрагимова. Такой щепетильный момент... За руку я никого не ловил, но эту историю мне поведали. Опять же, там говорилось не «взял», а «сказал»! Типа — «поделись». Не люблю я эти темы, слушайте!
— Так что ж публиковали?
— Много раз пожалел, что затронул.
— Нам один хоккеист рассказывал про тренера старой школы: «Совершенно обнаглел. Всегда брал десять процентов, а сейчас попросил пятнадцать...»
— Вот! Эта проблема существовала до нас — и будет после. Но я в грязные темы больше не полезу. Даже не знаю, сохранились ли те записи в моем канале. Если Андрей Владимирович захочет со мной обо всем этом поговорить — я готов, с удовольствием. Для меня он остается хорошим тренером.
Корни
— Вам откат хоть раз предлагали?
— Нет. Ни откат, ни подкат... Но это есть и будет — такая у нас жизнь! Какой у вас сегодня эксклюзивчик, а? Горячий получится материал?
— Хотелось бы.
— Я за чистый хоккей! Но часто сталкивался с ситуацией: хоккеист слабее тебя, это всем ясно. Зато у него трехлетний контракт — а тебе не предложат и годовой.
— Тогда расскажите — что ж со своим агентом разошлись?
— Со Стасом Романовым? Он не смог мне найти работу в КХЛ, тут звонок от другого агента: «Есть вариант в Китае. Но чтобы я тебя представлял, должен разорвать с прежним своим агентом». Все, со Стасом я рассчитался.
— В Китае не срослось.
— У меня были две попытки пристроиться в «Куньлунь». Ладно, я всем простил, это история скучная. Муторная. Давайте дальше.
— Во второй приезд в «Куньлунь» вам обещали 10 тысяч долларов в месяц — а не дали ничего. Что ж тут скучного?
— Дали «просмотровые» — 500 долларов. Я возмутился: «Ребята, вы что? Сюда прилетел за свой счет — у вас на контрактах люди, которые в КХЛ вообще не играли. Им вы билеты оплачиваете. А мне даете «просмотровые» 500 баксов? До свидания...» Ну, несолидно. Я был там единственный хоккеист, прошедший КХЛ. Да еще с реальными корнями из Китая, все документы поднял. Не понадобилось.
— Вам хотелось сыграть за сборную Китая на Олимпиаде в Пекине?
— Это было реально. Они в самом деле планировали собрать китайских игроков. А у меня всё — опыт в КХЛ, китайская фамилия, корни. Оказался бы в «Куньлуне» лет пять назад — еще играл бы, наверное!
— Фамилию бы вашу написали на свитере в три слова.
— Она такая и есть. Лю — это фамилия. Ду — имя. Чин — отчество. Как только ни склоняют в гостиницах — Людучкин, Людихин, Людичин, Лудуин...
— Как же ваш прадед оказался в Пензе?
— Не представляю! Слышал, была там китайская диаспора. Но чем он занимался, не в курсе. Вот папа прочитает, скажет: «Эх ты, балбес». Я как-то ждал губернатора Бочкарева в приемной. Он выходит: «О, Ромка, и ты здесь?» — «Здравствуйте, Василий Кузьмич». — «Мы с твоим дедушкой дороги строили...» А я и не знал — так приятно стало!
— С Китаем не сложилось, зато в Корее поиграли.
— Там мне понравилось — чудесная страна, добрейшие люди! За восемь месяцев я ни разу не разозлился. Пропитался их ценностями.
— Это какими же?
— Там считают: чем белее кожа — тем красивее человек. Мне-то казалось, наоборот: если загорелый — классный! Если белый — ты как смерть. А через несколько месяцев смотришь: какая кореяночка симпатичная, белая-белая...
— Подругу себе в Корее завели?
— Нет.
— Недочет.
— Там сложно! Даже в караоке приходишь — тебя провожают в отдельную комнату. Сиди и пой. Кстати, звук убогий. Нас собралось в этом клубе шесть русских. Дали один автомобиль KIA Carnival на всех. До арены ехать минут пятнадцать. Вот и общались между собой.
— А в Казахстане вы на автобусе по 20 часов на матчи добирались. Это ж с ума сойти.
— Да бросьте. Человек ко всему привыкает. Мы и в «Дизеле» на автобусе полстраны объехали. Рекорд — 24 часа до Орска. Я, конечно, подготовился. Купил одеяло, подушку и улегся под сиденьями. Крутился колбаской всю дорогу.
— Как играется после такого вояжа?
— Тяжеловато. Мышцы затекают, ноги как гири. Если сразу выйдешь на лед, пробежишься — наутро получше себя чувствуешь. Вот если нет возможности покататься — хана.
— Последний ваш клуб — венгерский «Уйпешт», за который в 2020-м провели три матча.
— Я отыграл два матча и один период, так точнее. Быстро история закончилась.
— Что случилось перед вторым периодом?
— Поймал шайбу на себя. Прямо в подъем, где коньки зашнуровываешь. Доиграть не смог, четыре дня не ходил вообще. Разбухла! На одной ноге в туалет прыгал!
— Что врачи?
— В клубе никто моей судьбой особо не интересовался. Как раз ковид накрыл — у доктора без меня забот хватало. Никакой помощи!
— Платили вам две с половиной тысячи евро?
— Даже не помню свой контракт. Но денежки маленькие, это правда. Да и клуб не самый богатый в стране. Вот в Румынии несколько наших ребят играло — там неплохие условия. А мне из-за ковида еще предложили зарплату подрезать!
— Что ответили?
— Ничего не ответил. Уехал.
— Тогда и решили сосредоточиться на Telegram-канале?
— Сидел-сидел... Приуныл! Одна идея, другая. Так и родилось.
Ветеранчик
— Не считая матча в Венгрии — самый памятный случай, когда поймали шайбу?
— Это в «Спартаке». Играем с ЦСКА. Кто-то из наших ошибается, шайба вылетает на пятак. Замах — и я ложусь под мощнейший бросок. На мое счастье, засадили не в висок, а в ту часть шлема, что закрывает ухо. Но все равно голова дня два звенела. Потом в матче с «Магниткой» дядя Сережа удружил.
— Кто-кто?
— Сергей Мозякин. У меня в КХЛ было два кумира — он и Данис Зарипов. Суперигроки! Так вот в первом периоде Мозякину дали пас, я на него выкатился, щелк — и секунду спустя адская боль в ноге. Матч кое-как доиграл, в раздевалке снял форму — надкостница разбита, всё в крови. Шайба пробила щиток насквозь. Шрам остался. Да, думаю, хороший у дяди Сережи бросок!
— Под жесткие силовые приемы попадали?
— Самый-самый — в «Сочи», когда принимали «Автомобилист». Был там защитник Журавлев, крупный парень. Я вошел в зону, опустил голову, засмотрелся на шайбу, а он с отката — плечом в подбородок.
— Ох.
— Я был в расслабоне, как раз бросал в тот момент — и словно в стену воткнулся. Это называется хлыстовая травма шеи — когда голова резко улетает назад. В общей сложности два месяца пропустил. Долго мучили головные боли, спать не мог.
— С Рыбиным вы в раздевалке сцепились. А на площадке в ярком мордобое поучаствовали?
— Да я и дрался-то всего пару раз. Помню, играл в Новосибирске говнистый ветеранчик по фамилии Кривоножкин. Задиристый, противненький. По манере игры напоминал Лео Комарова. Как-то попер на меня: «Ты чего?» — «А ты чего?!» Ну и надавали друг другу тумаков. Бам-бам-бам!
— Последствия?
— Никаких. Меня вообще никто не «выключал». За всю жизнь — ни одного нокдауна.
— Зубы-то вам вышибали?
— Не-а! Все свои! Вот, смотрите. Народ поражается: «Что ж ты за хоккеист — если зуб ни разу не выбили?»
— Самый светлый человек, которого встретили в профессиональном хоккее?
— Миша Юньков. Добродушный, спокойный, не задира. В «Спартаке» сдружились, потом, к сожалению, потеряли связь. Денис Баев — тоже классный парень. Суровый, самоотверженный. Всегда и за партнеров по команде заступался, и под шайбу ложился. А в «Дизеле» судьба свела с Андреем Соболевым, который до этого много лет в Ярославле отыграл. Когда в Пензу приехал, ему уже было лет 35.
— И что?
— Тоже очень добрый, мужественный. Прозвище — Магнит. Потому что притягивал шайбу. Играл без визора, ловил всё на себя. Чуть ли не в каждой игре шайба попадала ему то в лицо, то еще куда-то. Даже если Соболев в стороне от ворот — обязательно в него прилетало.
Гашек
— Из «Дизеля» вы ушли в «Спартак», хотя могли оказаться в «Авангарде». За вами в Пензу приезжал человек Бардина с «котлетой» денег.
— Да, Игорь Жилинский. Привез подъемные. Сумму не назову, но приличная — особенно для меня, пацана, который в Пензе получал 50 тысяч рублей в месяц.
— Почему же выбрали «Спартак»?
— Мне импонировал и стиль команды, и главный тренер — Милош Ржига, царствие ему небесное. Плюс «Спартак» вышел на меня первым, уже обо всем договорились. Я не из тех, кто что-то обещает, а потом включает заднюю. Дал слово — держи! При этом набрал агенту, рассказал о ситуации с подъемными: «Смотри, как меня «Авангард» оценивает. Интересно, чем ответит «Спартак»?»
— Так-так.
— Вскоре звонок: «Все в порядке, приезжай в Сокольники». Там один из спартаковских руководителей говорит: «Пиши заявление — прошу выдать 150 тысяч рублей...» Ого, думаю, нормально! Да, в несколько раз меньше, чем давал «Авангард», но хоть что-то. Дальше слышу: «...В счет будущей зарплаты за июль. Или за август. За какой месяц, сам решай».
— А вы?
— Вздохнул: «Бли-и-ин, ну как же так...» Впрочем, все равно ни о чем не жалею. Мне было очень хорошо в «Спартаке». «Дизелю» за мой переход перечислили 400 тысяч долларов. По сей день самый дорогой трансфер в истории пензенского хоккея.
— К разговору о деньгах. У Алексея Морозова рекордный бонус в карьере — сумма с шестью нулями, в долларах. А у вас?
— Я много денег не зарабатывал, крутых бонусов не получал. Разве что в контракте с «Сочи» была прописана солидная премия — 10 миллионов рублей за 30 очков. Правда, чтобы выполнить это условие, надо стабильно выходить в первых трех звеньях. А я чаще играл в четвертом. Ну и набрал за сезон то ли 19, то ли 20 очков.
— В «Спартаке» вы пересеклись с Гашеком. Яркий такой человек.
— У нас были прекрасные отношения. Частенько оставались после тренировок, отрабатывали буллиты. Обычно с вратарями как? Для победы ты должен из пяти буллитов реализовать два. У Гашека по-другому. Серия из десяти бросков, забить нужно три. Причем пока он не выиграет — в раздевалку не уходит. Как-то полчаса меня с площадки не отпускал!
— Что говорил?
— Одно-единственное слово: «Играем!» Я на часы показываю: «Скоро собрание, пора закругляться». Гашек не реагирует. После очередного буллита подъезжаю к нему: «Отец родной, у нас три минуты...» Тут у него в голове что-то щелкнуло. Закивал: «Да-да, пошли». Переодеться уже не успевали.
— Прямо в форме на собрание заявились?
— Ну да. Когда оно закончилось, мелькнула мысль: «Надо в шутку сказать Гашеку, мол, давай, продолжим. Ты же пока не выиграешь, со льда не уходишь». Едва об этом подумал, Доминик повернулся ко мне, толкнул в бок: «Рома, пойдем». Еще минут двадцать играли, пока я совсем не выдохся. Как только Гашек отбил решающий бросок, крикнул: «Йес! Ха-ха-ха!» — и уехал в раздевалку.
— Казалось, он из тех хоккеистов, кто высчитывает каждую калорию. А в Москве поселился около «Макдоналдса» — и регулярно ходил туда обедать.
— Гашек — не просто легенда. Профессионал с большой буквы, невероятно работоспособный. На тренировках пахал за троих. Я смотрел и поражался: «Вот бы мне так в 46 лет!» Страшный враг человечества, и мой в том числе, — лень. У Гашека этого врага нет. Я позвонил Доминику года через два после его ухода из «Спартака»: «Привет, что делаешь?» — «Э-э, Рома, нормал. Еду в соседний город на велосипеде...» — «О, и сколько ехать?» — «120 километров».
— Ну и ну.
— Для Гашека — в порядке вещей. Он всегда очень много работал, огромное внимание уделял разминке. В НХЛ за два часа до тренировки уже был на арене, готовился. А в «Спартаке» молодых в «рамку» не пускал. Не в игре — на тренировках! Я-то привык, что опытный вратарь во время некоторых упражнений 15-20 шайб отобьет — и берет паузу, откатывается в сторонку, уступает место молодому. А с Доминика пот градом — но стоит до последнего.
— Фанат!
— Да-а! Но мог и пару бокалов пива себе позволить, и фастфуд. На весе не отражалось — лишних килограммов у Гашека никогда не было. На тренировках сжигалось все. Жил он в Сокольниках, рядом помимо «Макдоналдса» ресторан «Колбасофф». Как-то я сидел там после игры, ковырялся в телефоне. Голову поднял — за барной стойкой Гашек с бокалом. Меня увидел, подсел, поболтали на смеси чешского, русского и английского.
— О чем?
— Да обо всем на свете — от хоккея до машин. Гашек рассказал, что у него и Ferrari, и Rolls-Royce... Очень приятный человек. Обаятельный, коммуникабельный. Такой нигде не пропадет. Помню, я чуть задержался в ресторане, Доминик пошел на улицу. Выхожу — он уже с двумя девицами. На ломанном русском что-то объясняет, жестикулирует, те ржут.
— Узнали его?
- Нет, просто мимо шли, спросили, как куда-то пройти. Гашек не растерялся: «Вот отель, я здесь живу. А вам подальше, потом свернете за угол...» Недавно он жестко выступил, потребовал приостановить контракты российских хоккеистов в НХЛ из-за событий на Украине. Возможно, это связано с его нынешней политической деятельностью, он же в президенты Чехии метит. Но мы общаемся. Я его с днем рождения поздравлял. В ответ Доминик прислал видео, которое я опубликовал в своем Telegram-канале.
Ржига
— Вы сказали о Гашеке — «щедрый». В чем проявлялось?
— Маленький пример — мы победили в Хабаровске 7:0, Доминику в этот день стукнуло 46. В раздевалке произнес: «Ребята, за сухой матч мне полагается премия — три тысячи долларов. Вот они, кладу в командную корзину». На молодежь жест произвел большое впечатление.
— С Ржигой в «Спартаке» он разругался из-за того, что начал учить его тренировать?
— Не знаю, влезал Гашек в тренировочный процесс или нет. Я разные версии слышал, ворошить не хочу. К обоим отношусь с колоссальным уважением. К тому же Милоша уже нет с нами.
— Вы-то с ним ладили?
— Да, мужик был классный. Всегда на позитиве. Игроков оберегал. Часто повторял: «Я не буду вываливать на них негатив. Лучше с доктором поругаюсь. Или с массажистом. Ребята увидят, заведутся — и на льду это принесет результат...» А надо мной постоянно подшучивал в раздевалке по дороге в душ.
— Как?
— Сижу расслабленный, без майки. Голова опущена, грудь чуть-чуть свисает. Милош подходит, прикладывает к ней палец: «Рома, что это? Ты же не девушка!» Я смеюсь: «Ага, титьки такие, что некоторые девчонки завидуют». А Ржига уже на живот указывает: «А это что? Втяни! Давай-давай, работай!»
— Петр Воробьев сказал Николишину: «Ты виноват в том, что ты есть». Самое удивительное, что от тренера слышали вы?
— Была занятная фраза — про меня и другого хоккеиста: «Вас бы с ним в один гондон — и утопить!»
— Это кто ж так формулировал?
— Давайте без фамилии. Дело было не в КХЛ. Да и не в обиде я на тренера. Он по-отцовски, в сердцах.
- Видели кадры, как бульдозеры крушили ледовый дворец в Сокольниках?
— Нет. Зачем смотреть, грустить? Знаю, что строится новый дворец, современный, лучше прежнего. А старый в моем сердце навсегда. Я всё-всё-всё помню. Эмоции, которые там испытывал, свои голы, фанатские кричалки. Одну из них посвятили мне — «Во-семь-во-семь, Ро-ма Лю-ду-чин!» На мотив припева Yellow Submarine у «Битлз».
— Вот это уровень.
— Сначала не понял, что за мотив. Потом болельщики мне объяснили. До сих пор многие при встрече затягивают: «О, восемь-восемь, Рома Людучин!» Сколько же теплых моментов связано с этой ареной!
— Какой матч вспоминается сразу?
— С «Витязем». Мой первый гол за «Спартак». Седьмой тур, я уже в панике был, что никак не могу забить. Думал — может, зря в КХЛ приехал? Затем минскому «Динамо» красиво забил — пролез между двух защитников и бросил в падении. А важнейший гол «Магнитке» после паса Ружички в сезоне-2010/11? Мы тогда выдали феноменальную концовку регулярки, выиграли десять матчей из двенадцати и залезли в плей-офф. У меня была фишка: после каждой заброшенной шайбы подкидывал крагу высоко-высоко — и расстреливал, словно из ружья.
— Оригинально.
— Сохранилась фотография — отмечаю так гол «Магнитке», ору: «А-а-а!», а мимо понурый Мозякин едет. Еще запомнилось, как приехал в уже ставшими родными Сокольники игроком ярославского «Локомотива». После первой же смены кто-то из спартаковских болельщиков крикнул с трибуны: «Людучин, сдохни!»
— Опешили?
— Подумал: «Ни хрена себе, вот как встречают человека, который четыре года отдал клубу». Понятно, дураков везде хватает. Но резануло.
— В ярославский «Локомотив» вы приходили с большими ожиданиями. Казалось, впишетесь в состав идеально.
— Мне тоже так казалось. Но... Видимо, не для меня команда. Да и с Томом Роу, главным тренером, отношения не сложились. Был неприятный эпизод в автобусе. Мы проиграли, я остался в запасе. Сидел в конце салона, рядом Микелис Редлихс. Вполголоса переговаривались, обсуждали игру. Никаких смешков. Вдруг подлетел Роу — и на меня, матом: «What the f**k, Ludy?! You f**king understand me?!» Ребята офигели, никто не понимал, почему он на меня сорвался. Это было абсолютно несправедливо. Просто выместил злость после поражения. Я потом пожалел, что промолчал, не ответил.
— Что надо было ответить?
— В том же духе: «What the f**k, coach?» Мол, какого черта, тренер, ты на меня орешь?! Я не играл, с товарищем разговариваю шепотом, не смеюсь. Или в автобусе должна быть мертвая тишина? Увидел бы Роу мое разъяренное лицо — возможно, понял бы, что не прав.
— После той истории игрового времени у вас стало еще меньше?
— А его изначально было немного. Трудно проявить себя, когда ты пять матчей сидишь на скамейке, а в шестом выходишь на несколько смен в четвертом звене. Наверное, нужно было поступить как Серега Плотников. На старте чемпионата он вообще не проходил в состав, на выезд отправился туристом. В какой-то момент не выдержал, пришел к руководству, попросил обмена. Сказал: «Я хочу играть, а не протирать штаны на лавке». После этого Роу начал выпускать его на лед, и все наладилось. Сегодня Плотников — один из лидеров ЦСКА и сборной России.
— Почему же вы с начальством не поговорили?
— Считал, могу без этого обойтись. Работал, ждал шанса и копался в себе. Ломал голову — в чем виноват? Что делаю не так? Может, я слишком открытый, веселый? Неправильно себя веду? Загонялся, пытался быть более сдержанным — тоже не помогало. Лишь годы спустя понял, что мне мешало.
— Что же?
- И Ржига, и Мартин Цибак, обладатель Кубка Стэнли, говорили: «Рома, в отпуске немножко отдохни — и продолжай заниматься физподготовкой, хотя бы три раза в неделю. Не теряй форму, следи за питанием».
— Мудрый совет.
— Еще бы! Но я не прислушивался. Вместо того чтобы вернуться из отпуска накачанным, весить 88 килограммов, я месяца полтора, а то и два валял дурака. Сдувался на фиг. К сборам подходил с весом 95. В итоге 50 процентов своего запала тратил на то, чтобы набрать форму, на тренировках умирал. А эти 50 процентов пригодились бы в регулярке и плей-офф. Плюс с возрастом травмы пошли — организм-то изнашивается.
— Логично.
— Если бы мог вернуть все назад — вот этот момент я бы подкорректировал. Относился бы к себе жестче, требовательнее. Наверное, и карьера тогда сложилась бы иначе.
Права
— Из Ярославля вы перебрались в Нижнекамск к Владимиру Крикунову, о котором один из его коллег сказал: «Садист», имея в виду нагрузки. Убедились?
— Нет. Конечно, тренировки у Крикунова тяжелые, особенно на сборах. «Баллоны», прыжки по часу на песке в тридцатиградусную жару... Но это не садизм. А сейчас у Владимира Васильевича вообще другой подход. Тщательно дозирует нагрузки, ориентируется на пульсометры. Так и в «Нефтехимике» было. Меня даже как-то отругал, увидев, что бегу на пульсе 156: «Рома, куда рванул? Сказал же — пульс 152, не выше». Я Крикунова уважаю. Мужик! Человек слова. Жаль, недолго вместе поработали.
— В «Сочи» из-за долгов вы оказались среди тех, кто написал заявление в прокуратуру. Хоть раз об этом пожалели?
— Нет! Ни секунды! Если бы не коллективное заявление — могли бы остаться у разбитого корыта. А так уже через неделю получили зарплату за два с половиной месяца. И снова начались задержки. Да, были в клубе люди, которые пытались спустить ситуацию на тормозах. Я тоже поначалу хотел на все плюнуть. Потом задумался: «Вот почему должен с этим соглашаться, терпеть такое отношение? Сколько можно выслушивать пустые обещания?» Ну и закрутилось.
— У главного тренера «Сочи» Вячеслава Буцаева этот шаг, надо думать, восторга не вызвал?
— И Буцаев, и его ассистент Кравец попрекнули — дескать, что ж вы нас не предупредили, мы в одной упряжке. Я ответил: «Мы же не знаем, почему вы ничего не предпринимаете. Может, руководства боитесь. Вот и решили действовать самостоятельно». Еще летом поползли слухи, что нам дадут по 400-500 тысяч рублей, и все, минимум до Нового года денег не будет. Спросили об этом Буцаева, тот отшутился: «Тогда Ромкину машину продадим». Но когда долги растянулись на четыре с лишним месяца, стало не до смеха.
— Что ж за машина у вас была?
— Mercedes GL 500. Как раз в Сочи купил.
— Самый странный автомобиль в вашей жизни?
— Mitsubishi Evolution. Интересная машинка. Гоночная, 300 «лошадей». В «Спартаке» на ней дрифтил. Но ненадежная. Да и была в ушатанном состоянии — после того как обняла столб. О чем знакомый при продаже умолчал.
— Как же вы дрифтовали?
— Ну, машину успели привести в порядок. Внешне выглядела отлично. Я на ней зимой даже в Пензу мотался. С приключениями — по дороге началась метель, видимость нулевая, кругом фуры... Ладно, доехал. Стал друзей катать. За полтора дня сжег сцепление! В Москву возвращался на поезде.
— Судьба автомобиля?
— Продал при первой же возможности — то ли за 600 тысяч рублей, то ли за 500. В деньгах почти ничего не потерял.
— Права у вас на другой машине отобрали?
— Да. Высосанная из пальца история. У меня уже был спортивный Mercedes. Черный, затонированный. Пробил колесо, ехал медленно-медленно, на аварийке. Тормознули. Гаишник проверил документы и спросил: «Выпивали?» Я ответил: «Да, вчера, пару бокалов вина». Сразу понял, что сморозил лишнее. Но было поздно. Потом мне какая-то коза позвонила, записала разговор на диктофон. Я и ей сказал: «Ну, выпил накануне два бокала — и что?!» Кончилось тем, что остался без прав. Ничего страшного, еще один урок.
— Права отняли на полтора года?
— Да.
— Намучились?
— Нет. Продолжал водить. Честно вам скажу — сегодня не стал бы так поступать. Это раньше без машины свою жизнь не представлял, а теперь от такси кайфую. Сажусь назад, открываю ноутбук, достаю телефон, наушнички — и работаю. Кучу времени экономишь!
— Пока без прав катались — с гаишниками сталкивались?
— Нет. Я аккуратненько, ничего не нарушал. А когда один раз попытались остановить, успел удрать.
— Отчаянный вы человек.
— Я уже в «Нефтехимике» играл, ехал с женой в Нижнекамск. Трасса пустая, разогнался до 160 — вдруг из-за кустов гаишник с палочкой. Метров через двести я затормозил. На секунду задумался — подождать или по газам? Выбрал второй вариант.
— А жена что?
— Спала на заднем сиденье. Еще километра полтора проехал, припарковался, Лизку растормошил: «Вставай! Давай за руль — и топи!» Быстренько поменялись. Думаю: если догонят — уже не я за рулем, а жена. Она-то с правами.
— Догнали?
— Не-а. Наверное, не особенно и хотелось.
Стихотворение
— На что вам сегодня не хватает времени?
— Ой, планов у меня много. Во-первых, мечтаю снова встать на коньки. Форму уже приготовил. Осталось понять, где буду кататься — в Москве, Питере или Пензе. Во-вторых, хочу научиться играть на гитаре и фортепиано. А еще — написать книгу, сделать шоу на YouTube, выпустить собственный мерч, спеть с Чумаковым и Гагариной... Я знаю — до этих людей реально достучаться. Они же выступают на корпоративах у хоккейных команд! Значит, можно осуществить!
— На книжку всерьез настроились?
— Да, уже и название придумал. Сказать?
— Разумеется.
— А вдруг сорвется?
— Думаем, не сорвется.
— «Жизнь Лю». Все-таки вытащили из меня!
— Нам нравится.
— Может, кому-то будет интересна моя жизнь, взлеты и падения. Я об ошибках говорить не стесняюсь. Просто сегодня о многом рассказывать не планировал, но вы меня растрясли, сломали...
— Книга будет откровенная?
— Конечно! Вообще с возрастом начинаешь понимать, что жить нужно сегодняшним днем. Пробуй, стремись, ошибайся, ругайся, мирись — но живи не абстрактными планами, а здесь и сейчас. Жизнь ведь очень короткая. Поэтому надо ценить то, что ты делаешь, помогать близким и в то же время — кайфовать. Все мы рано или поздно умрем. Но потом, когда нас уже не будет, люди должны сказать: «Эх, офигенный был чувак!» Есть у меня на эту тему стихотворение. Называется — «Когда-то я точно умру...»
— Вы и стихи пишете?
— Да. Был в жизни тяжелый период, накатила депрессия. Думал: как же из нее вылезти? Понял, что есть отличный способ — сочинить стихотворение. Вот, слушайте:
Когда-то я точно умру.
Не хотелось бы думать об этом.
В этом мире не вечно всё.
Поделюсь с вами этим секретом.
Но хочу, когда это случится,
Чтобы не плакал в мире никто.
А хочу, чтобы просто сказали:
«Не забудем мы точно его!»
Чтобы слушали мои песни.
Чтобы читали порою стихи.
И смотрели голы на YouTube,
Вспоминали бы шутки мои.
Чтоб сказал мой любимый сыночек:
«Пап, ты сверху за мной присмотри».
Присмотрю, не волнуйся, любимый.
Только ты полной жизнью живи.
Передай все тепло своим детям
И жену свою сильно люби.
Чтобы счастливы были дети,
Несмотря на потерю отца.
Чтобы помнили мои внуки:
«Деда был — офигенный пацан!»
Вот сейчас ваш поэт прослезился.
Но я счастлив, это же факт.
Но уверен, кто-то подумает:
«Что ты пишешь, старый дурак?»
А пока я проснулся утром,
Я живой, и со мною мой сын.
Он лежит на животике папы,
Я кайфую от этих причин.
А на кухне чихнула мама,
Я пойду, «Будь здорова!» — скажу.
Эта женщина — моя награда.
Но я это на ушко шепну.
Сидит в зале серьезный мужчина,
Его «папой» я с детства зову.
А на самом деле он добрый,
Это даже понятно ежу.
Очень любит дарить он подарки.
Если нравится человек.
А плохого одарит он взглядом.
Таких щедрых не видел вовек.
Посоветую нынешним людям —
Вы цените, кто рядом, кто жив.
Ты возьми, набери своим близким
И скажи, что любишь ты их.
Ну а мне пора закругляться.
Я живой, я полон сил.
Я хочу, чтобы меня не забыли.
С вами был — и есть Роман Людучин.
