«Меня, русского тренера, в Иране посадили в яму. Каждая женщина, проходя мимо, должна была швырнуть камнем»
Сегодня Валерию Луничкину исполнилось бы 82.
В баскетбольных кругах он пользовался непререкаемым авторитетом. Заслуженный тренер СССР и России, профессор, много лет был председателем тренерского совета РФБ. В мужской сборной работал ассистентом Владимира Кондрашина и Александра Гомельского. В женской помогал Лидии Алексеевой, Вадиму Капранову и Игорю Грудину.
А еще тренировал в Иране, Иордании, Палестине, Непале и Северной Корее, откуда вернулся с высшей наградой для иностранных граждан — орденом Дружбы. Об этом и многом другом Луничкин в свое время рассказал в «Разговоре по пятницам» обозревателям «СЭ» Юрию Голышаку и Александру Кружкову.
Гомельский
— Сергей Белов написал в своей книге об Александре Гомельском: «Он считал, что конфликт в команде только на пользу. Стравливал постоянно опытных и молодых, сборников и несборников...» В самом деле?
— Да, Гомельский первым из наших тренеров сообразил, что иногда команде необходим искусственный конфликт. Говорит, допустим, Ивану Едешко: «Сегодня ты полное фуфло. Даже Еремин об этом сказал». После Стасу шепнет: «Да, не тянешь уже. Нужно Ваньку вместо тебя ставить...» И действительно работало! Ребята заводились с пол-оборота. Но в женской команде подобные вещи не проходят. Там и без того сложностей хватает. А Гомельский, кстати, первым стал применять еще и метод внушения.
— Это как?
— Заканчивал тренировки расслабляющим гипнозом. Все игроки ложились, закрывали глаза и тянули за ним хором, как мантру: «Мы — великие баскетболисты! Гомельский — великий тренер! Вместе мы непобедимы...» Ну и в таком духе. Вдруг как-то слышу: «А ты, хрен собачий, почему там?!»
— Кому это он?
— Мне. Заметил, что в углу штангу тягаю. Гипноз прервал, расшумелся. Я штангу бросил и поскорее к ребятам. Лежу, глаза прикрыты, и повторяю все, что говорит Гомельский.
— Дома у него бывали?
— Нередко. Придешь к нему, кивает на полку: «Вон коньяки — выбирай любой. Сейчас яичницу приготовлю». Вообще Гомельский — человек чести. Если обещал что-то — слово держал. Решал любые проблемы. Когда мне дали квартиру без телефона, рассказал об этом Папе. Так уже на следующий день у меня стоял аппарат!
— Но работать с Гомельским было нелегко?
— Да вот пример. Сбор в Новогорске. Гомельский ночует дома. В 8.00 вывожу без него команду на тренировку. Мышкин говорит: «Георгич, не надо. Влетит». И что вы думаете? Подъезжает Папа на «Волге»: «Ты уже главный? Меня не ждешь, сам тренировку проводишь?» На следующее утро история повторяется. Гомельский опаздывает, я думаю — ну нет, буду сидеть, ждать. Появляется он — и в крик: «Что за дурень? Зачем тебя держу?»
Кондрашин
— До этого в сборной вы помогали Кондрашину. Его гнев на себе хоть раз испытали?
— Был эпизод на сборе в Сухуми. Кондрашин мучился язвой и держал в бутылке разбавленное мумие. Жутко дорогая вещь в те времена. Вечером мы пожарили шашлык, открыли вино. В 6 утра Кондрашин по обыкновению был на ногах и пошел к морю. Взял с собой второго тренера Серегу Башкина и доктора Виталика Карчевского. А я просыпаюсь, голова раскалывается, думаю — хорошо бы здоровье поправить. Номер Кондрашина напротив, не заперто. Захожу, вижу початую бутылку коньяка. Залпом выпиваю — и спать. В таком состоянии был, что даже не почувствовал — не коньяк это вовсе, а мумие.
— Ужас.
— Спустя полчаса раздается страшный вой. Кондрашин в ярости швыряет мою сумку в коридор, выгоняет со сбора. Спасло, что Башкин был моим аспирантом. Кое-как успокоил Кондрашина, к обеду тот оттаял.
Вот еще со сборов хохму вспомнил. В Друскининкае Толя Блик закадрил девицу. Прыгнул с третьего этажа в сугроб — и к ней. На снегу остался след от задницы. Утром построение. Кондрашин под окном след увидел и командует: «А ну-ка сюда. Садись по очереди». И Блика моментально раскусил... Знаете, у каждого тренера есть суперидея. Лишь у Кондрашина не было. Он «индеец».
— ???
— Необразованный мужик. Окончил техникум, и всё. Но мог понюхать — и понять, кого выпускать. Такого я больше не встречал. Кондрашин только на этом выигрывал! Остальные побеждают за счет суперидеи. Веры в свою систему подготовки. К примеру, Гомельский на Олимпиаде-1980 сделал ставку на высокорослых игроков. В сборной было пять великанов по 2,12. Но результат оказался неважный — бронза. И тогда Гомельский пересмотрел собственную концепцию.
Умение менять системы подготовки мне потом за границей пригодилось. Шесть лет отбарабанил в разных странах. Больших денег не платили. Но если выиграешь Арабские игры — получишь 20 тысяч долларов. В КНДР за победу на молодежном первенстве Азии давали 40 «штук». Стимул!
Корея
— Тренировать женскую сборную Северной Кореи — в этом есть что-то героическое...
— 1998 год. Посмотрели корейцы три дня на мою работу и говорят: «Мы тебе, гражданскому, не можем платить нормальные деньги. Записывайся в нашу армию». В посольстве к такому варианту отнеслись без восторга, доложили контрразведчику. Тот обрадовался: «Да это ж клад для нас!» И через сутки пришло разрешение, чтобы я служил в корейской армии.
— В каком звании? Генерал-фельдмаршал?
— Старший полковник. С пунктом в контракте: «На любое общественное мероприятие имею право взять представителя посольства». Иначе никак. Корейцы догадывались, что буду таскать за собой контрразведчика — но не обращали внимания.
— Интересного много было?
— Предложили мне национальную команду — я отказался: «Это отработанный материал. Дайте 17-летних, за полтора года сделаю их чемпионками Азии». Сам отобрал двадцать девочек, посадил на трехразовые тренировки. Выиграл молодежное первенство — пригласил Ким Чен Ир. Подарил команде шикарную базу за городом. За мной личного повара закрепили, парикмахера...
— Зачем? Вы же лысый.
— Я подумал — издеваются. С юмором у корейцев вообще порядок. В команде меня называли Харабуди. Долго считал, что переводится как уважаемый или любимый. А потом выяснилось, что это — Дед Сморчок!
— Смешно.
— Зато девчонкам вскоре стало не до смеха. Приехал к нам на игру «Уралмаш». Чувствую — мои боятся. Попросил у начальника физподготовки армии самолет, заставил их с парашютом прыгать. И сам сиганул первый. У меня-то опыт был, а они визжали. Следом с американским колледжем играть — снова испугались. Я устроил им турнир по боксу. А кореянки — злые как собаки. Наутро у всех опухшие лица. Воспитывал девчонок жестко. Голос повышал. Это и сгубило.
— Как?
— Однажды во время матча очень уж кричал — даже зрители возмутились: «Оскорбляя девочек, ты оскорбляешь Корею!» Посадили меня под домашний арест. Военный прокурор начал дело шить, светило пять лет тюрьмы. Спас меня тот контрразведчик. Ночью появился в окне третьего этажа на веревке: «Пошли!» Вытащил на ней. Переправил через границу — и в Китай. Два дня там торчали, затем дал бумагу: «Пиши на имя маршала КНДР, что ты, офицер, защищал честь корейской армии. Потому что подсуживали...»
— Вернулись в Пхеньян?
— Да. Так мне корейцы медаль вручили. А после — орден Дружбы. Чистое серебро.
— Да ладно.
— Вот он, смотрите. А вот на фотографии мое награждение. Слева переводчица, а рядом любовница, официально приставленная корейским КГБ. Девушка-лейтенант. Отработал там год, на неделю улетел в Москву. Возвращаюсь — и ее приводят: «Был у нас кубинский тренер, так не выдержал, расторг контракт. Переживал, что не с кем сексом заниматься...»
— Вы к тому моменту развелись?
— Да. А вот фотография Ульяны Семеновой. Я ведь на ней чуть не женился!
— Вот это поворот!
— Лидия Алексеева позвала в 1978-м помощником в женскую сборную. Год во мне души не чаяла — а на второй девки начали поддушивать: «Не то! Не так!» Тут поездка в Японию. За Семеновой ухаживает парень из сумо. На своем грузовичке привез ей полный кузов роз. Предложил остаться — но она член ЦК комсомола, кто ее отпустит? Заходит Ульяна ко мне: «Георгич, ну их к черту. Ничего не разрешают. Давай поженимся? Полкоманды точно пойдет за мной, ты будешь главным тренером, выиграем Олимпиаду».
— А вы?
— Оторопел. Говорю: «Уля, это невозможно». Днем-то ладно — но муж с женой еще и ночью должны быть вместе... Семенова обиделась. Я, кстати, горжусь, что ни с одной девушкой из своей команды не переспал.
— Опасались, что на шею сядут?
— Нет, просто считаю, что это несовместимо. Здесь мы с Равилем Черементьевым мыслим одинаково. Про других коллег не скажу — не знаю их так близко. А из женской сборной СССР я ушел после московской Олимпиады.
Иран
— А в Иране в 1991-м вас за что в яму упекли?
— За шорты. Еще в аэропорту Тегерана наткнулся на плакат: «Ты в стране ислама. Уважай ее законы». Написано на многих языках, включая русский. Но я значения не придал. В гостинице кинул чемоданы, переоделся в шорты и вышел на улицу. Метров через тридцать подскочили ко мне два бородатых мальчика, схватили за руки — и к мулле. Тот на бойком английском объяснил, что я нарушил законы шариата и теперь три дня должен провести в яме. Без воды и пищи. Но это не главное.
— А что главное?
— Яма в центре города. Каждый правоверный мусульманин, проходя мимо, обязан был в нее помочиться. А женщина — швырнуть камень. Если этого не сделают, их самих могли в яму засадить.
— И сколько раз на вас пытались помочиться?
— Много. Яма немаленькая — восемь на восемь. Так что носился по ней будь здоров, уворачиваясь от струи.
— Вы там один были?
— Нет, с англичанином, который сидел уже два дня. За то, что серьга в ухе и под хиппи подстрижен. К вечеру меня вытащили. Олимпийский чемпион по греко-римской борьбе Николай Балбошин в Иране давно работал. Узнав о моей беде, помчался к начальнику иранского политуправления, тоже борцу, — и добился освобождения.
... Умер Валерий Луничкин в Москве 17 марта 2022-го. Ему был 81 год.
RSS