«Когда мы звали Даню ужинать, он кричал: «Мама, я играю с Надалем. Закончу — приду!»
Родители Даниила Медведева — о том, как он вырос в мировую звезду и соперника Надаля по финалу US Open
Письмо от отца
«Даня, я тебе очень сочувствую. Но, думаю, ты справишься, надо быть сильным. А по-другому нельзя, хочется же хорошо жить, а теперь и славу почувствовал. Она тебя крылышком только задела пока.
Крепись и не раскисай.
Извлекай уроки.
Я матч не смотрел, но тебя в каждой игре, даже которые не видел, представляю очень хорошо.
Потому что отец, все время был вместе до 21 года, много видел и не совсем дурак.
Наверное, перешел в режим перекидывания и ожидания ошибок соперника?
А с такими игроками это не проходит. У них железная закаленная нервная система.
Дашь им инициативу — потом не вернешь.
Их надо только продолжать додавливать активностью, даже из последних сил.
Уверен, что все впрок пойдет. Хотя эта твоя тактическая ошибка повторяется из года в год.
Для турниров уровня фьючерс она бывает часто.
А вот ведущие игроки АТР очень редко такое допускают.
Ну ничего, думай и учись".
Такое письмо Сергей Медведев, отец новой суперзвезды российского тенниса Даниила Медведева, отправил сыну после его шокового поражения от Рафаэля Надаля на итоговом турнире АТР в Лондоне. Того самого, когда в третьем решающем сете, ведя 5:1 и имея матчбол, Медведев расслабился, отдал один гейм, другой — а потом «посыпался» и невероятным образом проиграл уже фактически выигранный матч.
Читаешь такое — и понимаешь, что в эти короткие емкие фразы вложена вся жизнь, все годы, которые родители теннисиста положили на то, чтобы их ребенок стал тем, кем весь мир узнал его в минувшем году. И что даже в самой близости к вершине теннисного Эвереста каждый день — это учеба. Порой — жестокая, беспощадная. Как в этом сете с Надалем. Другой феноменальный матч Медведева с которым, пятисетовый в финале US Open, под зажигательный комментарий Марата Сафина смотрела вся Россия. И, хоть Рафа выиграл, ни один человек не счел Даниила проигравшим.
Все то же самое, что вы только что прочитали в письме, папа мог сказать сыну и лично, но из-за бюрократических проволочек родителям россиянина не успели вовремя оформить английскую визу. Сергей и Ольга Медведевы отправили в британский визовый центр в Париже, куда заблаговременно подали все документы, письмо-претензию, но это помогло мало: в итоге они добрались до Лондона уже после того, как сын вылетел с турнира. К финалу.
А незадолго до того мы с ними, а также с сестрой Медведева Еленой на три часа присели за душевной беседой в кофейне аэропорта в Ницце. Родители теннисиста возвращались на Лазурный берег, где в последние годы постоянно проживают, из Парижа — с первого за долгое время турнира, на котором Даня не дошел до решающего матча, проиграв во втором круге. Елена, которая скоро во второй раз станет мамой, их встречала.
Именно в тот период начала сказываться та дикая усталость после шести выходов в финалы подряд, которая привела к трем поражениям на итоговом турнире в Лондоне и решению вообще не участвовать ни в Кубке Кремля, ни в Кубка Дэвиса. Правильному, на мой взгляд, — потому что только сам теннисист может объективно оценить свое состояние и понять, способен ли он порадовать своих болельщиков, а во втором случае — и команду.
Смазанная концовка года, однако, не сильно подпортила гигантское впечатление, которое игра Медведева произвела на всех раньше. И уже в декабре традиционный ежегодный опрос журналистов «СЭ» на звание лучшего спортсмена года вывел на первое место именно Даниила. Когда мы беседовали с его родителями, опрос еще даже не начался. Но лыко оказалось в строку.
Финал не смотрели, иначе можно не выдержать
В первой же фразе разговора Медведевы-старшие меня поразили. Когда я предположил, как они переживали во время финала US Open, Сергей вдруг сказал: «А мы не смотрели». Чуть позже это, правда, окажется некоторым лукавством...
— Иначе можно не выдержать, — пояснила Ольга. — Эта игра с Надалем — что-то из ряда вон выходящее. Пять часов играть! Для меня самый лучший матч — быстрый матч. Потому что я знаю, что мой сын не устал. Если матч до двух часов — еще нормально. Больше двух — мне уже не нравится. Пять часов — ни в какие ворота не лезет. Хочется сказать: «Даня, прекрати, что это такое!» Слава богу, пятисетовые бывают только на «Большом Шлеме», я за это их и не люблю.
Обычно мы смотрим матчи в записи, уже зная результат. И на сообщения не отвечаем. Во время турниров у нас режим тишины. Потому что если вдруг начинают поздравлять, а сыгран только третий матч на турнире — ничего хорошего не жди. Помню, когда Дане было 14-15 лет, его тренер Ваня Приданкин сказал нам: «Вы уж слишком не реагируйте на победу. Выиграл турнир — не надо «а-а-а!» Его надо приучать, что это нормально».
— Все отдельные победы забываются, а в памяти остаются только выигранные турниры. — говорит Сергей. — Но для нас на первом месте — чтобы сын не нервничал, был здоров. Чтобы у него ничего не сводило. И его поражения мы переживаем не потому что он в рейтинге потеряет столько-то очков, а потому что у него будет плохое настроение.
Тут отец все-таки раскололся насчет Нью-Йорка и финала с Надалем:
— Обычно матчи в прямом эфире не смотрю, но в ту ночь следил, не спал. Смотреть начал, когда он проигрывал в третьем сете — 1:3. Потому что все уже, проиграл. А потом бах — и выиграл сет. Не выдерживаю, продолжаю смотреть — и в четвертом побеждает. Тут я и ушел, не выдержал эмоций. Пятый уже не видел.
И ведь дрогнул Надаль! Что самое главное — Даня заиграл по-другому. И мне хочется, чтобы он вообще так играл — в атакующий теннис. Тот начал носиться, защищаться. А сейчас вот смотрел в «Берси» — практически не атаковал, мягко играл. Может, научился беречь силы. Или пытается играть за счет какого-то класса. Как в Санкт-Петербурге с Рублевым. Один брейк, другой — и выиграл...
Несколько лет назад Сергей перенес операцию на сердце — поэтому волноваться в режиме реального времени ему бы лучше дозированно. Тем более что, как вы наверняка уже поняли из письма, все успехи и неудачи сына он пропускает через каждую клетку.
— Жена может смотреть, когда напряжение большое, а я — нет, — признается он. — Нет, врачи не запрещают, но сердцебиение учащается и сам чувствую — пальцы становятся холодными. Думаю — зачем? Я же помочь не могу. Если бы Даня сказал: «Папа, сиди. Ты мне на расстоянии помогаешь» — я бы сидел. Но такого нет. Существует масса сопутствующих факторов, которые позволяют узнать, как проходит матч. Допустим, захожу на сайт, где идет прямая текстовая трансляция игры Медведева. Знаю: если количество комментариев быстро увеличивается — значит, дело идет хорошо. Если их мало — плохо.
Елена, старшая сестра Даниила, говорит:
— У него всегда была самая главная поддержка — это родители. Они верили в него до последнего и были рядом. Вот вы спрашиваете, не затаилась ли у семьи на кого-то обида, что не верили в Даню, не поддерживали. А мне кажется, наоборот, хорошо, что больше никого не было. Потому что была единственная и постоянная величина, и никто другой не мог увести его куда-то не в ту сторону. Папа настолько может убедить в чем-то любого человека, что в определенный момент и я поверила, что из него что-то получится. Хотя, если честно, сама не ожидала, что у брата будет такой успех.
Не знаю, как в этом плане себя ощущает Даня, но у меня всегда было чувство, что мы росли за крепкой, широкой папиной спиной. Любые проблемы, с которыми сталкивалась наша семья, финансовые или другие, мы, дети, даже не замечали. Папа настолько вселял уверенность, что всегда все будет хорошо и любая проблема разрешится! И Даня не думал ни о чем, кроме как о том, чтобы идти и тренироваться. Все остальные проблемы решал папа.
К этим проблемам — а без них, и серьезных, не обошлось — мы позже еще вернемся. Родители Медведева расскажут мне о них во всей красе.
Даня еще в животе решил, что будет россиянином
Тут самое время, как сказали бы киношники, для флешбека. В московское детство Даниила.
— Я-то всегда сидела на трибуне во время турниров, — рассказывает Ольга. — И продолжаю сидеть сейчас, когда мы ездим. А Сергей — нет. Он с Даниного детства во время матчей ходил вокруг корта, наматывал круги.
— Это в какой-то степени связано с тем, что я пытался его воспитывать, если он плохо себя вел, — поясняет Сергей. — Бросал ракетку и т.д. Или кричал на соперника. В 9-10 лет это для него было нормой. Сын всегда на меня смотрел и уже видел, когда я вот-вот начну кипеть. У меня взгляд менялся.
Потом он наконец начал играть на соревнованиях. И ему было комфортнее, когда меня нет. И мне так комфортнее было. Я уходил на расстояние в зависимости от того, какая местность была, ровная или холмистая — когда на триста метро, когда на пятьсот. Но если Даня проигрывал, даже за полкилометра было слышно, как он орал и плакал. В частности, в Новогорске. Там есть маленькие корты в глубине, довольно далеко. А я сидел на лавочке за корпусом. И там слышно было!
Ольга посчитала нужным внести уточнение:
— А в жизни — спокойный. Но в спорте превращается в другого человека. Когда выходил на корт, я сына не узнавала.
Тут папа усмехнулся и возразил:
— Да я бы не сказал, что очень спокойный. Если обижается — может и эмоции включить. Сейчас-то, когда живет с другой семьей, на нас уже не срывается. А когда жили вместе — на меня в основном, конечно. Мама-то ему слова не говорила против.
Ольга, услышав это, не полезла за словом в карман:
— А зачем? Мальчик хороший. Почему я должна что-то говорить против?
Сергей смягчился:
— Вообще жили очень мирно. У нас никогда не было никаких конфликтов. Мы не умеем жестко воспитывать. Кстати, Оля очень хотела мальчика.
Ольга: — Да нет!
Сергей: — Как же, я видел!
Ольга: — Для меня было главным, чтобы ребенок родился здоровым.
И вот вся наша беседа с родителями Медведева проходила в режиме такого обмена репликами между ними. Короткие, быстрые фразы — то уточнения, то возражения, то согласия. Но эти мини-споры звучали очень мило. И лишь доказывали, как сплачивалась эта семья, когда надо было постоять за своих.
Даниил Медведев стал третьим ребенком и первым сыном в семье. Первая дочь Юля старше на 12 лет, средняя, Лена, — на восемь.
— Две старшие дочери больше развивались сами по себе, — вспоминает Ольга. — Смотрели на нас, смотрели на других взрослых — и понимали, как надо. А Даня был очень энергичным, все быстро успевал. Тут уже нам надо было следовать за ним, улавливать, что ему нравится и идет, а что — нет. Мне сразу было видно, что он необычный ребенок. Не знала только, со знаком плюс или минус. Думала, отличие связано с тем, что он — мальчик, а они — девочки. Но теперь понимаю, что он и вправду был необычным.
Я поинтересовался, не под впечатлением ли от фильмов «Брат» и «Брат-2» и их главного героя Медведевы назвали сына. Каюсь, до интервью не перепроверил — ведь первый «Брат» вышел на экраны в 97-м, а будущий теннисист родился на год раньше. Но не спросил бы — не услышал от мамы историю рождения Даниила.
— У нас с сыном — интересные истории в любом возрасте. Даже до его рождения! — улыбается Ольга. — У нас был план, чтобы Данила родился во Франции.
Это уже прозвучало мощно — для 96-то года. Сразу захотелось подробностей.
— Была такая тенденция, что в России плохо, и люди стремились уехать на Запад, там закрепиться. В нас эти веяния тоже проникли. Мы поехали в путешествие, выбрали точку в Европе, в районе Альп, чтобы посетить сразу несколько стран — Швейцарию, Германию, Францию. Взяли машину и ездили, смотрели всю эту красоту. Разговаривали со случайными людьми, чаще русскими. В итоге проанализировали ситуацию и поняли, что неплохо бы ребенку родиться именно во Франции. Потому что это единственная страна в Европе, в которой, когда ему исполнится 18, он сможет, если захочет, автоматически получить местный паспорт. А я тогда уже была беременной, месяце на седьмом...
Отъезд во Францию Медведевы наметили на март 96-го, когда сын и доложен был родиться. Сергей добавляет колоритную деталь: даже шубу купили специальную, чтобы живот не был заметен, когда настанет момент посадки в самолет. На всякий случай.
Но вышло иначе.
— Мы сидели на чемоданах и ждали виз, с которыми была какая-то заминка — их тогда выдавали не очень быстро, — вспоминает Ольга. — И он внезапно родился на восьмом месяце, в феврале! В Москве. Сам решил, что будет россиянином. И сыграл на опережение, показал ту скорость, которая будет проявляться у него всегда и во всем.
Вот такой, например, штрих. Одно время мы жили на Проспекте Мира. Представьте: Дане шесть, семь, восемь лет. Картина все время одна и та же. Мы выходим из дома, он сразу бежит. Там дорога, и я, естественно, бегу за ним. Постоянная гонка! Добегаем до остановки. Он начинает бегать вокруг нее. И не просто бегает, а что-то на ходу читает — все надписи, стихи, которые в школе попросили выучить... Голова у него быстрая и сам он быстрый.
— Остановить его невозможно было?
— А зачем? Многие родители так и говорят: «Сядь, успокойся». Мы, наоборот, все эти движения поощряли. И вот однажды я сидела на остановке, Даня бегал вокруг нее, а рядом присела пожилая женщина и стала наблюдать за всей этой картиной. Вдруг говорит: «Вы ощущаете счастье?» Я подумала: действительно, это и есть счастье. Что у меня такой ребенок, что он тут скачет, все время что-то выдумывает. Это прекрасно!
Да, так об имени. Как раз во время того европейского путешествия, когда мама Медведева вынашивала и самого Даню, и смелые планы по месту его рождения, супруги познакомились с молодым адвокатом из Швейцарии, который спустя годы станет главным прокурором Женевы. Его звали Даниэль. Медведевы одновременно сказали: «О, какое интересное имя!» И Даниэль мигом превратился в русского Даниила.
Тогда это имя только входило в моду. И когда Дане придет момент идти в школу, Ольга с большим удивлением обнаружит, что в его классе — то ли четверо, то ли пятеро Дань.
Но этот, как вы уже начинаете понимать, был особенным.
Объявление в бассейне «Чайка», перевернувшее жизнь
Тут, что называется, — яблоко от яблони. Отец Медведева в молодости был человеком очень инициативным и предприимчивым. По медицинской линии своей мамы (бабушка Даниила работала в комбинате питания санитарным врачом) не пошел — ему нашлось чем заняться.
— Для Сергея перестройка — это как раз было хорошо, — отмечает Ольга. — В этом плане сыну есть с кого брать пример. Его папа — тоже неординарная личность. Когда был Советский Союз, он не мог в полной мере развернуться. Ходил, как все, на работу. Ведущий инженер, зарплата, никуда не денешься из этого коридора.
— Работал системным программистом, — уточняет Сергей. — Машины были такие — СМ-1420. Моей задачей было, чтобы в нескольких местах работала операционная система. Писал программы-предложения для других предприятий. Для одной сделал систему управления базой данных, как раз тогда заработал на первую машину.
Очень любил музыку. Это был 1987-88-й год, как раз разрешили создавать кооперативы. И одновременно с работой программистом я занялся звукозаписями. Поставлял их в различные магазины Москультторга. Оттуда шел заработок. Потом, когда дело пошло еще лучше, у меня появилось порядка пяти видеосалонов в Москве и области. Пункты проката видеокассет находились прямо в билетных кассах кинотеатров. Это было очень удобно — и, поскольку все устроилось через знакомых, платить за аренду надо было копейки...
Жизнь в Союзе становилась все менее стабильной, а слово «дефицит» — все более распространенным. В какой-то момент таковым, например, стал кирпич. Сергей Медведев, поняв это, стал добывать этот самый кирпич и выставлять его... в этих же пунктах видеопроката.
Отсюда — корни строительной фирмы, одним из двух руководителей которой на много лет он стал.
Ольга объясняет:
— Сергею, как и Даниилу, не нравится размеренная жизнь. Ходить на работу, с работы — это не для них.
Сергей добавляет:
— Фирма, которой я руководил, занималась поставкой строительных материалов на объекты строительства. И частным лицам, и организациям. Мы были одной из первых фирм, которые начали этим заниматься. Имели прекрасные отношения как с заводами — производителями стройматериалов, так и непосредственно с теми, кто занимался строительством. Строители в те времена не всегда знали, как материалы взять. Все фонды были распределены, особенно летом. Наш бизнес шел успешно, и та сумма, которые приходилось тратить на Данин теннис, когда он только начинал, была для меня незаметной. Но это — до поры...
— Я почувствовал, как интересно зарабатывать деньги, — говорит Сергей. — Бизнес — это самое интересное, потому что все зависит от тебя, твоей предприимчивости. В теннисе, как и в гольфе, ты тоже зарабатываешь сам. Тебя никто не давит, ты сам можешь тренера сменить, с федерацией поругаться... Что хочешь, то и делаешь. Во всех остальных видах спорта ты зависишь от многих людей.
Впрочем, для того, чтобы начать зависеть лишь от самого себя, Медведеву-младшему нужно было пройти еще очень большой путь. В котором не могло не обойтись без огромной поддержки родителей. Слушал их рассказы — и вспоминал, как ровно годом ранее похожие вещи говорили мне папа и мама Александра Овечкина.
Разница в том, что Татьяна Овечкина была двукратной олимпийской чемпионкой — то есть стартовая площадка у будущей суперзвезды НХЛ все же была изначально более высокой, чем у Медведева, родители которого никакого отношения к большому спорту не имели.
Теннис в его жизнь пришел, как у многих, благодаря стечению обстоятельств. Даня занимался плаванием в знаменитом бассейне «Чайка» на «Кропоткинской» — и как-то раз, забирая его оттуда, Ольга увидела объявление о наборе в секцию тенниса. Это только потом выяснится, что тренирует там Екатерина Крючкова, воспитавшая одну из лучших теннисисток России, а в свое время и мира Веру Звонареву. Тогда мама Дани просто увидела объявление и позвонила мужу.
Тот дал добро. Отбор у Крючковой был довольно строгий, но на мой вопрос, волновались ли они, пройдут ли его, Ольга ответила:
— Нет, не волновались. Потому что у нас не было такой цели — обязательно отдать Даню в теннис.
— Другие родители волновались, — добавляет Сергей. — Они между собой разговаривали, мы слышали.
— Но не мы с тобой, — снова вступает в разговор мама. — Нам в тот момент было все равно. У нас было много всяких занятий. Будет еще и теннис — хорошо. Не будет — и ладно. Повезло, что Екатерина Ивановна любит детей с таким характером, азартом.
Ну и с такими габаритами, надо думать. Ольга рассказывает, что уже, когда Даня родился, он был «вытянутый, как огурец». Ей сказали, что восьмимесячные дети часто бывают такой формы.
— Таким он и остался, — смеется мама. — Уже в детском саду был выше всех!
— А в 14 лет у него рост был метр девяносто, — вспоминает папа. — Я его мерял каждый год, книжка есть. В кого? У Оли родной брат ростом два метра. А его сын, мне кажется, еще выше.
На первую тренировку родители отправили Даню в розовых кроссовках старшей сестры Лены. Ракетку купили в супермаркете. Сыну было шесть с половиной, и он как раз пошел в первый класс. Успевал все легко. По рассказу мамы, выбегал из школы, которая заканчивалась в 12, и она думала, что сейчас надо еще заставить сделать уроки. А он отвечал: «Я уже все сделал». — «Когда?» — «На перемене. А что на перемене еще делать?» И главное ведь — не врал. Правда — успевал. «Вот такой скоростной», — резюмирует Ольга.
И увлекающийся. Мама рассказывает, что с чтением или просмотром фильмов у него в детстве было, как со всем остальным: если понравится — погрузится с головой, если нет — не заставишь. Допустим, был период увлечения книгами Артура Конан-Дойля. Пока всего не прочитал — не успокоился. Схожая история — с Джеком Лондоном. Отец добавляет, что точно так же Даня пересмотрел все фильмы с популярнейшим еще в СССР французским актером Луи де Фюнесом. Дальше настало время мистера Питкина...
Любовь к «Баварии» и знакомство со Слуцким
Спрашиваю — если бы тренер Крючкова что-то в нем сразу не разглядела и не взяла в группу; если бы мама не увидела это объявление — теннис все равно к Даниилу пришел бы, или все могло сложиться совсем по-другому? И менее удачно?
Ольга отвечает:
— Думаю, нет. Даже так: конечно, нет. Думаю, где-то он все равно добился бы успеха. Потому что, во-первых, очень любит побеждать, а во-вторых, у него прекрасная голова. Компьютер в голове, как говорится. Да, теннис пришел случайно, и проявилось это в нем.
Конечно, я мама и не могу воспринимать своего сына объективно. Но считаю, что в какой-то области это обязательно проявилось бы. Потому что мы с мужем создавали условия. Так вышло, что Даня полюбил теннис, и у него в нем пошло. И мы сделали все, чтобы создать в нем для его роста идеальные условия. А если бы пошло в шахматах, плавании или музыке, которыми он тоже занимался, — создали бы такие условия там. Не потому что мы сами музыканты или теннисисты. А потому что внимательно относились к сыну, а он требовал внимания.
Сергей развивает тему:
— Если мы на чем-то в плане его занятий останавливались — а деньги позволяли, — то стремились найти самые лучшие заведения, а в этом лучшем заведении — сильнейшего преподавателя. Например, где учиться? Пошли во 2-ю школу, один из лучших физико-математических лицеев. В 57-ю, самый-самый лучший, он не поступил, там совсем сложно было. А во 2-ю — удалось. Нужны для этого дополнительные занятия? Не вопрос.
Если шли заниматься шахматами, то в школу Петросяна. Считали, что быть в несерьезном месте и с несерьезным преподавателем — это потеря времени. Для общего развития — не более того. Как правило, родители ищут где поближе, просто чтобы дома не сидел. У нас был другой подход.
Потому-то, по словам отца, не было опасений, что Даня пойдет не той дорогой. В том же физмат-лицее курящего-то никогда не увидишь. Шахматами он занимался полтора-два года, дорос до разряда. Но, по словам родителей, этот мир и близко не захватил его так, как теннисный. Задачи он решал хорошо. А вот когда начинались турниры — улыбался, переговаривался с друзьями и забывал, что нужна полная концентрация.
— Из видов спорта ему нравились футбол и теннис, — говорит Сергей.
— Хорошо Даня в футбол играл?
— Он и сейчас очень любит на поле выйти. Сказать, что хорошо, не могу — все-таки не такой юркий, рост высокий. Но ударить может неплохо — всегда был нападающим. И умеет правильно определять, что важно в футболе. Ему нравятся игроки, которые, как он говорит, не смотрят на мяч, у кого голова поднята. Например, еще в детстве ему нравился капитан «Баварии» Штефан Эффенберг, рыжий. Даня помнит, что он двигался вроде медленно, но держал в руках все нити игры.
— А откуда у него взялось боление за «Баварию»?
— Думаю, это все-таки от меня.
Тут на мгновение слова взяла Ольга: «У Сергея это очень глубоко. У него немецкие корни, бабушка — немка».
А Сергей продолжил:
— Я всегда болел за немцев. И Даня тоже вместе со мной. Ему было шесть лет, мы смотрели «Велогонку мира» и болели за Ульриха против Армстронга. Он болел за все, где выступали немцы! Отсюда пошла и «Бавария». Так как для меня в то время не существовало никакого другого телевидения, кроме спортивного, сын с четырех-пяти лет рос так же.
Потом увлекся компьютерными играми, и его способности начали проявляться, например, в PlayStation. Лет пять он играл в FIFA. И это было что-то необыкновенное. А эмоции! Вспоминаю: ему 18 лет, он в своей комнате играет в PlayStation. Вдруг такой крик на всю квартиру: «А-а-а!!!» Это он гол или забил, или пропустил. Такой же остался, как в девять лет! И кричал не специально, а потому что не мог себя сдержать. Это все проявлялось и в монетах, которые однажды бросил в судью на корте (на Уимблдоне — Прим. И.Р.). В какой-то момент перестает себя контролировать. Хотя сейчас уже стал лучше.
Раньше у него на автографе была цифра 33, не знаю, как сейчас. Потому что ему нравился форвард «Баварии» Марио Гомес, был его любимым игроком. В какой-то момент — Томас Мюллер. Говорил — вроде не очень техничный, верткий, а забивает все время. Но «Бавария» — это для него исключение в плане того, что это клуб именитый и все выигрывает. Так-то он всегда болел за тех, кто слабее. Отсюда и симпатии к «Ростову», и в биатлоне то же самое. Да и в теннисе. Если условный Федерер будет играть с условным Ивановым любой национальности, Даня будет болеть за Иванова.
В этом тоже ощущается что-то наследственное. О чем мне подумалось, когда отец Медведева рассказал, что с 13 лет начал болеть за хоккейный «Химик» из Воскресенска — как он выражается, «команду, где одна улица обыгрывала сборную Советского Союза».
Сергей продолжает о футбольных пристрастиях сына, а заодно о его характере:
— Даня знаком с Леонидом Слуцким. Он играл турнир в Англии, а Леонид Викторович, работавший тогда там, сам пришел на его матч, завязал знакомство — и оно пошло дальше. А вообще сын — очень скромный человек. И сами мы скромные, и он тоже. Не думаю, что он первый пойдет с кем-то на контакт. Кто сам с ним знакомится — тому отвечает...
Медведевы рассказывают, что в Антибе, где они уже несколько лет живут, многие до сих пор не знают, кто их сын. Иные французы, с которыми знакомы уже четыре-пять лет, вдруг подходят к Ольге: «Ты что, мама теннисиста Даниила Медведева?» И, когда та кивает, чуть в обморок не падает. А Ольга пожимает плечами: «Ну да, и что?»
Футбол футболом — но главным-то в жизни маленького Медведева быстро стал теннис. До такой степени, что даже родители уже были не рады.
Ольга рассказывает:
— У нас была небольшая трехкомнатная квартира на Краснопрудной улице. Старшая дочка отвоевала себе отдельную комнату, Лена и Данила спали в одной комнате вдоль стенки. Как-то мы сделали прекрасный ремонт с мощным слоем шумоизоляции. Хотя тогда еще не знали, что Даня будет играть в квартире в теннис...
Сергей хмыкает: «В первый же день после окончания ремонта. Прихожу с работы, смотрю — угол отбит». В его голосе — вся боль от того, что ремонт этот мигом пошел насмарку.
Ольга:
— Сын взял ракетку и начал долбить мячом в стену. Сначала муж устроил скандал — мы с Даней аж заперлись. Потом я ему объяснила, что сын все-таки дороже ремонта. И через несколько дней ему было разрешено играть в теннис. Одна из его целей была над их с Леной кроватью. Ему там даже начертили линию. У него была задача — не разбить люстру и не попасть в раздвижной шкаф, который был напротив.
— Он не просто долбил. Раздавались крики вроде: «Ноль — сорок!» Когда я его звала делать уроки или ужинать, он кричал: «Мама, я сейчас играю с Надалем. Подожди, доиграю — приду!» С «Надалем» и «Федерером» он уже тогда играл, это были два постоянных «участника» его детских матчей...
Прошли годы — и он играет уже не в детской, а в Нью-Йорке при 20 тысячах зрителей, и против не воображаемого, а самого настоящего Рафаэля Надаля.
Когда Даня проигрывал, родители других ребят убегали из раздевалки
У родителей Медведева не было идеи-фикс сделать из ребенка большого спортсмена. Ольга повторяет:
— Наша задача была создавать условия, а там уж что получится. Я-то сама спорт и сейчас не люблю. Мне вообще непонятно, что это такое. Для чего он. До конца не осознаю, что это за вид деятельности, который собирает целые стадионы, и они по пять часов смотрят, как два человека мяч через сетку перекидывают. Хотя теперь и понимаю, что нужно сделать, чтобы до уровня этих стадионов дойти...
— Если отец или мама — тренер по теннису, вот здесь уже почти гарантированно получится, — включается Сергей. — Потому что все или почти все бесплатно. Плюс родители могут беседовать с ними беспрерывно, правильно направлять. Они знают — как. И максимально в этом заинтересованы. Примеры — Рублев, Зверев. У Циципаса мама тоже играла...
Материальных стимулов (как, например, у Овечкина — по десять рублей за гол от папы) у Дани не было. «У нас наоборот, — вспоминает мама. — Мы все время ему говорили: «Что ты так переживаешь, расстраиваешься из-за поражений? Нам не надо, чтобы ты выигрывал! Главное, чтобы тебе нравилось!» И даже тренер спрашивал: «Даня, что ты так плачешь, кричишь, когда проигрываешь? Что, родители тебя заставляют выигрывать?» — «Нет!»
— Как он кричал, вопил! — вспоминает Ольга. Когда входил в состояние азарта, ему было все равно, что на него зрители смотрят, судьи... На детских турнирах даже были такие моменты. В Новогорске здание небольшое. Даня проигрывал — и родители других ребят входили в раздевалку, хватали свои вещи и убегали оттуда. Потому что сын орал на всю раздевалку, никого не стесняясь. И от него в эти моменты старались держаться подальше.
Но он успокаивался, одевался, выходил с арены — и начиналась другая жизнь, и в ней был другой Даня. Параллельно маленький Медведев поначалу занимался музыкой — играл на клавесине, потом гитаре. «Это был мой проект, — говорит Ольга. — Традиция интеллигентных московских семей — музыкальная школа, художественная...
Но не было рвения. И не встретили педагога, который увлек бы его так, как Екатерина Ивановна — теннисом. А еще, как потом оказалось, ему обязательно нужен соревновательный момент. Побеждать! А в музыке некого побеждать. И в рисовании — а это у него тоже получалось неплохо.
Гитарой с ним занималась молодая девушка, победитель многих конкурсов, сама игравшая великолепно. Но достучаться до Дани ей не удалось. Может, на счастье будущей теннисной звезды — а то вдруг ушел бы в другую сторону и без особого толку?
Сергей только раз слышал от сына о мечте, не связанной со спортом, — тот упомянул, что хотел бы летчиком стать. Но тема продолжения не получила. Все остальное было только о теннисе. Хотя и без конкретных кумиров — по словам родителей, ничьих постеров на его стенке никогда не висело.
Тем более что, по словам Ольги, теннис он по телевизору и не смотрел. В отличие от футбола, биатлона, велогонок. Лишь однажды Крючкова устроила с детьми совместный просмотр матча — с кем-то играл Марат Сафин. И сейчас Медведев в интервью вспоминает ту игру, потому что дома теннис он не смотрел никогда.
Одна из историй, рассказанных Ольгой, напомнила мне факт из биографии Валерия Харламова. Правда, в более мягком варианте — у Легенды N 17 вообще был диагностирован порок сердца и выдан категорический запрет на какую-либо физическую активность после того, как в 13 лет из-за осложнений ангины у него на месяц отнялись рука и нога. Но Харламов не послушал, втихаря продолжал гонять шайбу и мяч во дворе, затем вообще записался и начал ходить в школу ЦСКА — и, когда там потребовалась справка, у врачей вдруг выяснилось, что никакого порока больше нет, и ребенок абсолютно здоров.
У Медведева сложилось не настолько драматично, но тоже не без волнений.
«У Дани были проблемы со здоровьем, — говорит мама. — Когда ему было шесть, мы пошли на плановый осмотр к кардиологу. Тогда у меня не было никаких мыслей о его спортивной карьере. И врач говорит: «Вам нельзя профессионально заниматься спортом». — «Да мы и не собирались. Нельзя и нельзя».
Долгое время теннис, которым занимался Медведев, был любительским, и о рекомендации кардиолога родители не вспоминали. Тем более что имелись и другие медицинские проблемы — то колено подводило, то что-то другое. Случались операции. Бывало, приходилось прекращать тренировки месяца на три. Каждый раз мама думала: все, сейчас наступит спокойная жизнь, будем просто учиться. Но он так любил теннис, что каждый раз начинал заново.
«Значит, судьба», — философствует Ольга. И продолжает:
— У нас все время все было вопреки. Когда Даня начинал играть на более серьезном уровне, мы сделали вывод, что большую часть юных теннисистов составляют мальчики либо из обеспеченных семей, либо из спортивных. К тому моменту мы уже не относились к первому разряду, а ко второму — никогда. И я все время спрашивала себя, что мы здесь делаем, как можем конкурировать с такими людьми — либо богатыми, либо спортивными, которые знают все. Этот мир не ждал нас с распростертыми объятиями.
Не ждал — но дождался. А детские проблемы со здоровьем рассосались. Так же, как у Харламова. При этом вот что интересно:
— По здоровью Даня не может пойти в армию, — говорит Ольга. — Мы этим вопросом занимались. Вспомнили все наши детские проблемы, все собрали воедино. В военкомате ему назначили какие-то страшные исследования. Отношение было такое, что, помню, Сергей всю ночь писал письмо военному прокурору. Наутро пошли в военкомат, показали письмо и сказали: «Если вы не сделаете то, что автоматически по всем правилам вытекает из этих диагнозов, то это письмо окажется во всех инстанциях сразу». Сделали. Потому что письмо было составлено очень грамотно.
Больше проблем со срочной службой не возникало. А то солдата Медведева та или иная воинская часть могла получить, а вот теннисиста Медведева Россия — потерять.
«Легенды и мифы Древней Греции» — на языке Шекспира
Семилетний Медведев — само собой, по инициативе родителей — поступил в школу «Дом Станкевича», в которой два вечера в неделю на английском языке и по американским учебникам обучают литературе, географии, истории. Читают, например, «Легенды и мифы Древней Греции» на языке Шекспира. Ольга характеризует эту школу как «потрясающую». Даня там проучится четыре года и заложит базу своего нынешнего отличного английского.
Чтобы попасть туда, Медведев прошел конкурс — один к десяти. Но проблема заключалась в том, что, хоть корт Крючковой на «Чайке» с «Домом Станкевича» и находились поблизости, но в шесть вечера у Дани заканчивалась теннисная тренировка и в шесть же начинались занятия на английском.
— За десять минут я из одной точки в другую на машине успевал, — говорит Сергей. — Но Крючкова говорила: «Последние десять минут — самые важные. Нельзя отпустить раньше!» А директор «Дома Станкевича»: «Первые десять минут — самые важные. Нельзя приходить позже!»
И все-таки они брали по пять минут с обеих сторон. За это время в машине Ольга успевала его быстро переодеть, сменить мокрую теннисную форму на цивильную одежду, в которой подобает приходить в элитную английскую школу. Так и шла жизнь. Зато уже в десять лет Даня уже великолепно говорил и писал по-английски.
Ольга рассказывает, что, когда сын поступал в «Дом Станкевича», она разговорилась с женщиной-секретарем, дочь которой, как выяснилось, тоже занималась теннисом у Крючковой — но была отчислена. И та сказала, что Екатерина Ивановна воспитывает волчат, которые должны победить любой ценой. Но Медведевым об этом было трудно судить. Потому что внутрь процесса родителям доступа не было.
— В первый момент детей в группе у Крючковой было человек пятнадцать, — вспоминает Сергей. — Корт при этом всего один. Они никогда не стояли, все время шла какая-то интересная работа. Вернее, мы можем судить, что она была интересная, потому что дети туда рвались. У них даже было соревнование, кто первый войдет в зал. Родителей туда не пускали.
— Но лично мне и не нужен был доступ, — говорит мама. — Ребенку нравится — и хорошо. С шести до девяти лет они так тренировались, а я и не знала, что такое теннис. Когда первый раз пришли на соревнования, даже не представляла, как ведется счет! Они выходят, и я не понимаю, почему они говорят — «тридцать», «сорок», а не «два», «три». Таких мам больше не было. Я была в полной растерянности.
А тут еще мой сын начинает кричать, нервничать. Я вообще не поняла. Играй спокойно! На том турнире он встретился в полуфинале с Рублевым, и Марина Андреевна, его мама, недавно опять мне об этом напомнила. Написала, что бились «не на жизнь, а на смерть». Андрей, кажется, победил на тай-брейке — они до четырех выигранных геймов играли... И все их встречи криками сопровождались.
Отец продолжает:
— Екатерина Ивановна их все время держала в тонусе. Каждый год в сентябре происходил отсев одного-двух ребят. На лето она всех распускала, они не занимались. У нее дача была, какие-то свои дела. И каждый стремился за эти месяцы как можно дальше продвинуться в теннисе. Потому что с ней прибавить именно в игре было непросто. Она ни с кем не занималась индивидуально, кроме одной девочки.
Более того, продолжает свой рассказ отец Медведева, Крючкова никому не разрешала тренироваться отдельно в процессе занятий с ней — а вот на лето давала вольницу. Медведевы обычно ездили в Хорватию. В сентябре тренер устраивала турниры, чтобы посмотреть, кто чего достиг. После них и происходили отсевы.
Тонус тонусом, но для самих ребят и их родителей все это проходило болезненно — весь коллектив, и дети, и их папы с мамами, уже был дружный. Принципы отсева были не вполне очевидные, скорее — вкусовые.
«Но точно не финансовые, это не про Екатерину Ивановну, — заверяет Ольга. — Бывало так: ребенку восемь лет, он маленький, и тренер просит маму: сходите к врачам, проведите тесты, узнайте, каким он будет по росту в 18. И после такого теста — отчисление.
Но нас это никогда не касалось. Вообще, Екатерина Ивановна очень его любила. За боевой характер. Такие ей нравились. И мы ей очень благодарны. Это она же Даню в теннис влюбила. Стала первым человеком, которая объяснила ему, что это такое, как надо бороться и играть".
Тем тяжелее оказалось расставание.
Круговая порука
К третьему году уже все родители, которые были в группе Крючковой, по рассказу Медведевых, страдали и тайно водили детей к кому-то на индивидуальные занятия. Потому что видели, как сильно их отпрыски отстают технически от ребят из спартаковской школы на Ширяевом поле и не только ее.
С ними занимался сын известной теннисистки Евгении Манюковой, Вадим Кузнецов. Естественно, мама выбила у Крючковой разрешение на личные занятия. Вадик проболтался ребятам, те — своим родителям. Декларировалось, что никому не позволено заниматься индивидуально, а тут оказывается — все не так. Ты не чувствуешь перспектив, зато ощущаешь, что одним позволено больше, чем другим. И начинаешь уже сам искать варианты.
— В шесть-семь лет, конечно, индивидуальные тренировки необязательны, а вот в девять-десять — другое дело, — говорит Ольга. Все дети из их группы просто очень сильно носились по корту с криками. Когда же выходили на турниры, другие тренеры говорили: «Посмотрите — он же идет к сетке и не знает, что там делать». И сами родители видели того же Рублева, который с семи лет у сетки работал со спаррингами.
Сергей вспоминает:
— Я очень любил помогать Дане перед матчами. Дети играют достаточно примитивно, у них сразу видны сильные и слабые стороны, они не могут перестроиться, и если что идет не так — теряются. Я внимательно смотрел матч будущего соперника. Вижу, парень по фамилии Ломакин, когда мяч идет ему под лево, всегда бьет слева направо и никогда по линии. И перед матчем за третье место говорю: «Дань, сразу беги туда». И все сработало.
Помню, Екатерина Ивановна говорила: «Совершенно не важно, как вы мяч на ту сторону перебросили. Не стесняйтесь бросать «свечи»! Все другие тренеры возмущались, говорили: нельзя так играть! Это не игра! Не знаю — на самом ли деле она так считала, или у нее просто не было времени и возможности научить их играть по-другому. Когда она их научит — за одно общее занятие на одном корте три раза в неделю?
Ольга:
— Зато, Сережа, за эту нашу длинную турнирную жизнь мы увидели такие потрясающие матчи! Например, лет в 11 Даня проигрывает в решающем сете — 2:5. И что он делает? Начинает кидать эти «свечи». Без зазрения совести. Судья не знает, что делать — сын же не нарушает правила. И он кидает их все выше и выше. Так и выиграл.
Но далеко так было не уйти. В Медведевых боролись благодарность к Крючковой за первые шаги Дани в теннисе — и осознание, что нужно делать следующий шаг. Однажды они пришли к тренеру: «Екатерина Ивановна, мы тоже хотим заниматься индивидуально». — «Нет, нельзя».
В общем, разговор не задался. И они решили уходить.
«Сложность заключалась в тренерском товариществе, — говорит Сергей. — Они же все друг друга знают. И, если ты откуда-то сам уходишь, не так-то просто еще куда-то попасть. Особенно если тренеры — женщины».
Пошли, например, в «Спартак», самую известную тогда школу. Тем более что жили рядом, на Краснопрудной, и это было бы суперудобно. Но Медведева туда не взяли! Причем даже тренеры-мужчины.
Спустя время несколько человек посоветовали им молодого тренера Игоря Челышева. Помогло то, что незадолго до того благодаря рекордсмену мира по прыжкам с шестом Владимиру Полякову (прыгнувшему на 5,81 в 1981-м году, еще до начала царства в секторе Сергея Бубки) появился, как выразились бы сейчас, теннисный стартап в подмосковном поселке Мосрентген. И Челышев, в отличие от тренеров из старых спортшкол, был заинтересован в новых воспитанниках.
Он стал заниматься с Медведевым индивидуально. А в группу его — все из-за той же круговой поруки — не брали долго. Отсекали, как только узнавали, что они по своей воле ушли от Крючковой. И взял их в итоге опять же мужчина, отец Андрея Кузнецова Александр.
Два года спустя у Челышева стало больше воспитанников, он стал старшим тренером на «Мосрентгене» и отдал персональные тренировки с Даниилом своему другу Ивану Приданкину, с которым они прежде спарринговали на Ширяевом поле. Иногда Челышев по-прежнему выходил на занятия с Медведевым, но основная часть работы перешла к Приданкину.
«Ваня — прекрасный человек. У них с Даней до сих пор идет общение, регулярно переписываются», — говорит мама Медведева.
Челышев с Приданкиным принялись рьяно ставить мальчишке технику. Но из-за отсутствия индивидуальных занятий в более раннем возрасте многое уже было упущено, и дело шло с переменным успехом. Как-то Сергей спросил Челышева, насколько велики шансы на успех. Ответ был такой: «Посмотри, какой у него замах длинный». Тренеры сразу изменили ему хватку — но подчеркивали, что исправлять им труднее, чем ставить с нуля.
Сам Медведев — наполовину в шутку, наполовину всерьез — в интервью называет свою технику «любительской». Но, как ни парадоксально, это ему только помогает. Даниил — не стандартный продукт теннисного инкубатора, не фабричный, а штучный товар!
— Ему главное — выиграть, а как — его мало волнует, — формулирует Сергей. — Он ищет для этого любые ходы. Не надо забывать, что и рост у него непростой. Высоким не так-то просто иметь идеальную технику. На первый план выходит другое — подача, прием.
Ольга смеется:
— Как-то слушала интервью Мстислава Ростроповича. Его спросили: «Как освоить такую технику, как у вас?» Гений ответил: «Вам надо жить в Советском Союзе, сломать руку — и чтобы вам неправильно сделали операцию. Тогда у вас будет такая техника, как у меня!» Я сразу почему-то перекинула мостик к Даниилу. Руку он, к счастью, не ломал. Но, чтобы добиться такой игры, как у него, надо пройти такой путь, когда мало тренировок, когда долго не занимаются техникой. Тогда вы и придете к такому результату!
Важнее техники была тяга к победам. А они пришли далеко не сразу. Ольга рассказывает:
— Я вспоминала о матче с Рублевым на первом же детском турнире. Там Даня занял четвертое место. И так он начал становиться четвертым на всех детских соревнованиях! А это очень обидно. Ты выходишь в полуфинал, потом троих награждают, а четвертый стоит и плачет в сторонке. Это место его преследовало долго и всегда заканчивалось криком: «Я хочу приз! Я хочу медаль!» Мы говорили: «Сейчас купим тебе подарок!» — «Нет, я хочу сам все получить».
Но однажды летом Медведевы по традиции поехали тренироваться в Хорватию, вернулись к концу августа на какой-то детский турнир — и Даня занял первое место. Это было счастье.
RSS