Газета Спорт-Экспресс № 246 (3038) от 28 октября 2002 года, интернет-версия - Полоса 9, Материал 1

Сегодня мы завершаем олимпийскую эпопею, посвященную дебюту советских спортсменов на XV Олимпийских играх в Хельсинки, и коснемся различных аспектов этого поистине исторического для всего олимпийского движения события

ПОД ГРОХОТ ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ КАНОНАДЫ

ПИСЬМА ИЗ ЧИКАГО

Июль 1952 года. Хельсинки. На 71-й сессии МОК президентом Международного олимпийского комитета избран американец Эвери Брэндедж. В середине августа того же года в Лозанне, в штаб-квартире МОК, получив благословение от 82-летнего Зигфрида Эдстрема, он взял бразды правления в свои руки.

Небольшая биографическая справка. Брэндедж - легкоатлет-многоборец, неоднократный чемпион США. На ОИ-1912 занял пятое место в легкоатлетическом пятиборье. Четверть века возглавлял НОК США и два десятка лет (1952 - 1972) Международный олимпийский комитет. Первым из президентов МОК награжден золотым олимпийским орденом.

Брэндедж пришел к власти в переломное в истории олимпизма время. Появление СССР на олимпийской сцене резко политизировало Игры, бросило вызов романтическим идеям Пьера де Кубертена. Озабоченный создавшейся ситуацией Брэндедж стал строчить письма в национальные олимпийские комитеты из своей резиденции (Чикаго, штат Иллинойс, Норт ля Саль-стрит-10). В первом, датированном сентябрем 52-го, он отметил всевозрастающий размах и популярность Олимпийских игр, коснулся их результатов, воздал хвалу финнам за прекрасную организацию и гостеприимство, после чего приступил к главной цели своего послания: "Я обеспокоен отрицательными тенденциями, проникающими в олимпийское движение и несущими в себе зародыш разрушения.

1) Игры приняли огромный размах, становится все труднее ими управлять.

2) Вызывает обеспокоенность всевозрастающая дороговизна Олимпиад.

3) Возникла чрезмерная опасность развивающегося национализма.

Перед Олимпийскими играми 1952 года много времени было потрачено на рассмотрение вопросов о Китае и ГДР. Наши правила не были соблюдены, в противном случае их отклонили бы безотлагательно. Нам некого винить, кроме себя, за то, что мы отказались от собственных принципов, чтобы проявить ко всем дружеские чувства. Этим пользуются, пытаются, играя на популярности олимпийского движения, пристроиться к нему с меркантильными личными, финансовыми или политическими целями".

Поясню причины недовольства президента. После второй мировой войны образовались два германских государства, два Китая, две Кореи, которые исповедовали разные политические взгляды. Поддержанные СССР и его единомышленниками, коммунистические страны требовали самостоятельного участия в Олимпийских играх, чему категорически воспротивился МОК, настаивая на выступлении едиными олимпийскими командами.

22 мая 1951 года в Лозанне состоялась встреча членов Исполкома МОК с членами олимпийских комитетов ФРГ и ГДР. Признали только один немецкий олимпийский комитет - ФРГ, но в Олимпиаде-52 разрешили участвовать всем спортсменам, проживающим на территории Германии - ФРГ и ГДР. "Демократы" отказались.

Во втором письме Брэндедж выразил серьезную озабоченность качеством судейства на Олимпиаде: "Судейство в Хельсинки было выше, чем прежде, и, в частности, в лондонской Олимпиаде, но и там были недочеты. Объясняются они невысокой квалификацией и неопытностью отдельных судей и, что самое страшное, предубежденностью и необъективностью ряда арбитров. Кроме того, есть много разночтении в правилах соревнований некоторых стран. Все это надо учесть и решительно изжить в оставшееся до следующих Олимпийских игр время".

Более развернуто проблему национализма президент МОК изложил в третьем письме: "Олимпиада - это не соревнование между странами. Такое отношение к Играм противоречит олимпийскому духу и способствует разрушению Олимпийских игр. Поэтому следует категорически запретить официальное распределение по странам посредством очков: как можно сравнивать достижения отдельного гимнаста, яхтсмена или целой команды? Надо не жалея сил бороться с публикацией таблиц с количеством набранных делегациями разных стран очков...

Ради национального престижа стали освобождать от работы и учебы спортсменов на длительный период для лучшей подготовки к Олимпийским играм. Им стали внушать, что спортсмены, как солдаты, обязаны защищать честь и славу своей страны, а потому должны находиться на содержании своего правительства. Это грубейшее нарушение правил и духа Олимпийской хартии. Отсюда чрезмерное увлечение спортивными результатами. Они превратились в самоцель.

Участились незаконные выплаты спортсменам за рекордные и турнирные достижения. Они убивают любительский спорт. Наша задача - немедленно пресечь тенденцию использования спорта в целях повышения национального престижа и демонстрации преимуществ одной политической системы над другой.

Если Олимпийские игры превратятся в бои гладиаторов, состоящих на содержании различных народов, и если желание выиграть во что бы то ни стало возьмет верх над дружеским соперничеством любительского спорта, Олимпийские игры потеряют всякий смысл.

Никто не должен извлекать из Игр преимущества в личном, политическом или коммерческом плане. Поэтому все доходы, получаемые от Игр, должны поступать в национальные олимпийские комитеты страны, где проходят Игры, и должны использоваться на развитие олимпийского движения и любительского спорта. Олимпийские игры должны оставаться свободными, чистыми и честными".

В последних строках своего письма Брэндедж просил у национальных олимпийских комитетов совета и содействия в предотвращении опасных тенденций, грозящих чистоте Олимпийских игр. Брошенные президентом камешки метили в основном в

НАШ ОГОРОД

Светлые кубертеновские идеи потеряли девственную чистоту задолго до Олимпийских игр в Хельсинки. За небольшие денежные премии лишили золотой олимпийской медали американского легкоатлета-десятиборца Джима Торпа, уличили в лжелюбительстве прославленного финского стайера Пааво Нурми, норвежского конькобежца Ивара Баллангруда... Но никогда еще не отмечалось столь массового выступления в Играх людей, избравших своей основной профессией спорт, как в Хельсинки.

Сотни спортсменов призвали в СССР "под ружье", чтобы, по выражению Брэндеджа, "защищать честь и славу своей страны".

Более полугода армия олимпийцев находилась на полном довольствии государства. Спортсмены сохраняли при этом зарплату в местах фиктивной службы - в учреждениях, предприятиях, организациях, в военных и прочих ведомствах. Самым именитым выплачивались еще и стипендии - от 1200 до 3000 рублей. Делалось все это вопреки клятвенным заверениям на священной Олимпийской хартии в мае 1951 года при приеме в МОК.

Практика денежного поощрения спортсменов (подпольно) существовала в СССР еще до войны. В год окончания Великой Отечественной постановлением СНК от 28 сентября 1945 года (приказ № 2493) ее узаконили, разрешив награждать рекордсменов СССР и мира. За союзные рекорды выплачивалась денежная премия в размере от 5 до 15 тысяч рублей, за мировые - от 15 до 25 тысяч. Призеры чемпионатов СССР по различным видам спорта получали от 2 до 5 тысяч рублей.

Еще одну денежную инъекцию приказом Совета Министров СССР (№ 2304-641) ввели 2 июля 1947 года. В олимпийском году (31 января) Романов посылает Михаилу Суслову проект предложений "О порядке премирования спортсменов за установление рекордов и победы на соревнованиях, а также о премировании тренеров, подготовивших рекордсменов и чемпионов СССР".

Седовласым старцам из МОК многое было известно, но они стыдливо отводили взор. На то были свои причины. Именно Брэндедж в преддверии XV Олимпиады отверг обвинения западных СМИ в многочисленных нарушениях любительского статуса в СССР и находившихся в сфере его притяжения искусственных спутников. "Они слово дали", - был ответ тогда еще члена исполкома МОК.

Став у его руля, Брэндедж был серьезно озабочен. Главврач понимал, что, если не остановить процесс, метастазы съедят невинное кубертеновское детище. И обратился за помощью к своим коллегам-эскулапам. Любопытно, что ответили (если только ответили) из нашего медцентра? Добросовестно пролистав не одну тысячу пыльных архивных страниц, реакции советского НОК на обращение президента не обнаружил.

КЛАССОВЫЙ ПОДХОД

Неофициальным подсчетом командных очков занимались издавна. Только в рамках единой "капиталистической формации" походило это на невинное детское развлечение. С выходом на олимпийскую арену более "передовой социальной системы" холодная война перекинулась на спортивные поля, и ход сражений (в очковом выражении) приобрел по обе стороны баррикад явно выраженную политическую окраску. Словами олимпийского девиза, перевернутого с ног на голову, благословляли перед ратным боем свои спортивные дружины в Кремле и Белом доме: "Главное - не участие, а победа!"

О повышенном интересе, проявленном ЦК партии к итогам XV Олимпиады, рассказал в своей книге "Трудные дороги к Олимпу" Николай Романов: "На другой день после закрытия Олимпийских игр мы получили указание, чтобы бюро делегации немедленно вылетело в Москву...

В Москве руководство делегации сразу же было вызвано к заместителям Председателя Совета Министров, где я подробно доложил обо всем, что произошло на соревнованиях в Хельсинки. По ходу доклада тщательно, я бы даже сказал - скрупулезно, проверялась точность подсчета очков и медалей, завоеванных на Олимпийских играх нашими спортсменами и спортсменами США как по отдельным видам, так и в командном зачете...

Поздно вечером мы вернулись в Спорткомитет. Нас предупредили, чтобы бюро делегации в полном составе находилось там до окончательного решения всех проблем. В третьем часу ночи позвонил Г. М. Маленков и сделал несколько уточнений по тем вопросам, которые мы недавно докладывали в Совете Министров и изложили в коммюнике. Особенно был выделен вопрос, насколько я ручаюсь, что подсчет количества медалей и очков являлся точным. Мне пришлось еще раз подтвердить, что за точность мы ручаемся...

Мы терпеливо ждали, если можно так сказать, общей оценки выступления на Олимпиаде, а возможно, и каких-то неприятных оргвыводов, в первую очередь - в отношении руководителя делегации (самого Романова. - Прим.А.В.). Ведь я уже наказывался за проигрыш команды ЦДКА в 1947 г. и за поражение наших спортсменов на первенстве мира по конькам в 1948 г.

Конечно, если тебя все время тревожит мысль: "а что будет завтра?" - такое состояние к числу приятных не отнесешь...

Ожидание окончательной оценки итогов Олимпийских игр было очень томительным. Минуты казались часами, а несколько часов ожидания - чуть ли не вечностью. Несмотря на это, звонок Маленкова все-таки показался неожиданным. По его голосу и первой фразе я понял, что очень большой грозы не будет. Он сказал:

- Передайте товарищам, что выступление наших спортсменов на Олимпийских играх признано в основном успешным. Вам предстоит большая работа. Надо разобраться, что делать в дальнейшем. Успокойтесь. Поезжайте домой. Отдыхайте.

Но сразу мы не смогли уехать, хотя было уже утро, светало. После очередного напряжения наступила разрядка. Надо было немного посидеть всем вместе".

Поведал Романов о своих треволнениях довольно откровенно. Били его часто и больно. В 47-м получил строгача, в 48-м - лишился председательского кресла. Оказавшись в нем через пару лет в качестве и.о. председателя Комитета, не мог чувствовать себя комфортно. Гарантируя победу на Олимпиаде, рисковал, шел ва-банк, понимал, что лишится опостылевшего довеска в любом случае. Победа могла вновь сделать полноправным хозяином физкультурного комитета, проигрыш лишал и того, что имел.

Олимпиаду проиграли. Но разрыв оказался настолько незначительным, что романовская бригада счетчиков сумела путем несложных манипуляций свести матч с американцами вничью (подробности в прошлой публикации). Так и доложили в ЦК. Романов заботился не только о престиже страны, но и о собственном благополучии.

На Политбюро такие вопросы решались предельно просто: победил - наградить, проиграл - наказать. "Ничья" - оставить как есть. Так и пребывал Романов между небом и землей, пока жив был "отец родной".

К уже сказанному добавлю, что считали очки в целом добротно, с точностью до двух десятых балла - при массовом дележе мест в соревнованиях борцов. Однако классовый подход оставался приоритетным. Советским накинули ни много ни мало восемь очков, главного классового врага - США - одного очка лишили: иначе ничья не достигалась.

Проигравшим полуфиналы турнира боксеров вручали бронзовые медали. В итоговой таблице в рубрике "Медали" засчитали всем, кроме южнокорейцев. Но мы испытывали к режиму Ли Сын Мана такую неприязнь, что рука не поднялась: 3,5 очка в графе "3 - 4 места" им записали, на большее сил не хватило...

ПО РЕЦЕПТАМ ТАСС

Сказать, что советская пресса освещала подготовку наших спортсменов к Олимпиаде отвратительно, будет большим преувеличением - не освещала никак. После сообщения в конце декабря 1951 года о предварительном согласии участвовать в Олимпиаде и отзывов финской печати на это событие в новогоднем номере, образовался информационный вакуум продолжительностью в шесть с половиной месяцев.

Постарался Николай Романов. Это он в очередном обращении в ЦК партии просил: "В интересах сохранения тайны и во избежание разглашения некоторых материалов, связанных с подготовкой советских спортсменов к Олимпиаде, просим Ваших указаний руководству ТАСС о том, чтобы вся спортивная информация на международные темы направлялась в печать и радио только по согласованию с Отделом пропаганды и агитации ЦК ВКП(б)".

Такого рода прошения без внимания не оставляли. В молчанку вместе с другими центральными изданиями играл и "Советский спорт". Незадолго до начала Олимпиады он едва ли не вдвое сократил и без того скудное информационное поле. Выходила газета в 52-м три раза в неделю (вторник, четверг, суббота) на восьми полосах. С 1 апреля вторничные и четверговые выпуски урезали вдвое. В таком обрезанном виде (за небольшим исключением) выходила и во время Олимпиады.

Только по каким-то внешним признакам - участившимся международным встречам футболистов, повышенному интересу к соревнованиям зарубежных спортсменов в рубрике "Перед Олимпийскими играми" - можно было догадаться об истинных намерениях властей.

Первую обнадеживающую информацию единственная центральная спортивная газета выдала только 10 июля. В передовице, озаглавленной "С именем Родины", были такие строки: "Советские спортсмены! Флаги соревнований плещутся над стадионами. Смело выходите на старты. Пусть ваша пламенная любовь к Родине, большевистской партии и товарищу Сталину ознаменуется новыми спортивными рекордами и победами во славу нашей социалистической Отчизны - знаменосца мира во всем мире!"

Овладевшие искусством чтения советских газет не сомневались - едем на Олимпиаду! Официальное подтверждение последовало через два дня. Сделал это ТАСС, определявший периодичность и дозировку предназначенной трудящимся информации, нисколько не заботясь о ее качестве: "На днях (?! - Прим. А.В.) состоялось заседание Президиума Олимпийского комитета СССР совместно с представителями всесоюзных секций по видам спорта. Принято решение об участии советских спортсменов в XV Международных олимпийских играх по следующим видам спорта..."

Информация, мягко говоря, не первой свежести. "На днях" - означало 27 мая, когда решено было послать на Игры команды по 20 видам спорта. В оставшееся до Олимпиады время гражданам не удосужились назвать даже составы спортивных делегаций. 19 июля, в день открытия Олимпийских игр, три четверти субботнего восьмистраничника "Советский спорт" посвятил празднику Дня физкультурника, открытию Олимпиады - одну полосу.

ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ КАНОНАДА

12 июля, когда ТАСС с полуторамесячным опозданием оповестил об историческом заседании советского НОК, первые наши ласточки появились в заранее уготованном для них спецлагере - студенческом городке Отаниеми, живописном местечке в восьми километрах от Хельсинки. (Парторганы не позволили советским спортсменам поселиться в олимпийской деревне Кяпюля, где проживало примерно 4500 спортсменов из более чем шестидесяти стран). 13 июля там был поднят государственный флаг СССР. 19 июля впечатлениями об этом райском уголке поделились со своими читателями корреспонденты "Известий": "По красивой дороге подъезжаем к зеленой аллее. Небольшой подъем, и перед глазами среди сосен и скал открывается группа четырехэтажных кирпичных зданий. Это и есть Отаниеми - лагерь спортсменов Советского Союза и стран народной демократии. На главном здании, где расположилась советская спортивная делегация, в ярких лучах июльского солнца сияет герб Советского Союза. С укрепленной на стене картины художника Ф. Шурпина "Утро нашей Родины" на спортсменов ласково глядит родной Сталин".

Счастливую возможность понежиться в теплых лучах ласкового сталинского взора получили и наши соседи по лагерю, не так давно обращенные экс-семинаристом в коммунистическую веру. (Не везло вождям на образовательном поприще: одного из Казанского университета исключили, другого - из Тифлисской духовной семинарии.)

Целебные свойства этих лучей помимо советских спортсменов ощутили венгры, заняв на Олимпиаде третье общекомандное место. Пациенты из других лагерных палат оказались к "сталинотерапии" не столь восприимчивы: Чехословакия оказалась на 10-м месте, Румыния - 23-м, Польша - 27-м, Болгария - на 42-м.

Наши недруги, разумеется, не без удовольствия разыграли оказавшуюся в их руках козырную карту. Вариации на тему "железного занавеса", сооруженного СССР уже на территории Финляндии, долго звучали на страницах многих зарубежных изданий.

Все это еще больше раззадорило советскую прессу: не прекращавшийся с земли и воздуха огонь по вражеским позициям из всех видов идеологического оружия стал еще более интенсивным, не причинив, впрочем, противнику никакого ущерба. Один из таких снарядов выпустила 16 июля "Комсомолка": "Международная прогрессивная общественность рассматривает участие в XV Олимпийских играх спортсменов СССР и стран народной демократии как факт, имеющий большое значение для укрепления мира во всем мире...

Буржуазные дельцы от спорта и их хозяева превратили спорт в средство наживы и пропаганды среди молодежи империалистической, человеконенавистнической идеологии. Вот почему Олимпийские игры сразу стали использоваться для империалистической пропаганды, прикрывающейся лицемерной фразеологией о верности идее братства и дружбы народов в спорте.

В послевоенные годы, когда американские империалисты открыто стали проповедовать бредовые идеи мирового господства, их ставленники пытаются захватить в своих руки олимпийские дела и провести в Международном олимпийском комитете уже привычную для янки в маршализованных странах политику диктата. Это они устраивали всякие темные махинации, чтобы любыми средствами проложить путь к победе на первой послевоенной Олимпиаде 1948 года в Лондоне. Однако итоги этих Олимпийских игр были для них малоутешительными".

Нет надобности дегустировать состряпанное газетой варево. Я о другом. Автор то ли по невежеству, то ли преднамеренно ввел своих читателей в заблуждение: американцы выиграли Олимпиаду в Лондоне с огромным преимуществом, опередив спортсменов Швеции на 247 очков!

Постреливали и с противоположного лагеря. Напутствуя своих спортсменов перед дальней дорогой, "Нью-Йорк Таймс" в довольно развязном тоне призывала "заткнуть рот красным": "В Играх в Хельсинки участвует 71 страна. США должны побить всех, но только одна победа имеет главное значение - победа над советской Россией. Надо вынудить замолчать пропагандистскую коммунистическую машину... Красные братья достигли такого уровня в спорте, что с ними надо примириться или заткнуть им рот. Давайте же заставим их замолчать!"

Неведомая до тех пор идеологическая канонада повергла президента МОК (да только ли его) в ужас. Это одна из причин, вынудившая его взяться за перо.

Оказавшись в семейном санатории, старший брат решил столоваться отдельно. В ГАРФ (Фонд 7576, опись 2, дело 741) хранится любопытный документ "О питании советской делегации на XV Олимпийских играх". Протокол был составлен 27 мая 1952 года в Хельсинки. В переговорах участвовали три советских представителя во главе с заместителем Романова Песляком и девятью членами Оргкомитета Олимпиады, включая ее председателя - фон Френкеля.

На встрече оговаривались условия проживания и питания советских спортсменов в Отаниеми. Оргкомитет взимал с участников Олимпиады за проживание и питание шесть долларов в день. Наши решили питаться за свой счет, завезли из страны продукты, в связи с чем просили хозяев сделать скидку. Финны оставались непреклонны: "Этот вопрос ранее уже обсуждался, - заявил фон Френкель, - и было принято решение взимать полную сумму со всех и даже с тех, кто решил питаться сам. Никто не возражал. Поэтому исключение делать не будем. Мы не можем оказать предпочтение какой-либо стране по отношению к другим".

Тогда Песляк попросил финнов построить нам новые кухню и столовую, чтобы советские спортсмены могли питаться отдельно в две смены. Хозяева не возражали и вскоре представили три сметы от четырех до шести миллионов финских марок. Увидев наши озабоченные лица, предложили для уменьшения расходов захватить с собой часть оборудования для кухни. После чего ударили по рукам.

БЕЗ ВИНЫ ВИНОВАТЫЕ

Судили на Олимпиаде вправду неважно, ошибались часто, порой умышленно. Протестовали японцы и канадцы, французы и американцы, румыны и поляки... Наши, пока дела шли отлично, сохраняли спокойствие. Но как только американцы бросились в погоню и возникла реальная угроза упустить лидерство, нервы у руководства советской делегации не выдержали. В начале августа Романов обратился с письмом к еще исполнявшему обязанности президенту МОК Зигфриду Эдстрему, в котором сетовал на "крупные недостатки в судействе на Олимпийских играх", особенно в боксе, гимнастике, тяжелой атлетике, просил "пересмотреть решения судейских коллегий по конному спорту и прыжкам в воду" и призывал "принять меры к объективному и правильному судейству, отвечающему духу Олимпийских игр".

Удивительно, но в конном спорте, где шансы нашей команды были нулевые, что признавал и сам Романов (в командных упражнениях мы заняли соответственно 7-е, 14-е места, в троеборье остались без зачета, а в личных - 10-е, 19-е, 24-е, 25-е, 43-е, 46-е и 47-е места), советские представители протестовали по поводу "неправильной оценки, данной некоторым американским и французским наездникам".

"Наезды" на судей руководством советской делегации ничем не отличаются от сетований нынешних футбольных тренеров, которые то и дело собственные промахи и неудачи объясняют происками арбитров.

Варясь в собственном соку, советские спортсмены порой не знали в деталях правил, особенностей соревнований, требований судей. Гимнастам во внутренних соревнованиях разрешали две попытки, в международных - одну. Наши программы, особенно у женщин, не всегда вписывались по сложности в мировые стандарты. На перестройку времени не оставалось. Так что не судей надо было судить, а позволить опыта международного набраться. Касалось это не только гимнастов. Вынужден был в этом признаться и сам Романов:

"На соревнованиях по женской гимнастике судейские ошибки проистекали в какой-то степени от непонимания новизны упражнений, выполняемых советскими участницами, непонимания того, что некоторые их элементы и связки - это смелое проникновение (если не сказать - прорыв) в завтрашний день мировой гимнастики, в ее будущее...

Вот этого-то, к сожалению, не смогли или не захотели понять ни на Олимпийских играх в Хельсинки, ни гораздо позже приверженцы и защитники различных устаревших школ и течений... Они с завидным упорством и даже с каким-то фанатизмом тормозили все новое, прогрессивное, и их консерватизм особенно четко проявлялся во время судейства".

В аналогичной ситуации оказались и конники, и стрелки... Пусть лучше об этом поведает сам Романов:

"Советские тренеры и судьи не были знакомы с особенностями судейства по международным правилам. Не знали, за какие элементы программы будут снимать оценки...

В преодолении препятствий (конкуре) были свои сложности. Соревнования по конкуру в Советском Союзе проводились, как правило, при высоте препятствий 140 - 150 см. А когда получили схему конкура, то времени на освоение, несомненно, более сложной трассы с 12 препятствиями большой высоты было крайне мало".

Времени было мало, потому что по милости физкультурных чинуш в жесточайшем цейтноте оформляли вступление секции конного спорта СССР в международную федерацию. Но это детали. Главное - в ином: "Конный спорт в стране развивался очень медленно. Конно-спортивных клубов не было. Базы тоже. Что касается привлечения конезаводов к подготовке лошадей для конного спорта, то этот вопрос продвигался очень медленно".

Кто виноват? Стрелочник, кто же еще! Так решили в ЦК. "Надо особо отметить, что провал в соревнованиях по конному спорту, так же, как и по футболу, был особо отмечен при подведении итогов выступлений советских спортсменов на Олимпийских играх. Группа высоких военноначальников была за это сурово наказана".

О стрелках: "Все сооружения, оружие и патроны находились в ведении ДОСАРМ. К тому же выяснилось (Когда? Через семь лет после завершения войны? - Прим. А.В.) , что имевшиеся в стране стрельбища за годы войны оказались разрушенными или пришли в чрезвычайно запущенное состояние. Малокалиберные винтовки и патроны к ним промышленность выпускала только массового производства. Специальные спортивные винтовки и качественные патроны не производились.

На кого же мы могли рассчитывать? Прежде всего, на группу энтузиастов стрелкового спорта".

На энтузиазме и выиграли! Золотая, серебряная, две бронзовые медали и три зачетных места дали 27 общекомандных победных очков. Это по-нашенски. А третий призер Олимпиады, Лев Вайнштейн, по мнению главного физрука страны, "выступил ниже своих возможностей". Уж кто-кто, а спортсмены упрека не заслуживали. Выступили они, несмотря на отсутствие опыта, качественного инвентаря и многочисленные организационные прорехи, блестяще. А их и встретить по-человечески не пожелали.

Послушаем Романова: "Торжественной встречи делегации, вернувшейся из Хельсинки, не было. Спортсмены по мере окончания соревнований по своим видам уезжали домой. Только победители оставались до конца Олимпиады и выехали из Хельсинки специальным поездом. Планировалась торжественная встреча. Но она была отменена. То, что специальная встреча не состоится, участники узнали еще в Ленинграде, когда ленинградцам разрешили остаться дома. В Москве специальный поезд встретили только несколько работников Комитета и родственники приехавших. Как-то тихо и незаметно, без обычных в таких случаях восторгов и расспросов, москвичи быстро разошлись... Это был малорадостный, поучительный для будущего момент".

Автор запамятовал. И "Комсомольская правда", и "Советский спорт" сообщили, что 7 августа на Ленинградском вокзале поезд с олимпийцами встречали "тысячи москвичей, представители физкультурных, комсомольских организаций, стахановцы предприятий..." И митинг был. И цветы, и оркестр. Отсутствовали лишь представители высших партийных органов и ЦК комсомола. От молодежной организации олимпийцев встречал секретарь Московского комитета ВЛКСМ А. Рапохин. Но главный партийный орган "Правда", - крайне раздраженный итогами Олимпиады, был предельно лаконичен: лишь констатировал факт прибытия поезда, не упомянув ни о митинге, ни о цветах, ни об оркестре. Партия мстила спортсменам за упущенную победу. Кому? Лучшим из лучших, чемпионам и призерам Олимпиады, прославлявшим Родину, партию и самого закадычного друга физкультурников.

Несмотря на раздрай, внесенный в олимпийское движение, дебют СССР на XV Играх имел огромное значение. Конкуренция двух великих спортивных держав, пусть и с политической окраской, стимулировала развитие спорта в СССР, США и многих других странах. При отсутствии экономических, правовых и прочих аргументов спортивные достижения страны Советов стали едва ли не главным доказательством преимуществ социалистического строя. Этим и объясняется государственная поддержка спорта в СССР и щедрые в него денежные вливания. Подобные явления характерны и для всего социалистического лагеря, особенно ГДР (подстегивала конкуренция с западными немцами). Отсюда и огромные успехи спортсменов СССР и ГДР в летних и зимних Олимпиадах.

На этом прерываю олимпийские страдания. Будет на то воля Божья, вернемся еще к этой теме.