Никита Камаев: "РУСАДА продолжает дело - и впереди немало интересного"

Исполнительный директор РУСАДА прокомментировал скандальную дисквалификацию пяти звездных ходоков из Саранска

Черный список Чегина пополнился новыми звездами

– Некоторые из объявленных нарушений относятся аж к 2009 году. Почему так долго не объявлялось о дисквалификации спортсменов?

– Речь идет о биопаспорте, а не результате одной пробы. Было изучено большое количество проб, а обработка результатов занимает до пяти лет. На самом деле, мы получили просьбу от ВФЛА по антидопинговому расследованию этого дела летом 2014 года. Была проведена огромная работа, результатом которой и стали известные решения.

– Правильно понимаю, что данные биопаспорта спортсменов – работа РУСАДА?

– 90 процентов данных, заложенных в биопаспортах спортсменов – дело рук Международной федерации легкой атлетики (ИААФ), имеются и пробы ВАДА. Степень участия РУСАДА в этом минимальная.

– Но вы все эти данные анализировали?

– Верно. И именно поэтому мы сами тестировали этих спортсменов по минимуму. Иначе просто получилась бы двойная работа.

– Вызывают вопросы сроки аннулирования результатов. Как в течение одного года спортсмен может быть на какие-то месяцы дисквалифицированы, а – на другие нет?

– Это специфика биопаспорта. Благодаря ему можно отслеживать ряд нарушений в течение долгого времени. Бывают спокойные участки биопаспорта, а есть такие, которые говорят о манипуляциях. Так вот, если манипуляции имели место на протяжении двух определенных месяцев, то результаты, показанные именно в этот период, аннулируются. Если речь идет о биопаспорте, то практически наверняка следует ждать нескольких отрезков дисквалификации. Ведь одного "пика" для доказания выходов за рамки недостаточно. Нарушений должно быть несколько.

– Когда спортсмены были уведомлены о нарушениях?

– Достаточно давно. Изначально это дело рассматривали не мы, а ИААФ. И именно она начинала обработку результатов. Но они не справились. И заканчивали эту историю уже мы. И мы справились!

– Одну из дисквалифицированных – Ольгу Каниськину – недавно назначили директором ЦОП в Саранске. Притом вместо Виктора Колесникова, которого дисквалифицировала РУСАДА. Теперь она не имеет права продолжать работу в этой роли?

– Не имеет.

– Какой был смысл в ее назначении, если она была в курсе того, что ее ожидает?

– До объявления официального решения она могла работать где угодно. А вот почему и как принимаются решения в Саранске – вряд ли кто-то вообще сможет объяснить.

– Валерию Борчину за второе нарушение антидопинговых правил вместо пожизненной дисквалификации дали 8 лет. Почему?

– Существуют стандарты по поводу принятия тех или иных санкций за определенные нарушения, и тяжесть нарушения Борчиным соответствует названному сроку дисквалификации.

– Он ведь, в отличие от дисквалифицированных пожизненно, имеет право продолжить карьеру в роли тренера и функционера?

– Все правильно. Если, конечно, он вдруг не примет участия в чемпионате Мордовии…

– На этом расследование завершено?

– Нет! Мы продолжаем дело и впереди немало интересного. В большей степени это связано с тем, что тренером дисквалифицированных спортсменов выступает один человек – широко известный Виктор Чегин. Талантливый тренер.

– На сегодняшний день в его "черном списке" 20 спортсменов. Сколько еще учеников должны дисквалифицировать, чтобы и к тренеру были применены санкции?

– На самом деле, для начала расследования в адрес тренера достаточно трех случаев. Но автоматических санкций к персоналу спортсмена не хватит даже два десятка. Должна быть собрана достоверная доказательная база, прежде чем вынести какое-то решение. Это мы и делаем. Спортсмен или причастный к нему специалист дисквалифицируется только в случае 100-процентного доказания вины.

– Кто будет принимать решения по Чегину, после того, как доказательная база будет собрана?

– Мы.

– Есть понимание, когда это произойдет?

– Нет. Дело Лэнса Армстронга рассматривалось более трех лет. Мы работаем меньше года, поэтому у нас все впереди. При этом, если говорить откровенно, то даже от хорошо сделанной нами работы у меня нет удовольствия. Все наше агентство очень сожалеет о произошедшей ситуации. Она действительно очень печальна. Но у нас другого выхода нет…