22 мая 2017, 16:00

Владимир Перетурин. Последнее интервью

Читать «СЭ» в Telegram Дзен ВКонтакте
Умер известный спортивный телекомментатор Владимир Перетурин. Завтра бы ему исполнилось 79 лет...
Перетурин долгое время был комментатором на центральном телевидении, вел передачу "Футбольное обозрение". Журналист перенес два инсульта и был прикован к постели.
"СЭ" выражает соболезнования родным и близким Владимира Ивановича.
В ноябре 2016-го обозреватель "СЭ" Юрий ГОЛЫШАК навестил известного телекомментатора
. Приводим то интервью полностью.

Не помню, что это был за день. То ли праздник, то ли выходной – я шел по пустой Москве. Казалось, этим утром я в городе один.

Накануне я звонил Владимиру Перетурину, звезде советского телевидения – и не узнал этот голос. Он и вправду стал совсем другим.

Когда-то, в прошлой жизни, я точно так же дозвонился до Николая Озерова – и не узнал: "Могу услышать Николая Николаевича?" Озеров ответил чуть огорченно – но не удивленно:

– Это я.

Думаю, звонок мой тогда вписался в череду тогдашних обид – изгнание с телевидения, вынужденные поездки с какими-то устными выпусками по стране. А тут еще и корреспонденты не узнают голос, известный вчера еще всей стране.

Владимир Перетурин тоже не удивился.

– Владимир Иванович, это вы?

– Я.

– Как себя чувствуете?

– Пока не умер…

– Хочу зайти к вам, поговорить.

– Ну, приходите, – равнодушно ответил Перетурин.

Второй инсульт привязал его к постели. Который месяц мир для Перетурина – полутемная комната. Небольшой, ламповый еще телевизор с бесконечным футболом. Книжный шкаф и две фотографии – мой герой с Бесковым и Яшиным. Металлический поручень койки.

Ноябрь 2016 года. Владимир ПЕРЕТУРИН. Фото Юрий ГОЛЫШАК, "СЭ"
Ноябрь 2016 года. Владимир ПЕРЕТУРИН. Фото Юрий ГОЛЫШАК, "СЭ"

Исхудал Перетурин до неузнаваемости. Говорит односложно – хоть чувствую, мне рад. Все ж новое лицо.

Напутствует собравшуюся в магазин жену:

– Купи воды зелененькой…

– Это тархун? – почему-то шепотом переспрашиваю я.

– Не тархун! – поправляет меня Перетурин. – Американская.

– Кока-кола! – радуюсь я.

– Зеленая кока-кола не бывает, – укоряет меня Владимир Иванович.

– Спрайт, – разъясняет из коридора супруга Ольга. – Он прежде кока-колу любил, а сейчас на спрайт перешел. Все, я пошла.

Я напоминаю, как ходили когда-то вместе в Астраханские бани и общались довольно мило – но Перетурин меня, конечно, не вспоминает.

– Ну как же! – переигрываю я, всплескивая руками. – Еще Нилин Александр Палыч с нами ходил. А вы мне рассказывали, как играли против тбилисского "Динамо". Гол забили в свои ворота – а тот оказался для Тбилиси тысячным в высшей лиге. Ждали грузины этого гола как праздника, подарки готовили для забившего, а вы им все испортили. Потом переписали этот гол на Владимира Баркая – но уже безо всяких праздников…

Перетурин чуть улыбается.

– Был такой гол! – вспоминает. Лицо чуть проясняется. – В Тбилиси это было (на самом деле этот гол стал уже 1012 на счету тбилисцев. – Прим. "СЭ"). Я против Миши Месхи играл. Потрясающий футболист. Для меня страшнее соперника не было. Но обыграть меня не мог! Всех на свой финт ловил – а меня не мог. Нормально я справлялся.

– Самый переоцененный футболист тех лет?

– Лобановский!

– Вот так ответ.

– Ничего в нем особенного не было. Хотя угловые подавал божественно. Это было. Против Лобановского я тоже играл. До Месхи ему далеко было!

– До Стрельцова тоже?

– Я к Эдику в тюрьму ездил!

– Как вас туда занесло?

– Он в Вятлаге сидел, а я как раз в Кирове играл. Дай-ка, думаем, навестим. Отправились с приятелем. Оказалось, Эдика в лагере библиотекарем назначили. Не цветущий он был, конечно…

– Так легко было попасть к Стрельцову на свидание?

– Наш шеф был – генерал милиции Носаков. Как скажет – так и будет. В том лагере не один же Эдик был, еще футболисты. Пара человек из Горького. Как-то приезжаю туда с ЦСКА, подходит ко мне незнакомый дядька – и рассказывает: "А Костя-то, друг твой, умер…" Как раз тот, который сидел – а мы его навещали.

– Играть против Стрельцова приходилось?

– А как же?! Пригласили меня в "Адмиралтеец". Приезжаю в Ленинград – а команду разогнали, осталось только "Динамо". Стал за него играть. Нашему центральному защитнику Леве Шишкову говорю: "Эдика не трогай!" Тот усмехнулся. Выходит на поле – и сразу Стрельцову по ногам. А тот здоровенный, разозлился – по нашему Леве пробежал и забил…

2010 год. Владимир ПЕРЕТУРИН. Фото Татьяна ДОРОГУТИНА
2010 год. Владимир ПЕРЕТУРИН. Фото Татьяна ДОРОГУТИНА

ДВА РАЗНЫХ МИРА

Я пытаюсь представить себя на его месте – и мне становится страшно. Перебирать воспоминания с утра до вечера – надеясь, что и после второго инсульта случаются выздоровления. Удалось же справиться с первым.

С экрана толкуют о чем-то новые звезды. Я сажусь у края кровати – и передо мной два мира. Слева герои сегодняшние. Справа поправляет одеяло тонкой, почти прозрачной рукой человек, чье "Футбольное обозрение" ждали все-все-все. Я, во всяком случае.

Выключаю звук – и звезды сегодняшние с этой секунды шевелят губами беззвучно. Ламповый телевизор теперь похож на аквариум.

К сегодняшним у Перетурина оказался приличный счет. Вспоминает всем известные фамилии – и голос его крепчает. Кажется, даже приподнимается на подушке:

– Этого – выгнать. Непрофессионал. Идиот полный. А этот – негодяй! Все учит, учит: "Надо было так…"

– Раздражают вас?

– Жутко раздражают!

– Так выключите звук. Не слушайте.

– Я так не могу. Всегда смотрю со звуком.

Со стенки над кроватью смотрит на меня фотографический Владимир Иванович из 90-х. Улыбается, держит в руках огромный арбуз – а люди вокруг хлопают. Мне кажется, я слышу эти аплодисменты сквозь годы.

Тот Перетурин был чуть снисходительнее.

Какие-то новости узнает от меня: "Кесарев умер" – "Мы же не так давно общались. Год назад или два. Вы точно знаете, что умер?"

Какие-то знает:

– Нина Еремина недавно умерла. Вы слышали?

– Слышал, Владимир Иванович.

– Я так расстроился! Нина была настоящий профессионал. Репортажи изумительно вела, глупости не говорила. Сейчас-то глупости говорят постоянно. Красивая была женщина.

Ноябрь 2016 года. Владимир ПЕРЕТУРИН. Фото Юрий ГОЛЫШАК, "СЭ"
Ноябрь 2016 года. Владимир ПЕРЕТУРИН. Фото Юрий ГОЛЫШАК, "СЭ"

ОТСУТСТВИЕ ДЕНЕГ

– Кто-то из телевизионных людей рассказывал мне, почему случился инсульт у Владимира Маслаченко. Духота в Останкино.

– Да нет там никакой духоты, ерунда это. Но вот меня схватило – и все… Никто не может объяснить, почему. После первого я долго восстанавливался – но ничего, встал. Еще года три поработал. Пока второй не хлопнул. Голова болит страшно, кружится… Врач приехал – сразу определил.

– На первом этаже видел инвалидную коляску. Не ваша?

– Нет, моя вон, у вас за спиной. Изредка меня вывозят. Когда погода нормальная.

– Не встаете вообще?

– Лежачий больной! Еще не умер – но не встаю…

– Главное неудобство в нынешнем положении?

– Отсутствие денег. Никто не дает!

– Пенсия у вас какая?

– Маленькая совсем. Государство отстегнуло 15 тысяч, что ли… Или 12? Надо у жены спросить. Один человек помог, больше никто.

– Это кто же?

– Коля Толстых узнал, что я лежу – позвонил, пригласил жену. Передал ей 50 тысяч рублей. Я был поражен!

– Я тоже. Передал от себя лично?

– Не знаю, где он взял… С работы копейки никто не передал. Вот такой человек – Коля. А негодяи сейчас набросились на него.

– Телевидение не помогает?

– Не-е-т… Ребята иногда дозваниваются. Из Питера с камерой приезжали, снимали меня. С Украины. Какой-то фильм снимают. Интервью записали – и уехали. Недавно журналист один пришел, книгу обо мне хочет писать. Фотографии просил. Книжку подарил о Дымарском. Надо б прочитать.

– Неподалеку живет Анна Дмитриева.

– Через два дома!

– Она тоже не заглядывала?

– Даже не позвонила ни разу. Не знаю, почему. Вот недавно заходил парень из какой-то газеты. Не помню уже, какой. Друзья мои или уехали, или поумирали. Женя Рубин жил на Ленинских горах. Жена его, Жанна, фотограф. В Америке теперь…

– Вы никогда об эмиграции не думали?

– Ни разу в жизни.

2008 год. Владимир ПЕРЕТУРИН. Фото Татьяна ДОРОГУТИНА
2008 год. Владимир ПЕРЕТУРИН. Фото Татьяна ДОРОГУТИНА

– Кто был вашим лучшим другом на телевидении?

– Яша Прилуцкий. Уехал в Израиль с женой и дочкой. Жена русская, а одна из всей семьи научилась говорить по-еврейски. А Яша вскоре погиб. Жена звонила, говорила – выпал из окна…

– Самоубийство?

– А убивать некому. Но я поверить не могу, что он покончил с собой. Веселый был! Видите фотографии по стенам?

– Конечно.

– Я один живой. Еще Каспаров в Америке. Остальные все поумирали.

– Что врачи говорят?

– А ничего. Но я все равно верю – выздоровлю, встану. Самому себе дал на выздоровление еще месяца три. Может, четыре. Год уже лежу! (На самом деле второй инсульт у Перетурина случился в 2012 году. – Прим. "СЭ")

– Главное – верить, что можно вернуться к нормальной жизни.

– Так Борис Спасский вернулся же. Тоже два инсульта. Что я могу сделать? Таблетки пью горстями. С утра горсть, днем горсть. Лежу целыми днями и вспоминаю.

– Что сегодня вспоминали? Что вчера?

– Гуляю мысленно по Москве, по улицам своего детства… Я на Фрунзенской набережной вырос. А неподалеку от меня, в двух остановках, жил Лева Дуров. Который через несколько лет стал большим артистом. А я оттуда уехал в Киров играть.

Вспомнил вдруг сегодня нашего учителя физкультуры, Анатолия Федоровича. Почему – не знаю. Тот погиб, попал под машину.

– Вы машину, кстати, водили?

– Нет, никогда.

– Почему?

– Да не было случая. Предлагали купить еще в Кирове – но я не стал. Ни "Победу", ни "Волгу". На метро ездил. Садишься, кто-то узнает – червонец тебе тянет.

– Зачем?

– "Распишитесь!" Ладно, расписываюсь. Кто-то паспорт подсовывал. Но на куски не рвали.

– Популярность у вас была фантастическая.

– Вы преувеличиваете…

Владимир ПЕРЕТУРИН. Фото Владимира Перетурина
Владимир ПЕРЕТУРИН. Фото из архива Владимира Перетурина

ЗАПИСИ "ФУТБОЛЬНОГО ОБОЗРЕНИЯ"

– Сколько после каждого "Футбольного обозрения" приходило писем?

– Мешками – никогда. Но штук десять бывало. Особо народ не возмущался.

– Хоть какое-то письмо запомнилось?

– Да, из Чехословакии! Девушка написала – она меня где-то услышала, просила ответить ей. Звали ее Зденка Яванопольска.

– Влюбилась, что ли?

– Понятия не имею. Я ответил, что-то написал… Все хочу пересмотреть, у меня записи "Футбольного обозрения" остались. Хорошая была передача ко дню рождения Озерова, кажется. Много интересных людей собрали.

– Сегодня ваши коллеги ведут корпоративы, зарабатывают нормальные деньги. Вы застали это время?

– Нет, к сожалению. Но я бы вел, мне в радость.

– До программы "Время" вы так и не добрались?

– Нет. И не хотел.

– Почему?

– А я не люблю эту программу. Кто-то туда рвался, это было модно. Телевизионному человеку это давало другой статус. Но мне и так было неплохо. Хотя на телевидении много негодяев. Анонимки на меня писали. Спортом командовал Иваницкий – тот футбол вообще не понимал.

– Что еще вспоминаете?

– Всю-всю жизнь прокручиваю в памяти. Как в Кирове играл. Я вообще непьющий – большая редкость для футбольного человека. Играл там со мной Юра Вшивцев, будущий нападающий московского "Динамо". Тоже ни капли не пил. Один поэт из "Спартака" написал: "В нападенье Вшивцев Юра, а в защите – Перетура…"

– Это произведение восхитительное.

– Детство помню почему-то отчетливо. Товарищей своих. Один из Мюнхена звонил как-то. Вот, вспомнил еще – в школе приятелю своему нос разбил!

– Господи. За что?

– Что-то он сказал не то…

– Я смотрю, отчаянный вы человек, Владимир Иванович.

– Я не очень смелый. Хотя когда Останкинская башня горела, многие разбежались. А я домой не ушел, пережидал прямо там. Вообще никакого страха не было.

– А говорите, не смелый. Уверяю – вы человек героический.

– Сказать честно гадость негодяю – это очень смело, я считаю. Но вот это у меня нечасто получалось. Хотя один раз прорвалось!

– Расскажите же скорее.

– Главным редактором спортивных программ был Мелик-Пашаев. Вот ему высказал все. Что-то он мне начал говорить, а я – ему! Это действительно надо было смелости набраться – Мелик-Пашаев мог многое!

– Телевизор у вас включен постоянно. Самый интересный для вас сегодня человек из этого мира – не спортивный?

– Он тоже умер. Аркадий Арканов. Мы с ним вместе ездили, выступали по городам. Во Владимире, помню, были. Какой-то футбольный турнир – а потом мы с Аркадием выступали… Потом меня в гости пригласил. Квартира у него была в старом-старом доме на Сивцевом Вражеке.

– Хороший был человек?

– Порядочный!

Владимир ПЕРЕТУРИН и Анатолий ТАРАСОВ. Фото Владимира Перетурина
Владимир ПЕРЕТУРИН и Анатолий ТАРАСОВ. Фото из архива Владимира Перетурина

ЛОБАНОВСКИЙ, БЕСКОВ, СТАРОСТИНЫ…

– Вижу, с Тарасовым у вас фотография. Общались?

– Как-то вместе вели репортаж из студии. Наши играли в Канаде – а мы оставались в Москве. Но он мужик был хреновый.

– Почему?

– Злой, расправлялся с людьми в две секунды. Харламова отправил в Чебаркуль…

– Лобановского вы в 80-х мягко попрекали договорными матчами. Мог ведь и раздавить вас – как корреспондента Галинского.

– С Лобановским нормально общались. Но меня возмущало – даже "Днепр" вынужден был отдавать им очки. Такая команда, могла обыграть кого угодно – вдруг приезжает в Киев, спокойно пропускает гол, второй… Никакой борьбы! Вообще-то в Киеве меня никто особенно не любил.

– Где любили?

– В Запорожье, Донецке я свой человек был. В Днепропетровске вообще обожали! "Чайку" за мной на вокзал не присылали, но встречали и провожали всегда. Жиздик и Емец – это мои друзья.

– Юрий Гаврилов мне рассказывал – Жиздик не глядя отсчитывал единственной рукой деньги во внутреннем кармане. Можно было не пересчитывать – точно до рубля.

– А знаете, где он руку-то потерял? На фронте, в танке. Причем, думал, он один из всего экипажа выжил. Я об этом рассказал – комментировал матч "Днепра" со "Спартаком". Одна из последних игр сезона. Вскоре новость из Алма-Аты – жив еще один танкист! "Днепру" медали вручали – так привезли этого старика в Днепропетровск, с внуками приехал…

– Говорите, в Киеве вас не любили. Еще где?

– В Ленинграде всегда ругали, еще Набутов был жив. Как только меня не бранили: "Что ты нам претензии предъявляешь? "Зенит" – блестящая команда!"

– Если Лобановского вспоминаете – в каком возрасте? В каких обстоятельствах?

– Поехал я то ли со сборной, то ли с киевским "Динамо" в Исландию. После матча улетаем – прямо в аэропорту Лобановский идет в буфет, покупает огромную бутылку водки.

– Что такого?

– Дарит мне! Я упираюсь: "Валерий Васильевич, не надо, я не пью!" – "Бери, бери…" Так и всучил.

– Пришлось выпить?

– Нет, долго стояла в шкафу. Несколько лет. Может, до сих пор стоит.

Константин БЕСКОВ. Фото Дмитрий СОЛНЦЕВ
Константин БЕСКОВ. Фото Дмитрий СОЛНЦЕВ

– Бесков так мог бы?

– Нет! Бесков был жмот. Прижимистый. Я к нему домой заезжал, на Маяковской жил. Дочку его помню. А самое памятное интервью записывали в Гаграх. Мне было лет тридцать. Вон фотография на стеклом, видите? У меня еще целый альбом, потом покажу…

– Еще кто-то из больших футбольных людей выпить вам предлагал?

– Старостин. Только не помню, Андрей или Николай.

– Что за история?

– А я скажу! Летели мы из Испании. Старостин с администратором сидел на первом ряду, я на десятом, вся команда – в хвосте. Администратор каждые пять минут наливал Старостину стопку.

– Видимо, все-таки Андрей Петрович.

– Так Старостин поворачивался – и эту рюмку тянул мне. А я – не брал! Показываю руками: "Не пью". Только тогда он сам выпивал. Таких людей, как братья Старостины, больше нет. Честные, совестливые.

– Английская The Times признала Ринуса Михелса лучшим тренером ХХ века. Вы кого назвали бы?

– Лобановского! Может, Якушина. Он на втором месте. Хотя Бесков не слабее, тоже светило. А самый лучший человек – Качалин.

Валерий ЛОБАНОВСКИЙ. Фото Александр ФЕДОРОВ, "СЭ"
Валерий ЛОБАНОВСКИЙ. Фото Александр ФЕДОРОВ, "СЭ"

ДЯДЯ КОЛЯ ОЗЕРОВ

– Из тренеров второго ряда – кто для вас лучший?

– Зонин Герман Семеныч – прекрасный тренер! В Ленинграде я у него в гостях не бывал, а в Ворошиловград ездил. Мы в приятельских отношениях. Хороший мужик! Живой он?

– 90 лет отметил. Бегать по утрам перестал, но бодр.

– Откуда вы знаете?

– Недавно заглядывал к нему.

– Привет передавайте! Только обязательно передайте!

– Обещаю. Герман Семеныч настаивает на том, что "Заря" в год чемпионства не сыграла ни одного договорного матча.

– Это ложь. Очки им отдавали. Обычная украинская система.

– У каждого в жизни есть упущенные шансы. Что вы могли сделать, было по силам – но не сделали?

– Здесь неподалеку, через три дома, жил дядя Коля Озеров. Вот я не подружился с ним как следует!

– Вы же работали на телевидении, когда его оттуда выставили…

– Его не выставляли!

– Как же это случилось?

– Он сам ушел.

– Уходил с огромной обидой.

– Его не выставляли. Это я точно могу сказать. Помню, были мы вместе на Олимпиаде в Канаде. Обо всем на свете разговаривали. Он мужик-то хороший! Лучше многих. С ним мог сравниться только Виктор Набутов. Ленинградский комментатор, бывший вратарь. Но он умер молодым намного раньше Озерова. А знаете, как умер? Шашлыком подавился!

– Озеров был человек хороший?

– Хороший. Заступался за многих. Но тоже прижимистый.

– В чем это выражалось?

– Помню, я, Озеров и Майоров поехали на хоккейный чемпионат мира в Швейцарию. Еду взял я один. Жили в одном номере. Я резал колбасу, Майоров укладывал ее на хлеб – а Озеров все съедал. Ни копейки не дал.

– Еще какую ошибку в жизни исправили бы?

(Долго молчит.) Я бы два раза не женился!

– Первая семья в Москве?

– В Питере. Первая жена там, сын. Разошлись потому, что в Москву она не хотела переезжать.

Николай ОЗЕРОВ. Фото Дмитрий ДОНСКОЙ/РИА Новости
Николай ОЗЕРОВ. Фото Дмитрий ДОНСКОЙ/РИА Новости

"ВАМ НЕ ПОНЯТЬ, КАК ЭТО УГНЕТАЕТ"

Я замолкаю – молчит и Перетурин. Думая о чем-то своем. Кажется, даже не ждет вопросов.

– О чем мечтаете, Владимир Иванович? – спрашиваю наконец.

– Скорее уйти отсюда! – отчетливо выговаривает он.

– Да перестаньте, – ошарашен я. – Вам жить да жить.

– Нет, – поправился Владимир Иванович. – Я имею в виду лежачий образ жизни. Вам не понять, как это угнетает. Хотя ко мне иногда сиделки приходят, с Украины. Вот в понедельник должна быть.

– Есть, о чем поговорить с ними?

– Нет…

– Что вам снится?

– Сейчас снов вообще нет. Прекратились. А раньше такие были – цветные, с подробностями…

Лев ЯШИН. Фото Игорь УТКИН
Лев ЯШИН. Фото Игорь УТКИН

АКИНФЕЕВА НЕЛЬЗЯ СРАВНИВАТЬ С ЯШИНЫМ

Время для него остановилось – лишь шум за окном напоминает, что другая планета существует. Я говорю, что 78 – это не так много. Перетурин удивленно косится:

– А кому 78?

– Вам.

– Я 38-го года. Это 78 получается?

– Совершенно верно. Что такое – 78?

– Ничего особенного. Просто некоторые вещи уже не можешь делать. В футбол играть, например. Но я здоровым-то давно не играл. Последний раз сам на поле вышел в Рыбинске, класс Б. Переехал туда из ленинградского "Динамо". Это было лет пятнадцать назад.

– Думаю, чуть раньше. За ветеранов играть вас не звали?

– Звали. Но я не играл, только репортажи вел. Куда только не ездил – Красноярск, Свердловск, Ташкент, Алма-Ату… Там мэр вон какую штуку вручил, приз. Парень на лошади.

– Приз чудесный. Когда вы были в жизни особенно счастливы?

– Это было в Ленинграде. Где я играл за "Динамо". Самое лучшее время!

– Допустим, возвращает вам Бог здоровье. За что беретесь?

– Создаю редакцию спортивных программ на телевидении. Я интерес к футболу не потерял, все смотрю! Розанов – хороший комментатор. Черданцев с Геничем нормальные ребята. А некоторых надо гнать!

– Были бы у вас силы создать документальный фильм о каком-то футболисте из ХХ века. За кого взялись бы?

– За Яшина!

– Про Льва Ивановича столько всего снято.

– Все равно мало. Вот, хорошая у меня с ним фотография. Вы переснимите. Помню, на Малом стадионе "Динамо" Костя Крижевский и Лева Яшин к Якушину подходят: "Михал Иосифович, нельзя ли этого парня к нам в команду взять?" – и на меня указывают…

– Непременно. Лучшего нынешнего вратаря страны Акинфеева с Яшиным можно сравнить?

– Нет. Даже близко. Акинфеев в те времена играл бы в классе Б. У Яшина свое лицо было, настоящий хозяин штрафной площадки. Защитой как руководил! Даже не с Яшиным сравнивать, а с Борей Разинским, например. Конечно, Борис сильнее.

– Вы полагаете?

– Разумеется. Он в Липецке работал тренером и играющим центральным нападающим. Можете себе представить?

– Удивительно. Кто для вас сегодня – футболист номер один в России?

– Смолов. Бегает быстро.

1983 год. Кубок СССР. Финал. "Шахтер" - "Металлист" - 1:0. Владимир ПЕРЕТУРИН и обладатели Кубка. Фото Сергей КОЛГАНОВ
1983 год. Кубок СССР. Финал. "Шахтер" - "Металлист" - 1:0. Владимир ПЕРЕТУРИН и обладатели Кубка. Фото Сергей КОЛГАНОВ

СОБАКИ В КОРЕЕ, ЛЯГУШКИ В БОРДО, СКУКА В ФИНЛЯНДИИ

– Самые удивительные командировки в вашей жизни?

– Олимпиада в Корее. Во-первых, летели очень долго. Часов десять. Уже там пришлось комментировать все подряд – футбол, легкую атлетику, еще что-то… Я все боялся, что собаками нас накормят.

– Не накормили?

– Кажется, нет. А то в Бордо поехал со "Спартаком", так там жареных лягушек подали. Чувствую – что-то странное… Но это пустяк. Настоящий кошмар случился потом. Прихожу на стадион – все места заняты! Телефонной линии с Москвой нет. Пришлось бегать, искать телефон, отыскали мне место на ступеньках… Это был кошмар.

– Комментаторский ужас номер два в вашей жизни?

– Швейцария!

– Что случилось, Владимир Иванович?

– Отправился я на матч московского "Динамо". Приезжаю – а "Динамо" нет, откуда-то они летели. Матч заканчивается, в гостинице подходит какой-то мужик: "С вас столько-то за номер" – "Стоп! Я ж в составе делегации?" – "Вас в списке нет…" Пришлось заплатить из собственных.

– В Москве не вернули?

– Нет, конечно. Вот так я попал.

– Самая отвратительная точка на земном шаре, где бывали?

– Финляндия. Не помню, что за место. Точно – не Хельсинки. Хоккейный чемпионат мира я комментировал.

– Там-то что случилось?

– В том-то и дело, что ничего. Скука смертная. В 8 вечера выходишь – на улице ни одного человека. Я вообще хоккей комментировать не любил.

– Почему?

– Я ж не хоккеист…

– Последняя заграница в вашей жизни?

– После Мексики, футбольного чемпионата мира, не помню ничего. Может, бывал.

– Что привозили?

– Сыну игрушки. Таких в Советском Союзе не было. Какие-то конструкторы, заводные медведи…

Владимир ПЕРЕТУРИН и Олег БЛОХИН. Фото Сергей КОЛГАНОВ
Владимир ПЕРЕТУРИН и Олег БЛОХИН. Фото Сергей КОЛГАНОВ

СЕЙЧАС КОММЕНТИРОВАТЬ НЕ СМОГ БЫ

– Говорят, любого комментатора хоть раз отстраняли от эфира.

– Меня – ни разу. К Лапину (Председатель Госкомитета СССР по телевидению и радиовещанию. – Прим. “СЭ”) на разговор вызывали два раза.

– По поводу?

– Еврокубковый матч "Днепра" перенесли в Кривой Рог. Все оборудование везли из Киева и Москвы. Начинаем репортаж – все хрипит и скрепит. Возвращаюсь домой, сразу вызывают к Лапину: "Что такое?! Что за безобразие со звуком?" Все ему объяснил – никаких вопросов ко мне не было.

– А второй случай?

– Тогда вызывал не меня одного, а всех спортивных комментаторов. Какой-то праздник предстоял, настраивал: "Дорогие друзья, соберитесь, не забывайте, какой день…"

– Анатолий Лысенко рассказывал про Лапина – этот маленький человек внушал страх всем в телевизионных коридорах.

– Так и было! Сам он никого не боялся. Любому мог врезать по полной. Сегодня такой начальник существовать не смог бы.

– А вам сегодня комментировать было бы в радость?

– Тяжело бы пришлось!

– Почему?

– Условия совсем другие. Правду никто не говорит. А я бы все равно не выдержал, сказал. Меня несправедливость всегда убивала. До сих пор помню случай – приезжаю с ленинградским "Динамо" в Ташкент. Минуте на двадцатой судья полез в карман за желтой карточкой. Достает – а вместе с карточкой выпадает пачка денег. Сторублевки, полтинники….

– Замечательно.

– Мы, футболисты, собирали. Даже тренеры и запасные. Ползали, ловили! Понятно?

– Еще бы не понятно.

– Себе я ни рубля не взял. Хотя можно было.

– Слуцкий говорил: "Лучшая команда, которую я видел – сборная Франции-1984". Лучшая команда, которую видели вы?

– Московское "Динамо" 49-го. Не сборная, а клуб! Лев Яшин в команде уже был, но звездами считались другие – Бесков, Карцев, Трофимов…

– Лучший матч, который видели своим глазами?

– Матч сорок какого-то года, не помню точно. "Динамо" Москва – ЦДКА. Сыграли 1:1, Трофимов головой забил Никанорову с близкого расстояния. Лучше футбола я не видел!

– Лучший футбол, который комментировали сами?

– Сборная СССР играла с кем-то в Америке… Не помню, с кем… Пять голов забил парень из Ленинграда.

– Саленко – Камеруну.

– Вот, точно. Шестой тоже ленинградец забил.

Владимир Иванович устал. Я прощаюсь – и слышу в ответ:

– Вы заходите! И звоните! Зонина увидите – большой ему привет. Не забудьте.

Я улыбаюсь и тихо прикрываю дверь.

Ольга Перетурина – о смерти мужа: "Только вчера у него была…" 

Новости